Россия 2015. Эпидемия
Шрифт:
– Вика, не смей, отойди, – только и смог крикнуть Колосов.
Наконец, Михаилу удалось прочно схватиться за дверь и подтянуть ее к себе, но в этот момент фургон, не снижая скорости и дико визжа покрышками, сделал левый поворот, вылетев на вторую бетонку, и дверь вместе с Колосовым неудержимо потащило назад. Михаил не сумел удержать дверь, выпустив ее из рук и едва не вылетев наружу вслед за отцом. Пришлось повторить все сначала. Еще несколько десятков секунд совместных усилий отца и сына, и Колосову, наконец, удалось зацепиться за край фургона. Все это время Марина, обезумев от
– Останови, слышишь, останови машину!
Виктор Петрович, подхваченный под мышки детьми, взобрался внутрь фургона и, стоя на четвереньках и опустив голову вниз, тяжело и прерывисто дыша, только и сумел прохрипеть:
– Останови ее…
Михаил, перепрыгивая через повалившиеся на пол сумки, коробки, чемоданы, добрался до кабины и перелез через высокие спинки сидений. Прижавшись к Марине, он одной рукой ухватился за руль, а левой ногой надавил на педаль тормоза. После короткой, но яростной схватки Марина ослабела и уступила ему, и «Форд» остановился на обочине. Закрыв лицо руками, Марина громко, в голос, зарыдала. Мишка, который только что готов был разорвать ее на мелкие кусочки, смутился и осторожно положил руку ей на плечо:
– Ты успокойся, не плачь, Марин…
Она подскочила как ужаленная и, открыв дверь, выскочила на дорогу. Пробежав вперед метров десять, рухнула в придорожную траву, сотрясаемая рыданиями. Мишка выбрался из машины и последовал за ней – утешать.
– Девочка, посмотри, в моей сумке должны быть сандалии. Видишь, кроссовки совсем развалились. Хорошо, что я в них был, а то бы ноги стесал до колена. – Колосов сидел напротив дочери, вытянув перед собой руки с поломанными, кровоточащими ногтями.
Склонившись над его руками, Вика с чрезвычайной осторожностью обрабатывала раны перекисью:
– Подожди, сейчас с пальцами закончу. Давай перевяжу.
– Не надо. Как же я со спеленутыми руками буду машину вести. Вот эти два пальца только перевяжи. Похоже, я на них ногти оторвал. Мишка где?
– Пошел за ней.
– Вот черт послал подарочек на нашу голову. Надо с ней расставаться, иначе это путешествие закончится для нас скверно.
– Не надо, папа. Ты что же, бросишь ее на дороге? Если разобраться, то в чем она виновата? Просто так складываются обстоятельства. Ведь это именно она освободила вас с Игорем.
– Нас не пришлось бы освобождать, если бы она не потащила нас на эту дачу.
– Пап, будь объективен, ты же сам захотел ехать за оружием. Если бы не это оружие, ничего с нами не приключилось бы. Ехали бы себе спокойно.
– Как знать, как знать. А почему она стала таранить милицейские машины, не знаешь?
– Так нас же разыскивали. По рации объявили.
– О, Боже, – Колосов всплеснул руками, – объявили в розыск белый «Форд-Таурус».
– А нам здесь послышалось «Форд-Транзит». Мы подумали, это нас разыскивают. Поэтому Игорь взял пистолет и выскочил наружу, а Марина стала прорываться. – Вика выглядела явно обескураженной.
– Ладно, пойди их позови. Мы должны вернуться назад, может быть… Давай иди.
В проеме двери возник Мишка:
– У нас проблема. Что-то с
– Так. Что еще?
– Остальное по мелочи. Разбиты обе фары. Ламп в запасе нет. Обломлен передний бампер по краям. Справа и слева по бортам глубокие царапины.
– Ничего себе мелочи. Без света мы ночью ехать не сможем. А нам надо срочно туда вернуться, посмотреть жив ли Игорь, и забрать мои документы. Придется идти туда пешком. Но фургон здесь на виду оставлять нельзя.
– Я уже присмотрел место, пап. Дотолкаем. Метрах в пятидесяти впереди есть хороший пологий съезд с шоссе и подходящая, такая плотная посадка вдоль дороги. Затолкаем машину за эти кусты, я сниму радиатор и пропаяю там, где нужно. А ты с Викой иди.
– Нет. Вика поможет тебе. Я пойду с Мариной.
– Пап, она тебя боится. Вика сказала, что ты хочешь ее высадить.
– Да ну вас, ей-Богу. Что вы на меня ополчились? Никого я не собираюсь никуда высаживать. Тоже мне, заступнички. Муж у нее там лежит, понял? Раненый или мертвый. И ей туда нужно по-любому. На крайний случай, попрощаться с покойным. Все. Давай не будем терять время. Вику за руль, и заталкиваем машину в кусты.
Через десять минут Виктор Петрович, с лопатой в руках, и Марина перебежали шоссе, тускло подсвеченное луной, и спорым шагом направились к месту трагического происшествия. Дорога заняла двадцать минут. Еще на подходе они заметили блеск милицейских мигалок, заливающих окрестности мертвенным красно-синим светом. Марина заметно сбавила шаг, и Колосову пришлось взять ее под руку:
– Пойдем, пойдем. Мы только чуть углубимся в лес и посмотрим, те ли это машины, или туда еще кто-то приехал. Все-таки больше получаса прошло.
Но на месте происшествия никого не было. По-прежнему на дороге стояли две милицейские «Лады», помятые колосовским «Фордом», возле них лежали оба гаишника, чуть поодаль – Игорь. Все трое были мертвы. Колосов подобрал свои документы, которые лежали там же, где их обронил милиционер.
Виктор рыл могилу для Игоря. Рядом, прямо на земле, сидела Марина, перемежая тоненькое поскуливание судорожными всхлипами. Когда они тащили труп от дороги, она крепилась, но как только они углубились в лес метров на сто, и Колосов, остановившись, сказал: «Все, хватит, здесь и похороним, – Марина зарыдала. – Не ори, тише», – вполголоса прикрикнул он, и Марина, вцепившись зубами в собственную руку, подавила рыдания, перейдя на тихий, почти беззвучный плач.
Ей было жаль и себя, и Игоря, и убитых ею сегодня людей, и всей своей прежней жизни, и всех людей, которые ее населяли: знакомых и малознакомых, друзей и родственников, любовников и приятелей, недругов и врагов. Она вдруг как-то особенно остро почувствовала, что прежней жизни больше не будет никогда, что все это умерло вместе с Игорем на пустынной подмосковной дороге. А что будет? И будет ли что-нибудь вообще? И это будущее ощущалось ею как что-то холодное, злое и враждебное. Марина чувствовала себя маленькой девочкой, покинутой всеми в большом, черном, страшном лесу, из которого не было выхода, и она сидела, уткнувшись носом в собственные коленки, и жалобно скулила, как потерявшийся щенок.