Россия и Германия: вместе или порознь?
Шрифт:
Вот так же нередко приходится читать о «невзрачности» Гитлера, хотя изучение фотографий убеждает в другом. Не невзрачность, а необычность.
На Гитлера легко было рисовать карикатуры — он и впрямь на многих (но не на всех!) фотографиях чуть карикатурен. Однако скорее выделяется среди других так, что взгляд сразу выхватывает именно его.
Не невзрачность, а непривычно выраженная индивидуальность видна в его внешнем облике. Между прочим, он нравился женщинам еще тогда, когда не был «вождем нации».
А в окружении военных
Гитлер, как и Сталин, был предельно личностен. Правда, в иной манере, чем Сталин.
Гитлера можно рассматривать как предельное выражение, как полюс политического индивидуализма.
Сталин же — это полюс такого политического коллективизма, когда в коллектив входит вся страна.
У магнита — два полюса, не способных существовать в одной точке. Однако на расстоянии между ними создаются мощные силовые линии.
Сталину приходилось действовать быстро, не раздумывая — потому что времени для раздумий не давала жизнь. Счет шел на годы. За десять лет надо было создать страну с европейскими экономическими параметрами или погибнуть — под напором то ли англо-французов, то ли немцев.
И опасность была не только внешней — троцкизм тоже был не просто реальностью, а смертельной реальностью. И для Сталина, и для страны.
Наилучшие комментаторы событий, личностей и идей — это комментаторы беспристрастные. Увы, в политике беспристрастность вряд ли возможна.
Впрочем, не менее ценны и положительные мнения недоброжелателей. Уж им-то верить надо волей-неволей. Поэтому за комментарием к проблеме «Сталин-Троцкий» обратимся, читатель, к академику Владимиру Вернадскому. Ему здесь можно доверять практически абсолютно — оценку Сталину Вернадский давал в личном дневнике, для чужих глаз не предназначенном.
В дни процессов над троцкистами там помечено: «Политика Сталина-Молотова — русская и нужна для государства. Их партийные враги — враги и русского народа». Академик, хотя и был членом Академии наук СССР, не любил ни Сталина, ни коммунизм. Дневник вел исключительно для души, а не для куратора НКВД. Но Россию он любил. И поэтому понимал, что вести ее вперед может лишь Сталин, а погубить и выдать Западу с головой могут как раз троцкисты.
А ведь, скажем, в Разведывательном управлении РККА даже в середине тридцатых годов они составляли чуть ли не костяк. Хватало их и в «родственном» ведомстве — разведке НКВД.
Кого-то выявили прямо в Москве.
Кто-то сбежал, но его вовремя убрали — как Игнатия Рейсса.
Кто-то, как Вальтер Кривицкий, сумел ускользнуть. До того, как этого приверженца Троцкого настигли в Нью-Йорке, он выболтал «Интеллидженс сервис» и ФБР немало. Это Кривицкий чуть не сдал
Резидент НКВД в Испании Никольский (Орлов) украл из кассы резидентуры тридцать тысяч фунтов (по тем временам лет десять-пятнадцать спокойной жизни), но увернулся от чекистской пули за счет гарантий своего молчания, данных бывшим коллегам. Гарантии он выполнил и жизнь сохранил.
Одних этих (далеко не исчерпывающих) примеров достаточно для того, чтобы понять, насколько непростой была ситуация в СССР с внутренним троцкизмом, как глубоко и высоко он был «персонифицирован». Тот же Орлов имел генеральский ранг. Кривицкий руководил западно-европейским отделом разведки.
Это были боевые кадры «мировой революции». А вот уверенности в том, что это и кадры Страны Советов, кадры Сталина, не было.
Позднее сама жизнь доказала, что в сомнениях (и соответственно, в репрессиях) Сталина по отношению к этому слою был резон. Вот Леопольд Треппер, знаменитый «Большой шеф Красной капеллы» Разведупра Красной Армии...
Его в 37-м не репрессировали, он работал на Разведупр всю войну в Бельгии и Франции, был арестован гестапо, выжил, и... И остался на всю жизнь убежденным троцкистом. Правда, в своей преданности Троцкому (и сионизму в придачу) он печатно признавался в 1975 году. Сталин к тому времени уже многие годы лежал в земле.
А Гитлер? И у него политическая судьба была не из тихих. Сталину приходилось до поры терпеть троцкистов даже в близком к нему руководящем кругу. Но и Гитлеру тоже приходилось мириться — и тоже до поры, со многим и многими.
Капитан Рем и другие «бонзы» штурмовых отрядов (СА) были гомосексуалистами. Гитлер относился к «нетрадиционно сексуально ориентированным» мужчинам с брезгливостью (позднее в СС за содомский грех по его указанию карали смертью). Но этих «нетрадиционных» в Веймарской Германии было пруд пруди.
Зато за Ремом стояли влиятельные силы и круги с сильной потенцией далеко не только в сексуальном отношении.
Был Рем и хорошим организатором — почему и считал, что Гитлеру он вполне ровня и сам мог бы стать фюрером. Пришло время — и ремов пришлось убрать. Они уже мешали не только Гитлеру, но и Германии.
Так что и у Гитлера тоже хватало своих Троцких, всегда готовых схватиться за «руль», но лишь считающих, что они способны «рулить».
Сталина на Западе ненавидят. Гитлера — недолюбливают. В 1997 году «Нью-Йорк таймс» составила рейтинг ста наиболее выдающихся военных лидеров всех эпох.
Адольф Гитлер идет там под номером 14.
Во втором десятке присутствует Петр Великий.
Есть — «в задах» — Иван Конев и Георгий Жуков.
А вот для того, кто пять лет управлял величайшей в мире войной, кто разгромил реального Гитлера и руководил Коневым и Жуковым, места в этом «рейтинге» не нашлось вовсе. Почему?