Россия и Европа глазами Орудж-бека Баята — Дон Жуана Персидского
Шрифт:
Затем, взяв жену и сокровища, он бежал из столицы, ища убежища в Турции, в местечко, где в двенадцати лье от Багдада находился гарнизон. Таким образом, по прибытии в Хорремабад мы обнаружили, что Шахверди-хан бежал от нас, и все жители столицы также бежали, ища приюта в соседних холмах. Поэтому шах Аббас сразу отправил одного из командиров по имени Аллахверди-хан в погоню за правителем во главе отряда из 12 тысяч грузинских всадников, все они были вероотступники, так как приняли ислам, отказавшись от Христа, но они исполняли все приказания так благоразумно, что, войдя в тот город, занятый турками, сожгли дотла все, не причинив никакого вреда воинам султана, — и, таким образом, специально избежали разрыва мирного договора между Персией и Османской империей, до сих пор сохранившего силу. Таким образом, они схватили Шахверди-хана собственной персоной и вместе с принцессой, его женой, доставили в Хорремабад к шаху Аббасу, который приказал немедленно его казнить. Принцессе как племяннице шаха было оказано уважение, ей было даровано пособие, а Хусейн-бек, всегда остававшийся верным слугой шаху Аббасу, был назначен правителем земли Луристан. После этого мы все вернулись назад, в Казвин, но если мы вошли в город с одной вестью, выходили уже с другой — начался бунт, главным образом в провинции Мазендеран, которая
Сюда пришел принц под именем Бенги Мелик (это было его прозвище), что означало «безумный, пьяный царь», и это прозвище было дано ему потому, что он вел образ жизни, пользующийся дурной славой. Решив не платить больше обычной дани, он поднял восстание, и хотя, как мы уже говорили, вел дурную жизнь, тем не менее был на поле боя умелым солдатом. Шах Аббас в этом случае не намеревался выступить лично против него — по какой причине, я не знаю — и потому послал своего представителя, главного инспектора шахского двора, известного нам, персам, под именем курчи-баши [244] , происходившего из знатной семьи племени каджар. Таким образом, он выступил из Казвина во главе армии из 50 тысяч солдат и, проведя в походе всю следующую зиму, достиг Мазендерана и осадил там одну крепость, где благополучно укрылся Бенги Мелик. Но это было, однако, ловким обманом, так как такое мог задумать только хитрый человек, и этот план следует подробно объяснить.
244
См. примеч. 236.
Правитель Бенги Мелик был вынужден построить в тех местах на вершине горы удивительную внешне крепость со многими бастионами и башнями, полностью состоящую из деревянных частей, простых тонких досок, покрытых гипсом. Это было сделано с таким искусством и мастерством, что вся крепость казалась построенной из камня, и надо было потрогать стены рукой, чтобы обнаружить обман. У Курчи-баши, который осаждал крепость, не было пушек, так как в армии шаха Персии полевая артиллерия обычно мало использовалась. Таким образом, крепость казалась неприступной, оставался только штурм, но персидские начальники, будучи напуганы небольшим количеством артиллерийских орудий, которые Бенги Мелик собрал и разместил в нужных местах, даже не пытались предпринять что-либо. Таким образом, он в течение всего зимнего сезона дерзко обманывал Курчи-баши, а персы, осаждая крепость, надеялись, в конце концов, уморить гарнизон голодом. Так это было или нет, но тут один из людей Бенги Мелика, руководствуясь частными соображениями, бежал из крепости, и от него Курчи-баши узнал, какую шутку с ним сыграли. Темной ночью он подошел к стенам крепости и, убедившись, из какого материала они сделаны, тотчас предал дерево огню, а когда Бенги Мелик попытался бежать, был взят в плен. Курчи-баши немедленно отрубил ему голову, но и сам был посрамлен и разгневан той шуткой, которую с ним сыграли. Когда он вернулся в Казвин, над ним действительно много смеялись, распевали песни об осаде Курчи-баши неприступной крепости, так что в течение долгого времени он не смел появляться при дворе.
