Россия и мусульманский мир № 2 / 2014

Коллектив авторов

Более того, по мнению некоторых экспертов, в России сложилось устойчивое и влиятельное «исламистское лобби» [11]. Пользуясь этим, «салафитское крыло мусульман опробовало в разных регионах новый для них формат легальных митингов, мобилизуя на них своих сторонников и пытаясь озвучить поднятую ими тему “гонений на ислам” в России в федеральном масштабе» [18]. Например, 8 февраля 2013 г. «свыше 2 тыс. салафитов – сторонников радикального ислама, которые и ведут войну против Российского государства, провели митинг в самом центре Махачкалы. Митинг стал отражением новой реальности: сторонники салафитов сегодня составляют, по разным оценкам, от 10 до 17% от общего числа мусульман республики. Напомним, в 2005 г., когда впервые в Дагестане

прогремели взрывы, число салафитов, по данным МВД, составляло менее 2 тыс. человек» [19]. Участники указанной акции в столице Дагестана держали в руках черные и белые флаги с исповеданием веры на арабском языке. Похожая символика использовалась на митингах, организованных летом 2012 г. в Казани прихожанами мечети «Аль-Ихлас» и на «мусульманском автопробеге» по столице Татарстана 26 октября 2012 г. Позднее в СМИ появилась информация о том, что представленные на экспертизу флаги автопробега были признаны казанскими специалистами «полностью идентичными символике, используемой членами международной религиозной организации “Хизб-ут-Тахрир аль-Ислами” во многих странах мира» [20].

Отсюда становится совершенно очевидным, что «…любые попытки свалить вину на силовиков, якобы заинтересованных в начале репрессий, о которых разглагольствуют “исламские аналитики”.., а также любые способы найти смягчающие обстоятельства для “исламских диссидентов”, как стали террористов называть их единомышленники на ваххабитских интернет-ресурсах, являются ничем иным как оправданием ваххабизма» [11].

Следующим этапом «растекания ваххабизма», по нашему мнению, следует считать укрепление позиций его адептов в «мусульманских анклавах», появившихся и укрепившихся в последние годы в некоторых российских мегаполисах. Впрочем, такие «анклавы» уже давно сложились в некоторых европейских государствах, например во Франции, а потому их опыт может оказаться полезным и для России [21].

Европейские реалии свидетельствуют о том, что этнически и религиозно однородные общины мигрантов активно и достаточно успешно формируют «анклавную» среду обитания, которая тяготеет к тому, чтобы локализоваться в соответствующих территориальных границах, а центром их сосредоточения, как правило, выступают мечети или молельные помещения. Одновременно одним из последствий появления подобных «анклавов» становится криминализация и религиозно-политическая радикализация некоторой части мигрантов, что неизбежно приводит к появлению латентных очагов социально-политической конфликтности в достаточно продолжительной перспективе, к их неизбежной конфронтации с местным населением.

По нашему мнению, говорить в данном случае о толерантном «евроисламе» не приходится, скорее, речь идет об исламизации Европы, причем в самых опасных формах. События первых лет нового тысячелетия в Испании, Великобритании, Франции и других европейских странах рельефно подтверждают этот тезис. Как следствие, в последние годы европейские политики в унисон заговорили о провале идеологии и практики мультикультурализма в Европе, о несовместимости исламизма и западно-либеральных ценностей.

Аналогичные «анклавы» появились и в российских городах, и результаты этого не замедлили проявиться. Например, в ходе проведенной 8 февраля 2013 г. представителями силовых структур Санкт-Петербурга операции в молельном помещении одного из городских рынков, а также в домах и на частных квартирах было задержано несколько человек, которых обвинили в распространении материалов религиозно-экстремистского характера. Всего, по официальным данным, был задержан 271 человек, 90% из них оказались иностранцами, в том числе иммигрантами из Афганистана и Египта. Судя по информации, озвученной СМИ руководителем пресс-службы УФСБ по Санкт-Петербургу и Ленинградской области Д. Кочетковым, характер исламистской угрозы в регионе сопоставим с северокавказской ситуацией: «В ходе операции были задержаны… приверженцы радикальных течений ислама, представляющие угрозу государству, которые отрицают светскую власть и стремятся к халифату» [18].

