Роспись по телу

Данилова Анна

– Вы сказали, что сильно комплексовали по поводу вашего шрама… – Юля помогла Стелле дойти до дома и расположиться на кушетке в комнате, находящейся по соседству с той, где спал вечным сном старый нотариус. Стелла, дрожа всем телом, облокотилась на подушки и прикрыла тело шерстяным одеялом. Юля села напротив, прижав к груди бутылку с коньяком и стакан.

– Да, но это очень скоро прошло. Налей мне еще, а то я совсем замерзла.

– Вы встретили Бахраха?

– Да, я встретила Мишу, когда мне было пятнадцать лет. Он был молодым, красивым парнем, способным на безумный поступок ради меня, ради нашей любви. У нас сначала были романтические отношения, знаете: цветы, шампанское, ночные купания в Волге, подарки… У меня были

строгие родители, да и воспитана я была хорошо. Для меня любовь и заключалась в этой праздничности, пышности, цветах и духах. Но Миша очень быстро научил меня другой любви, и я забеременела. Понятное дело, что я не могла признаться в этом моим родителям, и тогда мы решились на побег. И мы, молодые дураки, действительно сбежали, сели на поезд и подались в Москву, где у Миши жила какая-то тетка. Но тетка, оказалось, недавно вышла замуж, и пустить нас к себе – своего родного племянника и его сопливую подружку – никак не входило в ее планы. Я была худенькая, и скрывать живот было все труднее. Тогда Миша поселил меня на какой-то квартирке, а сам отправился добывать деньги. Уж не знаю, где он раздобыл довольно крупную сумму, но ее хватило на то, чтобы оплатить квартиру за полгода вперед. Может, он ограбил кого, может, продал какую-нибудь золотую вещицу, принадлежавшую его покойной матери, не знаю. Но Миша не бросал меня. Ухаживал за мной, терпел все мои капризы, кормил меня, покупал все, что я его просила. Я думаю даже, что он любил меня по-настоящему. Но вот, когда наступило время рожать, он, вместо того чтобы отвезти меня в роддом, привел ко мне какую-то женщину, чтобы она приняла у меня роды. Это сейчас я понимаю, почему он поступил так, а не иначе, но тогда мне было так больно, что я даже была рада, что все произойдет прямо на квартире и что мне не придется спускаться по лестнице вниз, чтобы сесть в машину. Роды были трудные, и я потом долго болела. Миша и тогда не бросил меня…

– А ребенок? Кого вы родили?

– Ребенок?

– Неужели он родился мертвым?

– Нет, ребенок был живой. Да только Миша сказал, что нам пока рано заводить детей, что ему надо подняться на ноги, выучиться и научиться зарабатывать деньги. Он отдал нашего ребенка той женщине, и я, если честно, ничего не имела против. Во мне тогда еще не проснулись материнские чувства, и единственное неудобство, какое я испытывала, когда лишилась ребенка, – это молоко. Мои груди просто лопались от молока, от этого поднималась температура. Словом, меня надо было доить как корову… Смешно, правда? Смешно и грустно. Но зато теперь, без живота, я могла спокойно вернуться домой, и родители бы приняли меня. Я объяснила бы им, что влюбилась, что потеряла голову и все такое…

– И вы вернулись?

– Вернулась. И даже закончила десятый класс. Но мы продолжали встречаться с Мишей. После родов я прямо расцвела. Я это сама чувствовала. За мной стали бегать мальчишки, но меня заинтересовал довольно взрослый человек, таким он мне тогда, во всяком случае, показался. Его звали Саша. Саша Нодень.

Юля подумала, что ослышалась. Ей не верилось, что она сейчас сидит в доме Романа Георгиевича и слушает какую-то бесконечную и удивительную историю совершенно незнакомой женщины по имени Стелла Франк, связанную именно с теми людьми, какие интересуют ее на сегодняшний день больше всего! Бахрах, Нодень, Валера!

– Нодень?

– Да. Так случилось, что я, встречаясь с Мишей, сама любила другого парня. Только если с Мишей у нас были отношения, как у мужчины с женщиной, то Саша любил меня чистой любовью.

– Но физическая любовь не считается грязной. Или вы говорите мне о своих чувствах именно с позиции совсем юной девушки?

