Россия и мусульманский мир № 2 / 2014
Шрифт:
16. Гарсиа Р. Волга впадает в Аравийское море: Маленький оплот религиозного экстремизма в Татарстане // Эксперт. – 15.10.2012.
17. Мурклинская Г.А. Сетевая война против России на Северном Кавказе: Реальность и перспективы // Исламский фактор на Юге России / Ростов н/Д.: Социально-гуманитарные знания, 2012. – Вып.72. – С. 22–33.
18. Мальцев В. Ислам зачищают от нелегалов. Государство расширяет силовую поддержку официального духовенства // НГ-Религии. – 20.02.2013.
19. Омарова X. Республика Дагестан: Системный кризис разрастается? // [Электронный ресурс]. URL: http://www.bs-kavkaz
20. См. об этом: В Татарстане признали, что на акциях в Казани были флаги «Хизбут-Тахрир аль-Ислами» // [Электронный ресурс]. URL:regnum.ru/news/polit/1616981.html
21. См. об этом: Добаев И.П. Исламизация Европы: Миф или реальная угроза? / Мировая экономика и международные отношения. – 2008. – № 4. – С. 50–56.
Место и роль ислама в регионах Российской Федерации, Закавказья и Центральной Азии
Межэтнические противоречия и конфликты в Ставропольском крае
Содержание этнополитических и этнокультурных процессов в Ставропольском крае во многом определяется ситуацией в Северо-Кавказском федеральном округе (далее – СКФО). Образование СКФО в январе 2010 г. в соответствии с указом Президента РФ от 19 января привело к определенному ускорению всех социально-экономических процессов и к акцентированию общероссийских детерминант в общественно-политических отношениях региональных сообществ. Современная динамика развития округа во многом определяется целями и задачами «Стратегии социально-экономического развития Северо-Кавказского федерального округа до 2025 г.». Разработка Стратегии как целевого и комплексного документа пионерского характера свидетельствует, во-первых, о впечатляющем масштабе планируемых инноваций в округе, во-вторых, о верхушечном уровне управленческого внимания к округу. Политический смысл документа состоит в том, что он определяет основные направления, способы и средства достижения стратегических целей устойчивого развития и обеспечения национальной безопасности РФ на территориях субъектов, входящих в СКФО до 2025 г. Документ как политическая доктрина имеет несомненные сильные стороны, среди которых, прежде всего, выделяется учет современного состояния экономики субъектов РФ СКФО, экономики России, глобальной экономики и перспектив их развития, также анализ социально-экономической, демографической ситуации, потенциала трудовых ресурсов и миграционных процессов в СКФО.
Прогностический и практико-прикладной характер Стратегии обусловливается разработкой возможных сценариев развития СКФО на перспективу до 2025 г. – инерционного, базового и оптимального. При этом чрезвычайно важно, что в Стратегии акцентируется проблема институциональной среды как СКФО в целом, так и отдельных субъектов, в частности Ставропольского края. В Стратегии проведен блиц-аудит состояния этнодемографических, этнокультурных показателей, а также межэтнических отношений в округе. Документ содержит особый раздел «Межнациональные отношения», где отмечается «прямая зависимость состояния общественно-политической обстановки от ситуации в сфере межнациональных отношений». В Стратегии определяются негативные, как внешние, так и внутренние, факторы сферы межнациональных, межконфессиональных отношений и этнополитических процессов. Эти процессы в Ставрополье во многом определяются общей ситуацией в СКФО и на Северном Кавказе (СК) в целом. Этнополитическая сфера СКФО отличается сложностью, наличием общеизвестных исторически сложившихся обстоятельств и факторов, среди которых выделяются проблемы и пробелы национально-государственного строительства в регионе в советский период. В регионе сложились определенные конфликтогенные факторы, которые реализуются в дисбалансе региональной этнополитической системы и этнополитических систем конкретных субъектов РФ СКФО. Также обострение межэтнических отношений в регионе вызвано и постсоветскими политическими и политико-административными тенденциями: демократизация общественно-политических отношений, этнополитическая суверенизация, реализация административной реформы и реформы местного самоуправления, усиление вертикали власти, упорядочение отношений между субъектами РФ и федеральным центром.
