Россия и Германия. Друзья или враги?

Гаспарян Армен Сумбатович

Безбородко отличался выдающимися способностями в разработке новых дипломатических мер и служил связующим звеном между Екатериной Великой и Коллегией иностранных дел.

В 1770–1780-х годах Екатерина Великая много работала над новыми законами, и именно Александр Андреевич активно помогал ей в этом. Законодательные акты того времени, включая те, что издавались от имени императрицы, зачастую были написаны им собственноручно от первого до последнего слова – Безбородко завоевал полное доверие Екатерины. Он был пожалован сперва графским достоинством, а в дальнейшем – и титулом светлейшего князя. Не случайно русский историк и журналист Сергей Шубинский в своих «Исторических очерках и рассказах» отмечал: «Политический мир признавал за Екатериной великое имя в Европе и силу, принадлежащую ей исключительно. В это царствование соседи нас не обижали и наши солдаты побеждали всех и прославились. Это простейшее общее впечатление Безбородко, самый видный дипломат после Панина, выражал в изысканной форме, говоря в конце своей карьеры молодым дипломатам: «Не знаю, как будет при вас, а при нас ни одна пушка в Европе без позволения нашего выпалить не смела». Слова эти широко известны и сегодня, только авторство уже забыто потомками. В лучшем случае их приписывают Екатерине II, в худшем – графу Бестужеву-Рюмину. Понятно – выражаясь современным языком, эти люди «больше в пиаре».

Интересно, что Безбородко всегда в большей степени интересовала не возможная оценка его деятельности потомками, а мнение о нем Екатерины Великой. Он ревниво осведомлялся у своего друга, президента Коммерц-коллегии графа Александра Воронцова, действительно ли им довольны «или уже теперь жребий всякого, что никто так не угодит, как Потемкин, который все один знал и умел». Между тем великий визирь Юсуф-паша так отзывался о Безбородко: «Доброжелателен, благоразумен, проницателен и справедлив».

Я не случайно уделил столько внимания фигуре Александра Андреевича. Во-первых, во многом благодаря ему императрица Фике стала больше русской, чем многие уроженцы Российской империи. Благодаря ему немецкая принцесса вошла в историю великим русским монархом. Короля всегда играет свита. И если Михаил Сперанский утверждал, что в России в XVIII столетии было только четыре гения (Меншиков, Потемкин, Суворов и Безбородко), то в нашем случае за это стоит сказать спасибо Екатерине. Именно она помогла раскрыться многочисленным талантам графа. А есть еще и во-вторых.

Все и всегда познается в сравнении. Вот и давайте посмотрим на этнического немца, пришедшего на смену уроженцу Малороссии. Андрей Яковлевич Будберг принадлежал к дворянскому роду выходцев из Вестфалии, переселившихся в Россию еще во второй половине XVI века. Служить начал во времена Екатерины Великой. Императрица поручила барону наблюдать за занятиями ее любимого внука – великого князя Александра, при котором Будберг числился в качестве «помощника воспитателя». Был он строг, однако Александр к нему привязался и выполнял все его указания безропотно.

Барон А. Я. Будберг. Министр иностранных дел Российской империи в начале XIX века

Екатерина Великая, присмотревшись к Будбергу, решила возложить на него секретные поручения, поскольку считала его «очень честным человеком». В 1783 году барон отправляется в Дрезден на тайные переговоры с графом Ангальтом – генерал саксонской армии должен был перейти с тем же чином в русскую армию. Будберг свою миссию завершил успешно.

В царствование Александра I барон был возведен в звание члена Государственного совета, а в дальнейшем император уговорил Будберга возглавить министерство иностранных дел. Но, к сожалению, дипломатическими талантами Александр Яковлевич наделен не был. Это стоит признать откровенно. Вспомним оценки современников. Небезызвестный граф Карл Нессельроде на закате своей долгой карьеры так и говорил: «Генерал был премилый человек, болезненный, ума не слишком возвышенного, не созданный для места министра, на которое попал». Еще более нелицеприятно отзывался о Будберге великий князь Николай Михайлович. Он считал его малообразованным, устаревшим человеком, который не мог оставаться во главе русской дипломатии.

Но самую точную оценку выдал русский мемуарист Филипп Вигель: «Этот Будберг был, кажется, лицо совсем без физиономии. При воспитании Александра находился он в числе наставников. Потом еще при Екатерине был назначен посланником в Стокгольм и там ничего не умел сделать. Дали ему название министра иностранных дел. Трудно определенно сказать что-нибудь насчет характера такого человека, который сквозь столь важные места и события прошел невидимкой». Сравните с оценками, которые современники давали Безбородко, – как говорится, второй раз спрашивать не нужно.

Однако пора от преданий старины глубокой переходить к интересующему нас вопросу. Как говорил немецкий социал-демократ Август Бебель: «Предоставим небо птицам, а сами обратимся к земле». В данном случае – к противостоянию двух великих держав. Конец XIX века становится той самой точкой отчета. Сразу с момента основания Германской империи в 1871 году отношения с Россией не заладились. Вызвано это было двумя ключевыми факторами: традиционной поддержкой, близкой по духу Австро-Венгерской империи, и сопротивлением расширению влияния Российской империи прежде всего на Балканах.

Дальше – больше. Канцлер Отто фон Бисмарк организует Берлинский конгресс. На нем в значительной степени урезаются выгодные для нас результаты Русско-турецкой войны. Не помогло даже участие с нашей стороны Александра Горчакова. А ведь именно при его активном содействии сложился тот самый Союз трех императоров, который стал стержнем мировой политики 1870-х годов. Но критиковать за это великого русского дипломата не стоит. Он первым осознал: славянский вопрос является причиной недоверия и боязни между государствами. Пытаясь удержать Австро-Венгрию в качестве своей союзницы, Россия вынуждена была признать за ней право на влияние в славянских землях. Это был очередной компромисс, которыми богата внешняя политика нашей страны тех лет.

Хуже всего то, что он оказал негативное влияние на внутреннюю политику. Недоверие к Германии очень быстро переросло сначала в глухое недовольство, а потом и вылилось во вражду ко всему немецкому народу. В общественном сознании тех лет Германская империя представлялась свирепой милитаристской державой и одним из главных противников панславизма. Если кто-то не слышал данного определения – панславизм означает необходимость славянского национального и политического объединения на основе этнической, культурной и языковой общности. Эта идеология была весьма популярна в России в XIX веке.

Но при этом именно Германия была главным торговым партнером и одним из основных инвесторов в российскую экономику. Достаточно привести лишь одну цифру. Принадлежит расчет знаменитому советскому дипломату Георгию Чичерину – а старого большевика трудно даже заподозрить в приукрашивании действительности Российской империи. Так вот, он считал, что накануне 1917 года весь иностранный акционерный капитал составлял примерно 1,3 млрд. рублей, из них германские вложения – 378 млн. рублей. То есть Россия с Германией хоть и были идеологическими противниками, однако взаимовыгодного сотрудничества, мягко говоря, не избегали.