Рось квадратная, изначальная
Шрифт:
– А ты, служивый, не лезь. – Ватаман, хищно оскалившись, шевельнул усами, пытаясь просверлить в стражнике дырку взглядом – столько в том взгляде было злобы. – Ты один, а нас много, так что твоё дело – сторона, кровь из носу.
Причём, пока ватаман говорил, длинные узловатые пальцы его левой руки медленно поглаживали рифлёную рукоять свисавшей с пояса сабли, одетой в грубые, без всяких украшений деревянные ножны столь впечатляющей длины, что их костяной наконечник чуть ли не скрёб по полу.
– Это как посмотреть, – по-прежнему невозмутимо отозвался стражник. – Кстати, халваш-балваш, теперь вас с такой приметой ещё проще
– Ну, служивый, сам напросился. – Ватаман грозно сдвинул брови, расправив внушительные плечи. – Один на один выйдешь или, ежели не гордый, сразу всех вязать станешь? Так нам, может, сразу в штабель складываться, кровь из носу, чтобы тебе сподручнее было?
Бандюки от такого предположения весело переглянулись.
– Да он, пся крев, меня одной левой, – с деланно озабоченным видом предположил Буян.
– А меня, усохни корень, одной правой, – подхватил игру Жила.
– Вам хорошо, усы узлом, вас-то хоть руками, а у меня ж одни ноги останутся! – тоненько захныкал Ухмыл ребячьим голоском. – Вы ж гляньте, братки, какие у него сапоги! Не размер, а размерище! Как припечатает, неделю от дерьма отмываться! Ой и страшный же дядька!
– А ватамана он тогда, усохни корень, чем брать будет, ежели на тебя ноги пойдут? Головой, что ли?
– Как же, головой! – осклабился Ухмыл. – Бери пониже!
Все без исключения заржали, как конячий табун перед случкой, даже ватаман ухмыльнулся шире обычного.
– Да нет, гордый я, халваш-балваш, – спокойно отозвался Обормот. – Я сначала один на один…
Отлепившись от стойки, стражник, позвякивая железом своего служебного снаряжения, двинулся среди столиков прямиком к ватаману, сопровождаемый сочувственными взглядами завсегдатаев. Благуша едва подавил порыв встать с ним плечом к плечу. Но сейчас не след – один на один ведь, честь по чести, оторви и выбрось. А уж потом… Потом, как бы дело ни обернулось, всей душой погулять можно будет. После Отказной, со всеми стычками и схватками, он чувствовал себя совсем другим человеком. Готовым не только на словах, но и на деле постоять за себя – вот что значит практический опыт. Особенно с тем рукомахальником, которого он завалил одним ударом; как там его звали, Бычара, что ли?
За друга он постоит, и девицу свою, ненаглядную Минуту, обережёт, чего бы это ему ни стоило. Впрочем, Благуша не сбрасывал со счётов, что послушница Храма Света и сама может за себя постоять: та картина в тамбуре Махины, где девица мгновенно вырубила Ухмыла, всё ещё была ему памятна.
– Благуша, – тихо сказала Минута, подступив вплотную со спины, – уходить нам надо, пока бандюки стражником заняты. Через кухню из трактира второй выход есть, Фрол нам покажет…
Благуша изумлённо повернул голову, не веря своим ушам:
– Уходить? Да как ты могла такое предложить, Минута! Неужто я способен бросить другана в такой момент?! Нет, я Обормота не брошу, оторви и выбрось!
– Не суди поспешно, Благуша, – с укоризной шепнула Минута, не желая привлекать лишнего внимания бандюков. – Тайна, которую готов нам доверить дед, очень важна для всех нас, а не только для Бовы Конструктора! А бандюки могут этому помешать, они про неё знать не должны…
– Я его не брошу! – отрезал Благуша,
– Все наши беды от нашей же воинственности, скатертью дорога, – пробормотал Проповедник себе под нос, чем его участие и ограничилось.
Благуша лишь передёрнул плечами, не отрывая взгляда от главного действа.
Ватага Рыжих между тем потеснилась в стороны, пропуская в образовавшийся круг Обормота с ватаманом – на свободное место возле двери. Впрочем, видя такое дело, некоторые завсегдатаи сами поспешно оттащили к стенкам свои столики, чтобы не попасть под горячую руку – избавь Олдь Великий и Двуликий от такой участи! Хитрун с протяжным скрипом, от которого в жилах стыла кровь, вытянул длиннющую саблю, а стражник выставил ему навстречу острый наконечник алебарды, и оба бойца неторопливо закружились друг против друга, сохраняя дистанцию, оценивая манеру движения противника и примеряясь к первому удару. Алебарда против сабли, почти не уступающей ей по размерам, – задачка не из лёгких, ежели оружие находится в умелых руках, а так оно и было. По крайней мере, с ватаманом – того Благуша уже успел оценить в бою ещё на Махине.
Благуша затаил дыхание – как и большинство народа в зале – и даже не почувствовал, как Минута, сама того не замечая, ухватила его за руку.
– А ну дайте ему место! – вскочив с табуретки, закричал Воха Василиск остальным бандюкам, размахивая своей балабойкой не хуже сабли. – И нечего со спины прицениваться! Драчка-то честная!
– Да никто его и не трогает, акромя ватамана! – тонко вякнул Скалец. В отличие от бандюков, он припёрся безоружный и потому сейчас отирался за спинами своих новых покровителей. – Чего вопишь, разогни коромысло!
От Благуши не ускользнуло, что Красавчик, с того момента, как обнаружил в трактире знакомого стражника-раздрайника, старательно отворачивал свою смазливую морду от его взгляда, словно тот ещё его не узнал. Неужто, оторви и выбрось, после такого бесчинства он ещё рассчитывает спокойно объявиться в Светлой Горилке, паршивец этакий? От этой мысли Благушу охватил гнев. Поведение Скальца по сравнению с предыдущим, когда он пытался надуть их с Выжигой, выглядело теперь бесчестным вдвойне.
– Спокойно, Воха, халваш-балваш, – отозвался Обормот, насмешливо улыбаясь в бороду. Продолжая двигаться по кругу, он в этот момент оказался спиной к двери, так что мог за тыл не опасаться, – Усё под контролем, друган…
И тут бандюки вдруг все вместе бросились на него с саблями наголо!
Стражник, не растерявшись, резко отступил на шаг и сделал стремительное движение секущим лезвием своего грозного оружия из стороны в сторону, заставив ватагу остановиться, но явно не поубавив написанной на их лицах решимости разделаться с ним.
– А теперь вали отсюда, служивый, – зловеще проскрипел ватаман Хитрун с высоты своего огромного роста, поигрывая огромной саблей с такой лёгкостью, словно держал в громадной ручище игрушечную, а не стальную, – дверь у тебя за спиной. Зови себе подмогу, а нам с тобой некогда цацкаться, не до тебя нам, кровь из носу!