Ронины из Ако, или Повесть о сорока семи верных вассалах (Ako Roshi)
Шрифт:
То, прежнее, отстраненное восприятие жизни бесследно исчезло, а на смену ему пришло другое: вот она, моя рука, мой локоть… Все собственное тело представлялось ему таким чудесным даром!
Сердце подсказывало ему — и он повиновался. Это было удивительное щемящее чувство. Однако нынешнему, переродившемуся Хаято труднее стало жить на свете. Повсюду ему чудились враги, которые упорно выслеживают его и готовы в любое мгновение нанести удар. При мысли об этом сердце замирало в тоске — так не хотелось умирать.
Хаято лежал молча, уставившись в потолок. Там, на потолке, струились и переливались отблески
— Хотта–сэнсэй! — позвали с первого этажа.
— Сэнсэй! — из лестничного проема показались голова и плечи одного из учеников по имени Фудзино.
— Что еще?
— К вам пришли. Говорят, непременно должны встретиться с самим наставником Хоттой.
— Как зовут?
— Говорят, что имя назовут только вам, при встрече. Хаято был удивлен. О том, где он сейчас находится, знала только мать. Больше он никому не говорил. Разве что мать отправила слугу, чтобы ему срочно что–то сообщить, но такого раньше никогда не случалось, да ведь и виделись с матушкой только вчера… Что уж такое могло произойти, чтобы понадобилось срочно отправлять за ним посланца?
— Что за человек с виду?
— Да такой, молодой еще, из городских… Сдается мне, что он из подручных квартального надзирателя.
— Вот как? Ну, попроси его подождать, я сейчас спущусь.
— Слушаюсь.
— А сам старший наставник в зале?
— Нет, ушел в Яраи.
— А–а, ну ладно…
Только когда Фудзино скрылся в лестничном проеме, Хотта впервые по–настоящему всполошился.
— Надо же! Все–таки явились! — думал он. Дело даже не в том, как они узнали, что он здесь. Главное, что они все–таки пришли.
— Ну ладно! — пробормотал он, засовывая за пояс оба меча.
Уже подойдя к лестнице, он вдруг остановился в нерешительности. Снизу послышался скрип. Кто–то крался по ступенькам, словно хищный зверь, стараясь двигаться как можно тише.
Хаято быстро принял решение. Он бесшумно открыл створку стенного шкафа и сделал вид, будто роется там. При этом и большой меч, и малый он положил туда же, в шкаф, чтобы, если понадобятся, были под рукой. Он стоял спиной к лестнице, но не сводил глаз с силуэтов на слабо освещенной противоположной стене, что позволяло держать всю комнату под контролем.
— Эй там, дело есть! — раздался окрик.
В то же мгновение Хаято, резко развернувшись, выхватил меч из ножен и нанес удар. Даже не взглянув на тело, рухнувшее перед ним, заливая кровью циновку, ронин выскользнул через окно на крышу. Там, с северной стороны, располагалась сушильня красильщика тканей. Спрыгнув вниз, он оказался лицом к лицу с подмастерьем красильщика, который, стоя с черными от краски руками, проводил его ошалевшим взором. Хаято пронесся мимо парня и выскользнул на улицу. Он оказался на шумной городской улице, расцвеченной солнечными пятнами, поспешно свернул в узкий проулок и выбрался по склону холма к кварталу Кобинатадай. По счастью, погони как будто бы не было. Перебравшись через живую изгородь храма, он обнаружил во дворе колодец и жадно припал к бадье. Во рту пересохло, страшно хотелось пить.
Из храма слышались голоса, твердящие нараспев сутру. На солнцепеке позади храма сидели муж с женой, пришедшие, как видно, на похороны. Они расположились на траве, поджав колени и сжимая в руках курительные палочки. Похороны, похоже, уже начались. Отойдя от колодца, Хаято увидел, что на храмовом кладбище работают двое могильщиков. Их мотыги ярко блестели на солнце. Это зрелище вселило в беглеца странное умиротворение. Сердце, которое бешено колотилось в ожидании неминуемой погони, постепенно успокоилось и стало биться ровнее. Он сложил руки на груди и беззаботно зашагал дальше.
Но куда же идти? Вот это было совершенно неясно. Пока что не мешало бы найти тихое место, где можно было бы спокойно обдумать ситуацию. Что делать дальше?
Хаято беспокоился о матери, но решил сейчас поменьше об этом думать. На улочке между высокими глинобитными оградами ветер взметал белую пыль. Замутненное дымкой, простиралось над головой вешнее небо. День был как день, ничего особенного…
Вдруг Хаято заметил впереди на некотором расстоянии прохожего. Он резко остановился, узнав в удаляющейся фигуре Бокуана. Хотя встреча была полной неожиданностью, Хаято почему–то даже не слишком удивился такому совпадению.
— Ага, попался! — подумал ронин, и на губах у него заиграла чуть заметная улыбка.
Ситуация таила в себе опасность, но в ней было слишком много комичного. А что, если сейчас догнать собачьего лекаря и загородить ему дорогу? Как–то он себя поведет?
Бокуан шел один, без сопровождающих. Пока Хаято раздумывал, лекарь толкнул калитку в черной стене и скрылся во дворе дома. Из любопытства Хаято решил устроиться напротив и некоторое время понаблюдать.
Дом был небольшой, двухэтажный, оформленный в стиле уютного пригородного особнячка. У ворот росло дерево сакуры, и усеянные белыми цветами ветви осеняли сад. За оградой среди зелени виднелась женская головка. Прислушиваясь к пению струн сямисэна, Хаято ухмыльнулся. Внезапно музыка прекратилась. Должно быть, хозяйка положила сятисэн и пошла открывать дверь, чтобы впустить Бокуана.
Все еще улыбаясь, Хаято двинулся дальше. По вывеске на угловой лавке он, к собственному удивлению, понял, что добрался уже до Юсимы.
Конечно, сейчас лучше всего на время скрыться из Эдо. Но куда же отправиться? Есть и еще более важный вопрос: где взять денег на дорогу? Хаято перебирал в голове все возможные варианты, рассеянно поглядывая на ребятишек, что играли на соседнем пустыре. В конце концов он, как видно, пришел к какому–то решению, потому что сумерки застали его снова в том же месте, у ограды особнячка, где он днем видел собачьего лекаря.
4 Мир во власти ночи
Аромат цветов плыл над садом, струясь в тихом сумраке вешней ночи. Укрывшись в зарослях напротив дома, Хаято некоторое время прислушивался к тому, что происходит в доме и снаружи, по эту сторону ограды. Откуда–то с небес, затянутых облаками, донесся отзвук колокола из храма в Уэно. Послышался сонный голос дежурного обходчика пожарной охраны с дальнего перекрестка. Листья на деревьях шелестели во мгле. Тишина царила в доме, обитатели которого, судя по всему, уже легли спать. Решив, что опасаться нечего, Хаято поднялся. Лицо его было плотно обмотано заранее припасенной лиловой повязкой.