Россия 2020. Голгофа
Шрифт:
Потом Ильяс сказал им, что не дело моджахеду ходить и драться, тем более драться с неверными. Моджахед не должен драться — моджахед должен убивать.
Тогда они забили стрелку одной из самых дерзких подростковых группировок города — Металлургу. Бывали времена, когда они собирались на замерзшем зимой пруду — татары с одной стороны, а Металлург с другой, потом начинали драться. Теперь они забились на нейтральной территории, в Генеральском саду.
Ильяс был с ними. Металлурговские приехали на десяти машинах, в основном старые «девятки» и «десятки» — их было больше, у них были палки и травматы. Но Ильяс бросил гранату и открыл огонь из автомата по машинам. Русисты этого не ожидали и бросились бежать по улице Максима Горького в свой район, бросив три машины, убитых и раненых. Ильяс приказал
Тогда они поняли главное — если у тебя есть сила, то ты должен быть готов ее применить. Немедленно и без разговоров. Бить со всей силы, не задумываясь о последствиях. И если у тебя есть сила, если ты готов убить — противник это видит и уступает тебе без боя. Именно поэтому джихад, про который десять лет назад никто не слышал, теперь шел на половине европейского континента и по всей Африке…
Потом Ильяс сказал, что «нехорошо, когда у моджахедов нет оружия, что у каждого моджахеда должен быть автомат». Тогда они разработали план, подстерегли в засаде ментов, убили их и раздобыли три автомата. Потом напали на отделение полиции в Якшур-Бодье…
Потом Ильяс сказал, что надо раздобыть денег на джихад. А для этого — надо брать закят с правоверных, джизью с неверных и сделать так, чтобы у каждого моджахеда была хорошая машина, потому что моджахед должен жить лучше любого правоверного и тем более — лучше любого неверного. Решением этой проблемы они сейчас и занимались…
Почему они пошли за этим человеком? Почему они отринули то, что сказали им родители, что сказали им старики, что говорил мулла в старой татарской мечети? А вот представьте себе — вам семнадцать лет, и вы каждый день слушаете муллу, родителей, стариков о том, что должны хорошо учиться, потом работать, возвращаться домой не поздно, и так далее и тому подобное. А потом кто-то другой приходит и говорит вам, семнадцатилетним пацанам, что им принадлежит весь мир. Что они сами должны взять то, что им понравится. Что они сами должны устанавливать законы, а не подчиняться тем, которые написаны до них. Ну, и кого вы будете слушать?
Правда, этот человек не сказал, какова будет плата за этот новый мир. А плата всегда — жизнь.
Вчера — на обратном пути из города, в самом начале улицы Азина они увидели девушку. Это была «русский бляд», она не носила никаб — положенное по шариату одеяние, и значит, с ней можно было делать все что угодно. Ее привезли в коттеджный поселок и все вместе изнасиловали. Потом пристегнули наручниками к трубе в подвале. Что с ней делать, они не знали, потому что больше она ни у кого вожделения не вызывала, а кормить ее тоже не хотелось. Решили, что сегодня они попробуют найти еще один «русский бляд», и если найдут, то эту зарежут, а если нет — придется пока довольствоваться этой б… Ильяс сказал, что каждый правоверный может иметь четырех жен и сколько угодно наложниц — рабынь. Мысль про рабынь молодым моджахедам понравилась.
Так за месяц в пригороде Ижевска, в коттеджном поселке возникло то, что на Кавказе сплошь и рядом. Большой дом, оружие, бойцы. В подвале заложники, с доходов от которых кормят бойцов. Пока заложников не было — бардак был, да и денег от джизьи хватало. Но азеры тоже собирали джизью, и могло так получиться, что скоро придется брать заложников.