– Вот именно. Бахрах был просто помешан на мне, на моем теле, он использовал любую возможность, чтобы только переспать со мной. Для него не существовало никаких условностей или преград.

– Ему нравился ваш шрам?

– Не

то слово. Быть может, именно поэтому-то я и поостыла к нему. Я хотела, чтобы любили меня, Стеллу, хорошую девочку, а Миша любил, как мне тогда казалось, глупой, только мое тело. Шрам возбуждал его, а меня это просто бесило.

– Но почему? Что особенного он видел в этом шраме?

– Он считал, что шрам – это след перенесенной боли, что он украшает женщину и придает ей особый шарм. Шрам – шарм, – любил говорить он, обнимая меня и с упоением продолжая играть роль мужчины, который обнимает много повидавшую и много испытавшую в своей жизни женщину…

– Сколько же ему было тогда лет?

– Двадцать три или двадцать пять.

– Так он был совсем взрослый! А я-то думала, что он только что закончил школу.

– Нет, он как раз заканчивал аспирантуру. У него откуда-то появились деньги, какие-то помещения, склады, он что-то перепродавал… Но не это главное. Я любила Ноденя и не знала, как сказать ему о том, что я уже не девственница, что у меня был мужчина… Конечно, о ребенке я говорить не собиралась.

– И что же произошло?

– Произошла трагедия. Для меня, во всяком случае. Как-то в разговоре с Сашей он упомянул Бахраха. Я знала, что они дружат, и если меня что и интересовало в этом плане, так это желание как можно дольше скрывать от Саши наши с Мишей свидания.

– Но вы могли бы прекратить с ним отношения.

– Я уже не могла.

– Но почему?

– Да потому, что я снова ждала от него ребенка. Но узнала я об этом довольно поздно.

– Вы сказали, что произошла трагедия.

– Да. Я случайно от Ноденя узнала, что Бахрах женат. И давно, уже года полтора как. Что его жена – дочка директора маслозавода. Ее отца впоследствии посадили. Но самое главное, что у Миши был, оказывается, ребенок! А я ничего об этом не знала.

– Вы вышли замуж за Ноденя?

– Да. Сразу же, как только узнала об этом. И Миша, как ни странно, смирился с этим, хотя и продолжал встречаться со мной. Ты думаешь, наверное, что я совсем испорченная была? Просто в постели мне было интересно с Мишей, а в остальном – с Сашей. Так живут многие женщины.

– Вы родили ребенка?

– Да, Валеру.

– И как отреагировал на это Саша, ваш муж?

– Я сказала ему, что переспала с одноклассником, что много выпила и ничего не помню. И он, представляешь, проглотил эту байку. Но Бахрах знал, чей это сын, и почти все выходные проводил у нас дома, играя с ним. А потом уже они стали приезжать к нам со своей женой и сыном. Мы к тому времени построили дачу, и все собирались у нас…

– Вы ударили Романа Георгиевича за то, что он сказал вам, что Дмитрий ваш сын? – Юля нисколько не сомневалась в своих смелых предположениях.

– Да, – Стелла закрыла лицо руками. – И я узнала об этом только сегодня. Потому и напилась. Сначала разозлилась, набросилась на него, ведь получалось, что я всю жизнь по вине этой безмолвной скотины прожила в полном неведении…

– Но почему на вас это известие произвело такое впечатление? И при чем здесь Роман Георгиевич?

– Да потому, что он все знал и ничего мне не сказал.

– Он хранил чужой секрет.

– Но если это мой сын, значит, я имею право это знать.

– Как дальше складывались ваши отношения с Бахрахом?

– Мы дружили семьями, но постепенно я отдалилась от него. Он злился, преследовал меня, назначал встречи, однажды пытался залезть мне под платье прямо на даче, где были все…

– Он любил вас?

– Не знаю. Думаю, что он не мог простить себе, что я досталась его другу. Он некоторое время даже пил, но потом с ним что-то произошло. Он весь с головой ушел в работу. И, как это ни странно, развелся с женой. Она была странной особой, отказывалась от алиментов, которые ей приносили то Рома, то мой сын, Валера. Она стирала на чужих людей, представляешь? Дура. Отказываться от таких денег!