Россия 2050 в системе глобального капитализма
Шрифт:
Нередко можно было слышать, что под воздействием процессов глобализации, с ростом влияния транснациональных корпораций, неправительственных и межправительственных международных организаций происходит "размывание" суверенитета государства, а базирующаяся на нем система международных отношений отступает и в долгосрочной перспективе вовсе сходит на нет. Наиболее радикальные приверженцы подобных взглядов, назовем их идеологами "сетевых структур", и сейчас пытаются активно доказывать, что национальные государства якобы в принципе не способны обеспечить эффективное управление, чему виной их ориентация на собственные территориальные интересы.
Соответственно, по их мнению, на передний план должна выйти система управления по сетевому принципу с построенными по этому же принципу международными организациями. А государство со своим суверенитетом, по такой логике, просто обречено на постепенное отмирание, поскольку физическое пространство мира все больше утрачивает свою основополагающую роль, политический процесс разворачивается преимущественно в рамках виртуального пространства потоков информации, финансов, властных решений, символических ресурсов и знаний. В этом смысле многие государства мира сегодня не контролируют даже свою национальную территорию, не говоря уже о способности оказывать принципиальное влияние на глобальные процессы.
Действительно, традиционная политическая карта мира и система национальных институтов подвержены определенной эрозии. Национальные границы, право, язык, политические институты, средства коммуникации, расстояния, время - все, что раньше защищало и определяло особый порядок политической организации отдельных обществ и государств, сегодня не может оградить их от глобальных взаимодействий. Субъектами политики в той или иной стране являются одновременно и национальные лидеры, и представители иных государств, народов, религиозных организаций, международного капитала и различных глобальных социальных движений. Часть из них к тому же имеет не вполне легальный статус, представляя всемирный "теневой" политический процесс и международную преступность. Появление этих новых субъектов истории наполняет мир и новым, не всегда понятным и все чаще чрезвычайно опасным содержанием. Кризис же и недостаточная эффективность международных политических институтов только усиливают значимость в рамках глобального политического процесса внеинституциональных и внеправовых политических технологий.
Однако, с другой стороны, все представления о том, что глобализация, повышая роль негосударственных игроков на международной арене, размывает также и сам институт государства, оказываются по меньшей мере поверхностными. Принципы Вестфальской системы международных отношений остаются основополагающими: верховенство, независимость и самостоятельность государственной власти на территории государства, независимость в международном общении, обеспечение целостности и неприкосновенности территории.
Правда, к сожалению, говорить об их полной незыблемости нельзя. Угроза размывания этих принципов и подобного понимания суверенитета имеет место и усиливается. Но проистекает эта угроза опять же в первую очередь не от сетевых структур, а от некоторых "государств холодной волны", а также от их уже устаревших, но все еще ищущих активного оправдания собственного существования военно-политических блоков и коалиций типа НАТО. Именно здесь, а вовсе не в каких-то сетевых структурах возникают концепции "неудавшихся государств", "мягкого суверенитета", "внешнего управления государствами" и "гуманитарных интервенций". И именно их логическим продолжением может оказаться в будущем уже обсуждавшаяся нами гипотетическая модель "глобализации ресурсного суверенитета".
Иначе говоря, несмотря на все опасности, исходящие от сетевого мира, международного терроризма и мирового подполья, в постановке под сомнение жизнеспособности института государства до сих пор определяющую роль продолжают играть амбиции и политические интересы именно самих государств. Теоретические обоснования "размывания", "ограничения" и "проницаемости" государственного суверенитета слишком часто оказываются орудием межгосударственной конкуренции и инструментом вмешательства во внутренние дела тех или иных стран.
В действительности же глобализация требует значительного укрепления института государства. Государства эффективного, правового, дееспособного, ответственного перед народом, иными странами и миром в целом. Причем такая ответственность не в последнюю очередь, а подчас и в первую голову требует от самих государств и их элит меньшего рвения в дискредитации понятия государственного суверенитета, меньшей развязности в интерпретации тенденций развития национально-государственных основ системы международных отношений, меньших активности и безумия в подпиливании дерева, на котором они сами сидят.
В противном случае невозможно будет говорить об адаптации института государства к современности, его усилении и модернизации в соответствии с новыми реалиями, эффективности ответа и отдельных государств, и всей системы международных межгосударственных отношений на совокупность связанных с глобализацией вызовов и угроз. А такой императив очевиден. Сущность реальных проблем государства действительно связана с тем, что оно встраивается, даже помимо собственного желания, в новую глобальную матрицу политических, экономических и социальных отношений. Усиливаются трения и нагрузка на государства в соприкосновении с различными надгосударственными моделями глобализации.
С одной стороны, например, это может быть глобализация религиозного толка. Ислам сегодня является одним из самых мощных глобализационных трендов, стирающих границы между государствами. В этой связи часто говорят о цивилизационном разломе между современным исламом и остальной частью планеты. Проблема осложняется тем, что огромная часть жителей исламских государств проживает в бедности и за ее чертой и потому очень остро воспринимает несправедливость современного мироустройства, при котором разрыв между наиболее развитыми индустриальными странами и большей частью населения в уровне и качестве жизни людей, технико-технологическом и культурном развитии все более усиливается.
При этом в мусульманском мире есть силы среди политических и деловых элит, которые хотели бы перенаправить энергию социального недовольства, накапливаемую "исламской улицей", на каких-то внешних врагов в лице представителей других конфессий, с тем чтобы в целости и сохранности оставить без изменений традиционные и зачастую очень архаичные формы своего господства. Пересечение этих двух тенденций и дает в итоге питательную среду для распространения фундаментализма, религиозного экстремизма и терроризма.