Эти насмешки, однако, были недолговечны, так как Али-бек, правитель Астрабада, плативший дань шаху Аббасу, вдруг объявил себя самостоятельным и отказался платить ее. В этом случае шах Аббас немедленно выступил против него с 30 тысячами всадников, но я, к несчастью, заболел и не смог принять участие в походе. Судя по сообщениям, которые я слышал, Али-бек был взят в плен в первой же атаке, по другим сообщениям, он пришел добровольно, умоляя о прощении. Как бы то ни было, в результате шах Аббас приказал немедленно выколоть ему глаза, а затем, назначив одного из своих командиров правителем земли Астрабад, которая граничит с землями татар, с победоносной армией вернулся в Казвин.
В предыдущих главах мы не раз говорили о великой силе государства татарского народа (обычно они известны как узбеки), чьи правители ведут род от Тамерлана, или Тимур-бека, и чей род восходит к Чингисхану, и чье имя, говорят, означает «Самый Главный» или «Высший» из всех. Когда в Персии на престол взошел шах Аббас, монархом узбекских татар был Абдулла-хан [Узбек], у которого был обычай время от времени делать набеги на районы, граничившие с его землями. Сейчас, заметив, что шах Аббас большей частью предпринимает походы против своих восставших подданных — как мы описывали выше, — он тотчас принялся грабить соседние со своими границами земли Персидского царства. Татарские орды опустошили весь Хорасан, завладев тридцатью двумя его городами, включая столицу Герат. Здесь они убили правителя Аликули-хана Шамлу, который держал гарнизон из 6 тысяч персов, и эти люди дорого заплатили за свою жизнь. От Герата до Мешхеда сто лье, и узбеки прошли их. Здесь был похоронен потомок халифа Али по имени имам Рза, которому мусульмане-шииты воздавали особую честь как святому, и к его гробнице, как мы уже рассказывали, на паломничество персы приходили за много лье босиком. Следует также упомянуть, что там есть маленькая башенка, высотой примерно в полтора древка пики или немного больше, полностью построенная из массивного золота. На ее вершине находятся сделанные из драгоценных камней арки, которые, в свою очередь, удерживают на своей вершине алмаз величиной с большой каштан, и все это ночью сверкает так, что тьма освещается на расстояние лье вокруг. Я не упоминал бы об этом чуде, если б не видел его собственными глазами.
У Мешхеда Абдулла-хан Узбек [245] встретил Исмет-хана из племени устаджлу, который, будучи персидским правителем и бывшим наместником Хорасана, в течение трех месяцев героически защищал город. Татары, однако, в конце концов, вошли в город, хотя докладывали, что они потеряли 200 тысяч человек во время осады. Таким образом, овладев положением, Абдулла-хан Узбек был повинен в больших жестокостях, так как по его приказу собрали вместе всех знатных персов и заперли в главной мечети и на ее дворе, и он сказал, что ради святого имама Рзы дарует им жизнь. Однако когда все собрались и их число приблизилось к 40 тысячам, их заперли и, по приказу узбекского вождя, все были казнены. Весть об этих событиях была доставлена шаху Аббасу, который в то время в Казвине занимался приготовлениями для переноса своей столицы из Казвина в Исфахан. Но это дело шах отложил, решив немедленно выступить и отомстить узбекам за эту страшную жестокость и оскорбление, которое они нанесли ему. Но в нужный момент шах обнаружил, что в
245
Абдулла-хан из династии Шейбанидов (1583–1598).
Татары, однако, как только получили весть о нашем приближении, уехали, и мы вернулись в Казвин несолоно хлебавши. Но, когда мы невредимыми вернулись в столицу, Узбек-хан предпринял другой рейд во главе 200 тысяч татар, на этот раз осадив Турбат-и Хайдери (город, лежащий на некотором расстоянии к югу от Мешхеда), где был правителем Мухаммед-хан Баят. В течение месяца или больше он храбро сдерживал орды татар, и действительно, во время своих вылазок из форта убил их около 30 тысяч, но каждый день все больше узбеков присоединялось к осаде, и показалось благоразумным пойти на соглашение с врагом. Мухаммед-хан согласился сдать город, и персам, по условиям капитуляции, было разрешено выйти из города с развернутыми знаменами и литаврами. Тем не менее шах Аббас, услышав об этом, был далеко не удовлетворен, и, хотя Мухаммед-хан Баят имел верных друзей, ему, по прибытии в Казвин для выяснения своего дела, чуть не пришлось сложить голову. В конце концов, однако, шах помиловал его, так как действительно обстоятельства вынудили его пойти на этот шаг.