Таким образом, в постсоветский период вследствие ослабления институтов государственной власти Российской Федерации под сильным внешним воздействием наблюдался неуклонный процесс политизации и радикализации ислама и исламских группировок, появление и институционализация на территории страны нетрадиционных исламистских течений. Этот процесс усугублялся слабостью и разобщенностью традиционного и официального российского ислама, реализацией сепаратистских проектов в некоторых регионах страны, прежде всего на Северном Кавказе.

В силу целого ряда причин, объективных и субъективных факторов на территории России возникли и окрепли устойчивые группировки радикальных салафитов, прошедших институционализацию первоначально в некоторых северокавказских республиках. Впоследствии произошел процесс «растекания джихада» практически по всему Северному Кавказу, а в последнее десятилетие складываются предпосылки для создания радикальных салафитских группировок в Поволжье, на Урале и в Западной Сибири, а также появления их в «мусульманских анклавах» российских мегаполисов. Пути повышения эффективного противодействия процессу радикализации ислама являются предметом отдельного исследования.

Литература

1. См. напр.: Игнатенко А.А. Эндогенный радикализм в исламе // Ислам и политика: Сб. ст. – М., 2004. – С. 8–40; Чудинов С.И. Терроризм смертников. – М., 2010. – С. 312; Добаев И.П. Исламский радикализм: Генезис, эволюция, практика. – Ростов н/Д., 2003. – 416 с. Он же. Новый терроризм в мире и на Юге России. – Ростов н/Д., 2005. – 307 с.

2. Асиятилов С.Х. Спасение Дагестана в Исламе. – Махачкала, 1989. – 126 с.

3. Бобровников В.О. Исламофобия и религиозное законодательство в Дагестане // Центральная Азия и Кавказ. – 2000. – № 2 (8). – С. 145–146.

4. Абдурахманов Д.Б., Акаев В.Х., Дадуев М.А. Северный Кавказ: Преодоление факторов этнополитической дестабилизации и достижение межнационального согласия // Южнороссийское обозрение / Под ред. В.В. Черноуса. – М. – Ростов н/Д., 2013. – Вып. 76. – С. 7.

5. См.: Романченко Н.Е. Институционализация современных радикальных неправительственных религиозно-политических организаций на Северном Кавказе // Ростов н/Д., 2011. – Вып. 68. – С. 97.

6. Боброва О. Имарат Кавказ. Государство, которого нет // Новая газета. – 2010. – № 22.

7. Как заткнуть за пояс шахида? // Московский Комсомолец. – 24.02.2010.

8. Личный архив автора.

9. Аргументы и факты. – 2000. – № 4, 5.

10. Силантьев Р.А. Распространение ваххабизма в современной России // Вестник Челябинского государственного университета. История. – 2009. – № 16 (154). – С. 168–169.

11. Сулейманов Р. Исламский терроризм в современном Татарстане: Ваххабизм на практике. – 2012. – 25.07.

12. Сулейманов P.P. Ваххабизм в Татарстане в постсоветский период в свете влияния внешних факторов. – 2013. – № 1 (16). – С. 25–35.

13. Руководитель МВД Татарстана признал опасность ваххабизма в республике // [Электронный ресурс]. URL:news/1357240.html

14. Моджахеды Татарстана признали своим лидером Доку Умарова // Интернет-сайт. [Электронный ресурс]. URL:item/4819/

15. Гордеев Я. На пороховой бочке: Откуда в Поволжье террористы // [Электронный ресурс]. URL: http://newtimes.ru/articles/detail/43421