Россия и мусульманский мир № 11 / 2013
Шрифт:
Идеология во втором смысле – это совокупность высших системообразующих ценностей того или иного общества, детерминирующих поведение его членов. В связи с этим возникает вопрос: совместим ли партийный плюрализм с наличием единой идеологии в обществе?
B СССР политический плюрализм отсутствовал, но идеология была, в широком смысле этого слова. В странах Запада и США политический плюрализм и единая идеология сосуществуют вместе, согласованно.
Является ли идеология постоянным атрибутом общества и в чем заключается ее необходимость? Позиция деидеологизаторов однозначно отрицательная при наличии разной аргументации.
Приверженцы идеологии видели ее необходимость в том, чтобы «совместная жизнь
Востребованность идеологии находится в прямой зависимости от состояния общества. «Сознание людей всегда “пробуждалось”, “пробуждается” и будет всегда “пробуждаться” лишь настолько, насколько это диктуется интересами» их самосохранения. То есть необходим, образно говоря, спусковой крючок для осознания людьми самих себя в качестве единого целого. В рамках государства таким механизмом может быть или мобилизационная идея, или угроза бытию народа и государства, или «два в одном». Угроза, как внешняя, так и внутренняя. Для России изобретать их не приходится искусственно. Хотя частенько можно слышать и читать, что Россия любит изобретать внутренних и внешних врагов, что это у нее в крови. Замечу на это, что Бородино, где убивали друг друга французы и русские, находится не под Парижем, а Полтава, где столкнулись шведские и русские штыки, – не окраина Стокгольма, и земля Ржева, политая кровью советских и немецких солдат, – не в Германии. Но внутренняя угроза опаснее, прежде всего, тем, что ее оружием являются не пулеметы и ракеты, а по преимуществу слово, разрушительное действие которого завуалировано.
Какую идеологию мы имеем в настоящее время? Известный политолог, руководитель Центра стратегических исследований «Россия – Исламский мир» Ш. Султанов выделяет три общенациональные идеологические модели, каждая из которых имеет свои текст и язык, свои правила и технологии, идеологов, пропагандистов и сторонников. Наиболее ярко и публично, справедливо отмечает он, заявляет о себе «идеология потребления»: «Я потребляю, значит, я живу». Второй идеологией «является криминальная идеология», третьей – «идеология выживания».
Я бы не разделяла криминальную и потребительскую идеологию, поскольку они тесно связаны между собой. Функционируя, они подпитывают друг друга так, как поддерживают друг друга их носители. До сих пор в общественном российском сознании крупная частная собственность как результат приватизации ассоциируется с кражей, а миллиардеры с суперворами. Рост криминогенного фона в нашем обществе напрямую связан с этим обстоятельством. Потребительская и криминальная идеология – это два сообщающихся сосуда. Потребительская идеология, ее можно назвать еще элитной, в качестве нормы жизни предложила такие стандарты, до которых честным трудом не дорасти подавляющей части населения.
Но наши СМИ показывают, как решить эту проблему. Без преувеличения наше информационное пространство можно назвать бесплатным пособием по убийству, грабежу, обману и т.п. При этом криминал оправдывается: ведь грабитель или убийца совершает деяние, чтобы достать средства на операцию больной матери, ребенку и т.п. Зло оправдывается альтруистическим мотивом. Отсюда и прохладное отношение постперестроечного образования к русской литературе. Она не востребована, поскольку недвусмысленно зло называет злом, а добро – добром, не понижая границы между ними.
Повторюсь – потребительская и криминальная идеология тесно взаимосвязаны. Потребительская идеология включает в себя как составную часть апологию криминала. В совокупности их носители уступают в количественном отношении большинству населения. Но по воздействию на массы они абсолютно лидируют. Именно потребительская и криминальная идеология заполняет все или почти все информационное российское пространство. Идеологи перестройки, в отличие от доперестроечных коллег, не изобретают морального кодекса строителя демократии, не пытаются четко обозначить зримые контуры будущего общества. Но элитный идеологический аппарат работает стабильно. Он изменил свои формы, методы, пытаясь выглядеть поборником абсолютного плюрализма идей. Но всем известно, что неконтролируемой информации не бывает. Прикрываясь многообразием в мелочах, нам довольно жестко навязывают унификацию в главном. На человека и общество мы должны смотреть глазами именно данной идеологии. В рамках элитно-потребительской концепции человек есть центр смыслополагания. Никакое сообщество – народ, страна, семья – не может генерировать смыслы, ради которых стоит ограничивать свои интересы и ограничивать свой эгоизм.
Ш. Султанов говорит об «идеологии выживания». Выживающие есть, они составляют большинство, но «идеологии выживания» нет. Непременной функцией любой идеологии является оправдание своих приверженцев. Как показаны в нашем информационном пространстве «выживающие»? Употребляю этот термин не случайно, ведь даже слово «народ» исчезло из нашего научного лексикона. «Идеология выживания» должна объяснить, почему большинство выживает, оправдать все трудности и несчастья, обрушивавшиеся на него. Это первое и второе – достойно представить выживающих в информационном пространстве. От ответа на первый вопрос зависит ответ на второй. Идеологическая составляющая политической программы КПРФ причину выживания видит в грабительских методах и формах проведения приватизации, в утрате государством своих социальных функций и замене их на охранительные. Патерналистское, социальное государство становится «ночным сторожем», т.е. первопричина униженного состояния большинства находится, по большому счету, вне их.
Элитная потребительская идеология этот вопрос рассматривает в социал-дарвинистском духе, сущность которого можно выразить ницшеанской фразой: «Падающего толкни!» Причина выживания, по их мнению, коренится исключительно в самих выживающих, в их слабой природе, плохой подготовленности, «неумении держать удар» и т.п. Те, кто не умеет за себя бороться, превращаются в социальный балласт. Вся ответственность взваливается на плечи выживающих. При этом информационно-идеологический диктат меньшинства целенаправленно носит агрессивный и психологически-травмирующий характер. Несколько примеров, как воплощение вышеприведенного лозунга Ницше. Представитель либеральной общественности А. Смолин, обозреватель РАПСИ, автор публикации «Общество унижения», предлагает усилить на ведущих телеканалах те программы, в которых человек унижается, духовно травмируется. По его мнению, политика ведущих каналов, делающая «чувство унижения систематизирующей доминантой», недостаточна.
Психолог А. Юрьев предлагает использовать генную терапию в деле управления народом. «Поддержка погибающих и слабых, – пишет он, – это нерациональное и расточительное поведение человеческого общества глобализация поставила под сомнение. Исследователи глобализации констатируют, что она отказывается от тысячелетнего опыта человечества как ошибочного. Ошибочен ли он? Или она права?» Демонстрация сомнения – это на публику, на тех, кто, возможно, поставит под сомнение антигуманные методы психолога А. Юрьева.