В течение последующих восьми лет шах Аббас вел постоянные войны против Абдуллы-хана Узбека и узбекских татар. Время от времени мы возвращали себе большую часть провинции Хорасан, но затем они, в свою очередь, снова переходили границы и занимали некоторые из отдаленных его провинций. Неоднократно шах Аббас посылал личный вызов Абдулле-хану Узбеку, призывая его выйти во главе своего войска и устроить заранее подготовленное сражение, или же двум монархам сразиться на победителя, как говорится, лицом к лицу. Любой способ боя достоин царей, сказал шах Аббас, тогда как эти набеги и засады были только грабительскими схватками. Татарский принц, однако, всегда давал ответ, что его предки воевали таким способом, и он не намерен изменять древнему обычаю своего народа. Таким образом, в упомянутое время эта пограничная война продолжалась до тех пор, пока, наконец, смерть не прервала тщеславие и хвастовство Абдуллы-хана Узбека. Затем, по счастливой случайности, его сын [Абд-ал-Мумин, сменивший его] спустя несколько месяцев последовал за ним в могилу. Как очевидец, я ручаюсь головой, что в продолжение семи с половиной лет или около того, пока беспрерывно длились эти войны, шах Аббас предпринял более пятидесяти крупных кампаний, и я принимал участие в двадцати двух или двадцати трех из них: я не ошибусь в своей оценке, если скажу, что с обеих сторон, как персов, так и татар, погибло на полях сражений в течение этих лет более миллиона человек.
После смерти Абдуллы-хана Узбека последовало много значительных событий. Шах Аббас, избавившись от своего главного врага, решил навести и упрочить порядок в делах своего правительства и государства, тем более что приблизительно в это же самое время умер в Константинополе султан Мурад III, его сменил сын Мухаммед III, который в момент написания этих страниц является султаном Османской империи. Таким образом, и на северо-западной, и на северо-восточной границах Персии внутреннее положение турок и татар давало возможность передохнуть от нападений, к тому же султан Мухаммед III высказывал пожелание, чтобы твердо выполнялись условия мирного договора, много лет назад подписанного его отцом султаном Мурадом III вместе с шахом Аббасом. Шах Аббас воспользовался мирной передышкой, чтобы возвести множество сооружений, которые он планировал, и в это же время он осуществил визит сыновнего почтения к могилам своих предков в Ардебиле. В это же самое время были обнародованы новые законы и основаны учреждения, и тогда же была перенесена столица из Казвина в Исфахан. Как мы уже говорили, Исфахан был главным городом провинции Ирак, которая прежде была Парфией и в то же самое время имела более удобное месторасположение, чем Казвин, так как огромный капитал вместе с растущим населением, таким, как сейчас, сосредоточился в центральных метрополиях Персии, и районы вблизи Исфахана, столь обширные и плодородные, были вполне способны прокормить все население новой столицы.
Пока мы отдыхали таким образом от военных трудов и устраивались в наших квартирах, Талим-хан стал вождем у узбекских татар, наследовав верховную власть после смерти своего дяди, вышеупомянутого Абдуллы-хана Узбека. Этот Талим-хан был юношей, жаждущим известности и славы, и он повел войну дальше, не имея мудрых советников, которые сдержали бы его честолюбивый пыл. Поэтому, собрав силы в 300 тысяч татар, он начал вторжение в Хорасан, где не было достаточного количества персидских войск, чтобы оказать сопротивление бешеным атакам налетчиков. Талим-хан вскоре захватил всю провинцию, разместив свою резиденцию в городе Герате. Шах Аббас тем временем устал от мира и, узнав об этих событиях в провинции Хорасан, немедленно послал Фархад-хана, тогда самого главного среди своих приближенных, дав ему 12-тысячную кавалерию, чтобы остановить татарский набег. Фархад-хан любыми средствами старался избежать атаки врага, но, поняв, наконец, что это невозможно и он находится лицом к лицу с татарскими силами, повернул назад и бежал. Шах Аббас, услыхав о такой трусости, был очень разгневан, но, соблюдая приличия, не показал испуга или видимого неудовольствия. Он собрал войско из 100 тысяч кавалеристов и решил выступить сам против Талим-хана; и в этой кампании я принял участие вместе с моим другом Аликули-беком — с тем, кто, как будет сказано дальше, впоследствии сопровождал меня в Испанию, где потом, приняв крещение, получил имя дона Филиппа Персии, — и обоим нам шах Аббас дал высокие должности в армии.