Вместе с тем на современном этапе в СКФО продолжают бытовать опасные тенденции, природа которых сложносоставная и содержит как факторы мирового порядка, так и российские и региональные северокавказские факторы. Прежде всего, на СК осуществляется интенсивное террористическое воздействие «террористического синдиката» – Имарата Северный Кавказ. Он действует в обозначенных зонах, на которые условно поделен регион, в частности, в объединенном виллаяте Кабарды, Балкарии и Карачая. На территории этого виллаята, как и других, совершаются террористические акты в отношении работников органов власти и управления, работников силовых структур, лидеров общественных организаций, активистов общественных отношений, а также в отношении известных деятелей науки, культуры – референтных лиц региональных и местных сообществ. На территориях виллаятов осуществляются не только террористические акты, но и действуют радикальные ваххабитские ячейки, проводится пропаганда экстремистских взглядов, осуществляются насильственные поборы на джихад, вербуются новые участники незаконных вооруженных формирований. Выраженной тенденцией является обновление членов террористических организаций и НВФ за счет молодежи, представляющей разные социальные группы и разные этнические группы, в том числе и славянские. Это сопровождается националистической, ксенофобской риторикой, а также сопрягается с криминальными проявлениями общего плана, с заказными убийствами, с переделом собственности, с коррупцией, с конфликтами региональных и местных элит и кланов. Это также сочетается с определенным непрофессионализмом силовых структур, низким авторитетом некоторых региональных и местных элит, некоторой лояльностью населения к участникам НВФ и радикальных религиозных ячеек.
Результатом отмеченных тенденций является формирование блокового терроризма, который осуществляет многопрофильное воздействие на население. Это многопрофильное воздействие «ощущают на себе» и межэтнические отношения, в которые проецируются все противоречия и шероховатости общественных отношений, общественного дискурса, информационного дискурса, а также дискурса политических и управленческих процессов. Многопрофильное воздействие терроризма постоянно подпитывает национализм, этносепаратизм, религиозный экстремизм, потому что многие идеи и действия террористов и экстремистов оправдываются этническими и конфессиональными интересами. Статистика свидетельствует о наибольшей концентрации террористических проявлений в Республике Дагестан, Кабардино-Балкарской Республике, Карачаево-Черкесской Республике. Так, в Дагестане за шесть месяцев 2011 г. совершено 110 из 169 преступлений террористической направленности в РФ. В Кабардино-Балкарии за 2011 г. осуществлено около 25 посягательств на жизнь сотрудников правоохранительных органов, совершены взрывы народнохозяйственных, туристических объектов, что привело к необходимости введения КТО в нескольких районах, а также в отдельных районах Нальчика. На территории КБР действуют Прохладненская и Баксанская бандгруппировки и в то же время организовались группы народных мстителей, неких «повстанцев» – «Чёрные ястребы», происхождение, цели и задачи которых далеко не ясны. В Республику Ингушетия ведут следы терактов в Домодедово.
В отдельных республиках СКФО террористами убиты известные деятели науки, образования, культуры, литературы, что крайне негативно влияет на общественное мнение. Также новым явлением стало появление «русского и нетитульного ваххабизма» в Ставропольском крае. Происходит омоложение рядов смертников-шахидов за счет студенческой среды, что обеспечивает воспроизводство (регенерацию) рядов терроризма. Экспертные попытки определения причин живучести террористического воздействия концентрируются вокруг нескольких аргументов: неблагополучие экономического положения региона и социального самочувствия населения. Безработица, социальная неустроенность, отсутствие гарантированных социальных лифтов для молодежи. Некомпетентность силовых структур и органов власти и управления. Слабость идеологической, информационно-разъяснительной работы с населением со стороны органов власти и управления и общественных организаций. Неактивность конфессиональных лидеров (православия и ислама и иных) в мировоззренческом противостоянии радикальным вероучениям. Привлекательность альтернативных мировоззренческих принципов экстремистов. Наличие социального и политического заказа на терроризм. Либеральные настроения в обществе в отношении членов НВФ. Романтизация образов террористов в общественном и информационном дискурсе.