Утром они совершили положенный намаз, потом поели, потом Ильяс поставил боевую задачу. Надо было вывезти склад, который они нашли в Ключевом поселке, Ильяс сказал, что это дорогие вещи и он сможет выгодно толкнуть их на Кавказ. Оборудование для бурения, в Ижевске его делали. Правда, ехать через весь город, но это ничего. Весь джамаат он разделил на две группы — одна должна была ехать туда на «Газели» и на «Фиате», встать там и смотреть, чтобы никто не позарился на эти вещи. А сам Ильяс с другой половиной джамаата должен был найти машины, рабов, чтобы грузить, и приехать туда следом. Думали — стоит вывозить или не стоит, может, просто склад охранять, но решили все же вывезти…
Первым должен был идти Нагим со своими людьми. И Ильяс со своими. Всего шестеро в каждом джамаате, джамаат был разбит на шестерки, потому что опыт джихада на Кавказе
Нагим и его люди ездили на «Газели», с которой они «ссадили» русиста, обычном фургоне. На водительском сиденье еще оставались следы крови этого русиста…
— Харэ на газ давить, да! — вызверился Нагим, сидевший на пассажирском сиденье, справа — впереди. Сын водителя, он сам мог бы вести машину, но это было бы ударом по его авторитету. Командир ничего не делает сам — командир командует.
Сидевший за рулем Милленур виновато пожал плечами. Он был туповат и потому с детства следовал за Нагимом, который жил неподалеку. Да Нагим и побогаче был — у отца две фуры, на одной из них сам ездит, на другой — дядя. Но Милленур был сильным как бык, ходил в качалку и терпеливо сносил все наезды Нагима, поэтому Нагим держал его рядом с собой…
— Осторожнее ездить надо. Подвеску перебирать заставлю… — сказал Нагим, неосознанно копируя отца.
Они ехали по татарбазаровской улице, плохо мощенной и ухабистой. Люди — женщины, идущие в магазин, чтобы посмотреть на новые ценники и, возможно, что-то купить, старики — поспешно отступали, прижимались к стенам, к оградам, видя «Газель» со следами от пуль на крыле…
Нагим посмотрел в большое, лопоухое зеркало заднего вида, чтобы убедиться, что машина Ильяса следует за ним…
Выехали на Азина — узкая, длинная, как кишка, с резкими поворотами и затяжными подъемами улица, идущая через весь Татар-базар и выходящая на стратегическую трассу Ижевск — Казань и дальше на Москву. Дорога была всего двухполосной, то есть одна полоса в каждом направлении, и в мирные времена она всегда была забита транспортом. Сейчас транспорта было совсем не много, бензин был совсем неподъемен по цене, да и не купить нигде — такие, как они, заливались бесплатно, а владельцы заправок от этого сворачивали торговлю. Зато было другое — если раньше все ларьки, киоски снесли, то теперь они появились как грибы после дождя и на остановках, и в других местах. Торговали всем чем угодно, в основном одеждой и самодельной, немудреной едой. Увидев идущую машину с простреленным крылом, отворачивались, нервничали, некоторые прикрывали свой товар. А торговали многим, в том числе и харамом…
Нагиму нравилось, как люди его боятся. Ему было всего девятнадцать лет, и в другое время он стал бы кем-то — с машиной, с домом — годам к сорока, если вообще стал бы. А тут в девятнадцать лет он был хозяином. Хозяином этого района, этого города, этой земли. Ильяс научил его — «если тебе что-то нужно: иди и возьми это. Неверные слабы, разобщены и боязливы, чаще всего они просто предпочтут не нарываться на конфликт и промолчат. Твой путь — это путь Аллаха, и потому будь готов принять шахаду в любой момент, ведь моджахеда ждет рай, в то время как неверного на том свете ждет огненный ров, и вот ему-то надо бояться…»
Проехали перекресток. Проехали мимо районной администрации — теперь там располагался ТОЦ [1] . Дальше дорога резко уходила вниз и вправо, к железнодорожным путям…
Проехали мимо бывшего казино «Шарк клуб», превращенного в гостиницу. Прогремели через железнодорожные пути — тут они шли парой, одни за другими. Проехали мимо бывшего завода «Редуктор», превращенного в торговый центр — там стоял смотрящий от общины Ильгиз со своими людьми. Махнули друг другу рукой и даже улыбнулись, хотя отношения между ними были не очень. Дело в том, что Ильгиз — бывший мент, у него частное охранное агентство, обученные охранники, оружие — теперь он владелец большинства тех мест, которые раньше только охранял. Но вот грабить он не давал и не платил ни джизью, ни закят по праву сильного. Ильяс сказал, что они его потом, позже убьют, пока убивать других татар нельзя…
1
Татарский общественный центр — известное гнездо сепаратизма.