Россия 2050 в системе глобального капитализма
Шрифт:
В существующих же опасениях относительно "имперских устремлений" России в еще большей степени проявляется прозябание в прошлом многочисленных "неосоветологов". Иногда кажется, что Запад продолжает мыслить категориями противостояния СССР и США. Несмотря на то, что "холодная война" завершилась, в головах многих политиков и экспертов продолжает бесновато пульсировать мысль - "боксерский поединок продолжается!" Завершен, так сказать, только первый раунд, а впереди еще долгий обмен ударами. На самом деле, "бокс" закончился, и мы уже давно играем в другую игру. Может быть, это шахматы, и тогда стоит напомнить нашим оппонентам, что приличные игроки не пытаются переворачивать шахматную доску в сложной позиции и не подменяют незаметно фигуры. Или,
Однако именно из-за боксерских стереотипов там, где должны звучать понятия "национальные интересы" и "сотрудничество", звучат слова об имперских амбициях и противостоянии. И снова кто-то бьет в набат "холодной войны" по поводу повышения обороноспособности России. Хотя очевидно, что Россия должна и имеет право противостоять чужой политике, когда та угрожает интересам России и ее граждан, национальному суверенитету, целостности и стабильности государства. Точно так же, лучше многих других стран понимая опасности экстремизма, терроризма и сепаратизма в современном мире, Россия является активным членом и участником международной антитеррористической коалиции.
Повышение обороноспособности - это абсолютно нормальная демонстрация всем силам в мире (включая теневые и террористические) того, что Россия - не проходной двор для их далеко не вегетарианских, волчьих позывов. А также того, что Россия готова сотрудничать с другими странами в обеспечении стабильности мирового порядка. Абсолютно то же самое делают все остальные страны мира, которые не собираются кончать жизнь самоубийством.
Что касается экономики, то оставим в стороне даже то, что Россию 15 лет учили жить по рыночным законам, а теперь досадуют, что она оказалась хорошим учеником. Главное заключается в том, что энергетические ресурсы являются ее объективным конкурентным преимуществом. Россия готова сотрудничать и вкладывать эти ресурсы в обеспечение энергетической и, более широко, экономической безопасности всего мира. Но наша страна рассчитывает на предоставление ей равных и справедливых возможностей участия и сотрудничества в других глобальных экономических процессах. От того, что такая позиция подвергается сомнению, реальность не меняется. Если Запад боится сотрудничества или отворачивается от него, то это лишь усиливает восточное направление наших экономических приоритетов.
Тем не менее у упорства, с которым Запад наставляет Россию "на путь истинный" и отстаивает принципы "превращения" нашей страны в неотличимое подобие себя, есть и иные фундаментальные причины. Они связаны как раз с пониманием того, что собой представляет сегодня Запад и в чем заключается его стратегия в современном мире.
Несомненно, западный мир далеко не един и не монолитен. Но нельзя опрометчиво и преждевременно выбрасывать данное понятие на свалку истории как пережиток "холодной войны", хотя именно сложившаяся после Второй мировой войны система международных отношений, "холодная война" и блоковое противостояние с СССР как раз и породили современное понимание и современную структуру западного мира.
Сегодня мы имеем достаточно оснований видеть Запад как относительно единую военно-политическую, ценностную и отчасти геоэкономическую реальность современного мира. Даже если между странами Запада существуют объективные геополитические, а также экономические противоречия и конкуренция, при определенных обстоятельствах эти разногласия оказываются гораздо слабее таких вещей, как, например, европейская или трансатлантическая солидарность. Мы можем это видеть, в том числе, и в нынешнем российском энергетическом диалоге с Европой в целом и отдельными европейскими государствами в частности.
Все это действительно происходит именно потому, что за понятием "Запад" скрывается совершенно определенная институциональная и ценностная среда, система представлений о политических и социальных технологиях, обеспечивающих функционирование наиболее индустриально развитых стран современного мира. То есть, что в данном случае важно, обеспечивающих или создававших ранее их глобальное лидерство.
Именно представления западного мира о том, что он есть "наилучший мир" современности, что его внутренняя политическая и экономическая организация является оптимальной и предпочтительной, позволяет быть "впереди планеты всей", - все это является фундаментальным фактором западного единства и политической реальности Запада. Система же институтов межгосударственной интеграции и безопасности стран Запада имеет главной целью именно поддержание и сохранение если не состояния, то ощущения глобального политического и экономического лидерства.
Нельзя, наконец, отрицать и того, что достаточно большое количество стран и в прошлые десятилетия, и сегодня рассматривают свое развитие в категориях "присоединения", стремления к вхождению в "западный мир". Это может предполагать и интеграцию в определенные международные структуры и институты, такие, как НАТО и (или) Евросоюз, и принятие некоторых иных институциональных стандартов уже непосредственно в вопросах организации политической, экономической и социальной жизни. В этом смысле стремление многих стран к присоединению к западному миру отражает их желание соучаствовать глобальным лидерам, пусть подчас и на приставном стульчике.
К западному миру в силу исторических или военно-политических причин также уже давно принадлежат, например, и Япония, и Австралия. В свою очередь, с той же Турцией ситуация несколько сложнее. Эта страна входит в оборонный блок НАТО, что предопределено, впрочем, в основном как раз наследием "холодной войны", а также в значительной степени спецификой турецкой государственности и ее особым местом в так называемом мусульманском мире. С другой стороны, многолетняя эпопея с присоединением Турции к Евросоюзу показывает, что ценностные мотивы западной интеграции приоритетны, ее критерии и границы представляют один из важнейших вопросов для самого западного мира, однако это не исключает их "подвижности" - в зависимости от ситуации и политической целесообразности.
Все это в целом подтверждает, что и понятие "Запад", и иные схемы разделительных линий на карте мира типа противопоставления "Севера" и "Юга" не являются собственно географическими. Они, конечно, частично отражают территориальную картину мира, но, в конечном счете, выглядят просто как не до конца ясные термины для обозначения иной реальности. А именно - основанной на общих ценностях и контуре безопасности глобальной коалиции поддержания мирового лидерства, которая исторически действительно сформирована вокруг ядра атлантического, европейско-североамериканского партнерства.
Если это так, то становится понятным, как происходит сегодня эволюция Запада, с какими вызовами он сталкивается и что определяет его отношение к России.
Распад СССР, разрушение баланса сил двух мировых систем, определявших развитие мира на протяжении почти всего XX века, породили на Западе опасное ощущение завершения эволюции всемирной цивилизации, достигнутого исторического и геополитического сверхмогущества.
Провозглашенная доктрина "конца истории" утверждала, что западный мир, его ценности, экономическая структура и построенная на их основе политическая система есть наивысшее достижение цивилизации. Остальные страны и системы так или иначе в рамках процесса глобализации будут втягиваться в процесс "догоняющего" развития и следовать за Западом. Будущее человечества должно было превратиться в механический процесс перемалывания стран, народов и культур, где не все дойдут, дотянутся до "зияющих высот" цивилизации современного западного общества, хотя и имеют право поконкурировать внутри себя за единственное право - присоединиться к вожделенному и одновременно ненавистному "золотому миллиарду". Такая "невыносимая легкость бытия" позволяла не учитывать остальной мир и порождала "глобальный эгоизм" - право вмешательства в любую ситуацию в любой точке Земли на основании "гуманитарных" соображений и ценностей прогресса.