Несмотря на усилия федерального центра и полпредстава, а также региональных властей, в СКФО остается актуальной проблема занятости населения, прежде всего молодежи. В некоторые регионы СКФО, прежде всего в Ставропольский край, продолжается неконтролируемый поток гастарбайтеров из СНГ, а также трудовая и учебная миграция из республик (Дагестан, Карачаево-Черкесия, Кабардино-Балкария, Чечня) на фоне фактического провала организации трудовой миграции северокавказцев в другие субъекты РФ (Свердловская область, Пензенская область). Усиливается демографическая диспропорция этнических групп за счет естественного прироста отдельных из них (представители народов Дагестана, Чечни, Ингушетии). Данные проявления провоцируют конфликтогенные идеи, опасные не только для Северного Кавказа, но для России как полиэтничной, поликонфессиональной страны. Это идеи исключительности, несовместимости «северо-кавказской цивилизации» с российской цивилизацией. Также это идеи «негативных наследственных черт» и социальных практик северокавказских народов (кровная месть, заложничество, абречество, набеговая система). Также это идеи «нахлебничества», паразитирования СК на здоровом теле РФ, сконцентрированные в радикальном призыве «Хватит кормить Кавказ».
Продолжающиеся проявления терроризма, экстремизма, сепаратизма формируют негативные общественные настроения, которые также являются катализаторами межэтнической напряженности и конфликтов. При этом дестабилизирующие настроения бытуют как внутри СКФО, так и вокруг него. Среди них наиболее значимыми являются идеи о неоправданности и неэффективности решения об образовании СКФО; о неперспективности и недолговечности института полпредства; о беспомощности федеральных властей; о коррупции, клановости региональных и местных властей; о нарушении прав человека. Также это крайне опасное мнение о «победе Северного Кавказа в торге с Кремлем», об «успешном шантаже» федеральных властей руководителями отдельных субъектов СКФО. Это крайне негативно влияет на этнополитическую ситуацию в Ставропольском крае, состояние межэтнических отношений в котором можно характеризовать как стабильное, базирующееся на достигнутом балансе интересов этнических групп края. В то же время в этих отношениях отмечается скрытый конфликтогенный потенциал, который проявляется в локальных стычках и конфликтах молодежи, в проявлениях бытового национализма и ксенофобии. Это отмечается в разных районах края – от Восточных районов до района Кавказских Минеральных Вод, и характеризуется типичными проявлениями: группированием сторон конфликтов по этническому принципу, декларированием взаимных обвинений и радикальных требований, использованием левых явочных методов и приемов (драка, нанесение побоев, применение огнестрельного оружия и др.).
В крае происходят систематические локальные стычки молодежи, которая, вступая в бытовые противоречия (с. Садовое, с. Преградное, Ставрополь, с. Дивное, с. Воздвиженское), использует «этнические обвинения», радикальные призывы. Также новым конфликтогенным фактором стали танцевальные этнические флешмобы в публичных местах края – «лезгинка-батл» (более 150 случаев нарушения закона Ставропольского края о тишине в Пятигорске, Кисловодске, Ставрополе, Минеральных Водах). Одним из резонансных актов стало осквернение памятника А. Ермолову (Минеральные Воды), а также судебные процессы по «Зеленокумскому делу», по делу гибели главы с. Иргаклы. Как правило, в межэтнических конфликтах участвует даргинская, кабардинская, карачаевская, ногайская, русская (в том числе казачество), чеченская, туркменская молодежь.