Россия для россиян
Шрифт:
Или мы сотрудничаем — и тогда важные вопросы как минимум обсуждаются, — или мы «информируем» друг друга. Нас «информируют» о ПРО, мы «информируем» о ДОВСЕ, и нечего обижаться!
Почти все время после Петра Европа была для образованной части российского общества не просто наиболее развитым соседом, но «законодательницей мод», образцом для подражания в самых различных сферах жизни, источником вдохновения, символом подлинной цивилизации и, наконец, живым воплощением цели, к которой надо идти самим и вести за собой страну.
Апогеем обожествления Европы стали годы агонии Советского Союза, когда она (в противовес чрезмерно прагматичным США) представлялась восторженно рывшей себе могилу революционной инженерно-технической интеллигенции идеалом человеческого общежития, непостижимо гармоничным сочетанием гуманизма и эффективности, неиссякаемым и живительным источником универсальных «общечеловеческих» ценностей (не говоря уже о разнообразных грантах).
С того времени сияющий образ Европы драматически потускнел — и дело не только в мучительном возвращении нашей страны к более реалистичному взгляду на мир, но и в длительном пути, пройденном Старым Светом.
В отношениях ставшего символом и квинтэссенцией Европы Евросоюза с Россией мы все яснее видим последовательный отказ от тех самых «европейских» принципов, которые делают его привлекательным не только с культурной, но и с политической точки зрения.
Прежде всего режет глаз (а иногда и кошелек) замена диалога агрессивным (хотя и корректным по сути) монологом и полное игнорирование интересов России (наглядно проявившееся еще при пустых разговорах о «проблеме Калининграда») на фоне велеречивых рассуждений о взаимопонимании и взаимовыгодном сотрудничестве. Наклеивание ярлыков как доминирующий способ дискуссии и раздражающий догматизм дополняются постоянным требованием самых разнообразных уступок, которые даже не обосновываются.
Бюрократическое выхолащивание сотрудничества ярко проявилось в печально известных «четырех общеевропейских пространствах», зияющая пустота которых лишь усугублена столь же бессодержательными «дорожными картами».
Навязывание своего законодательства и якобы «общепринятых» правил, направленное на достижение коммерческой выгоды, сопровождается последовательным корыстным применением «двойных стандартов». Классическим примером стала истерия вокруг якобы значительного антисемитизма в России при игнорировании (а следовательно, поощрении) реального антисемитизма в некоторых странах Прибалтики и регионах Украины, власти которых осознанно и вполне безнаказанно возводят в ранг героев непосредственных палачей Холокоста.
Однако неприятие самой идеи о равноправном сотрудничестве с Россией (разумеется, на деле — на словах все цивилизованно) является лишь проявлением общей деградации европейских управляющих систем.
Вместе с Советским Союзом канули в Лету и великие политики Европы. Нынешние не хотят брать на себя даже проблемы новых членов Евросоюза, в том числе и обусловленные разрушительным эгоизмом его «старых» членов — примером является равнодушие к 18 %-й безработице в Польше. Более того! — 12 %-я безработица в Германии, свидетельствующая о глубоком неблагополучии общества, тоже не вызывает никаких видимых тревог.
Поражает сочетание ханжества, поощрения аморальности и наглядной беспомощности в социальных и этнических конфликтах с откровенным хамством, да еще и покрываемым государством, столь явно проявившимся в истории с публикациями карикатур на пророка Мухаммеда (которые являются злостным хулиганством, оскорбляющим чувства верующих, — правда, и не более того).
Отстаивание свободы индивида даже тогда, когда она становится разрушительной для общества и начинает уничтожать свободу большого числа других индивидов, каждый из которых вполне равноправен первому, производит просто пугающее впечатление.
Известную фразу о том, что «в России нет носителей более тоталитарного сознания, чем российские либералы», можно отнести и к европейским либералам.
В связи с этим все чаще на ум приходят такие разные труды, как «Закат Европы» Шпенглера и «Трест "Долой Европу"» блистательного молодого Оренбурга.
И, соответственно, все чаще возникает вопрос: зачем России такая Европа?
Чтобы ответить на него, надо понять, насколько глубоки, долгосрочны и разрушительны проблемы Европы, порождающие описанные недостатки.
Ключевая проблема Европы — внутренняя неоднородность, высокая не только экономическая, но и культурная дифференциация, ведущая к сосуществованию далеко не всегда полностью совместимых друг с другом моделей не только государственного, но и коммерческого управления.
Различие, например, французского и немецкого национальных характеров предопределяет различную реакцию их представителей на единые общеевропейские меры регулирования, что ограничивает эффективность последних, а при недостаточном учете культурной дифференциации — и вовсе делает их контрпродуктивными.
Естественная реакция на это надгосударственного управления — усиление регламентации, порой выходящее за рамки здравого смысла. В свое время специальной директивой Европейской Комиссии определялся даже диаметр помидоров (и это не было инструментом конкуренции, как памятное определение диаметра дырочек в сыре, установленное швейцарскими властями для защиты от американских сыров!)
Следствие чрезмерного и далеко не всегда разумного регулирования, хорошо понятное жителям бывшего Советского Союза, — игнорирование директив; так, Люксембург выполнял лишь каждую третью из них.
Развитие Европы по-прежнему направляется в основном национальными бюрократиями (европейская склонна выступать прежде всего в роли координатора), но в их среде, особенно в небольших странах и новых членах Евросоюза, отказывающихся от самостоятельности по мере интеграции, стремительно развиваются инфантилизм, безответственность, стремление перекладывать принципиальные решения (или по крайней мере ответственность за них) на Брюссель.