Россия и мусульманский мир № 5 / 2017
Шрифт:
Несмотря на это, террористическое движение в регионе окончательно не ликвидировано, что требует принятия дальнейших прицельных мер по его полному искоренению. Как известно, в узком смысле комплекс этих мероприятий включает в себя следующие элементы: совершенствование антитеррористического законодательства, укрепление спецслужб и правоохранительных органов, подрыв экономической основы и каналов финансирования террористов, проведение идеолого-пропагандистской и разъяснительной работы в различных стратах российского общества. Последний блок, и это удивительно, задействуется до сих пор слабо и в целом неэффективно.
Тем не менее понимание проблемы становится очевидным: уже вслед за принятием в октябре 2009 г. Концепции противодействия терроризму в Российской Федерации все чаще стали говорить о необходимости смещения акцентов в антитеррористической деятельности – с пресечения на предотвращение террористической активности, на профилактику терроризма, т.е. на несиловые способы решения проблемы. В последующем Национальный антитеррористический комитет (НАК) неоднократно обращал внимание участников антитеррористической борьбы на это.
Однако следует признать, что эта работа, несмотря на практически
7
См., например, об этом: Абдулагатов З.М. Исламское сознание в глобализационных процессах: Проблемы адаптации. – Махачкала, 2010; Он же. Особенности социализации современной молодежи и социальные деформации в молодежной среде. – Махачкала, 2011; Кисриев Э.Ф. Ислам и Власть в Дагестане. – М., 2004; Муслимов С.Ш. Религиозно-политический экстремизм глазами дагестанцев. – Махачкала, 2011.
В стране развернута широкомасштабная информационно-пропагандистская деятельность. Проводятся тысячи конференций и круглых столов, выпускается большое количество брошюр, книг и сборников, в СМИ продвигается масса соответствующих статей и видеосюжетов, изготавливается много наружной рекламы и плакатной продукции, снимаются фильмы и видеоролики на антитеррористическую тематику. Однако террористическая война в Северо-Кавказском регионе России (и не только!) никак не затухает. Приходится признать, что «выстроить адекватную террористическим угрозам систему противодействия в информационной сфере пока не удалось» 8 .
8
Пржездомский А.С. Информационная сфера стала полем боя с экстремизмом и терроризмом // ФСБ за и против. – 2010. – № 11.
Хотелось бы надеяться, что ныне действующий Комплексный план информационного противодействия терроризму в Российской Федерации на 2013–2018 гг. приведет к качественному рывку в идеологическом противоборстве с противником.
Пока же следует признать, что осуществляемая в Российской Федерации информационно-идеологическая и разъяснительная работа не отвечает требованиям дня, нуждается в качественном переформатировании. При этом следует говорить даже не об информационном противодействии терроризму, а о противодействии именно идеологии терроризма. Основная задача заключается в том, как верно в свое время подчеркнул первый заместитель руководителя аппарата Национального антитеррористического комитета России Е.П. Ильин, чтобы «…на фоне сохранения и укрепления силовой составляющей борьбы с конкретными террористическими проявлениями кардинально повысить эффективность противодействия идеологии терроризма, поставить надежные барьеры на путях ее проникновения в общественное сознание. Конечная цель этой работы – изменить правовую психологию людей, добиться отторжения абсолютным большинством населения самой мысли о возможности применения террористических методов для разрешения территориальных, социальных, конфессиональных, культурных и других проблем и противоречий» 9 .
9
Ильин Е.П. Актуальные проблемы противодействия вовлечению молодежи в террористическую деятельность (12–14 октября 2009 г., Ростов н/Дону). [Электронный ресурс] // Национальный антитеррористический комитет [Официальный сайт]. URL:Рубрика «Публикации».
Иначе говоря, необходимо дальнейшее неустанное развитие и укрепление всей системы противодействия идеологии терроризма. Ее главной целью является компрометация идеологической доктрины радикальных исламистов, которая с точки зрения исламской ортодоксии далеко не безупречна и, как следствие, вывод из-под влияния такфиритов-джихадистов их реальных и потенциальных сторонников и последователей, тем самым сокращение социальной базы поддержки террористов и пополнения их отрядов.
В данном направлении, как представляется, не следует упускать из поля зрения два важных момента, которые порой игнорируются: «исламский» фактор в формировании идеологических доктрин радикальных исламистов и молодежный характер террористического и шире – религиозно-политического движения в некоторых регионах России, прежде всего на Северном Кавказе. Ведь совершенно очевидно, что привлекательность идеологии радикального исламизма, особенно в молодежной среде, довольно высока. Однако оба этих фактора необходимо рассматривать в тесном единстве и во взаимоувязке, поскольку на практике они поддерживают и подпитывают друг друга.
В то же время следует признать, что в стране до сих пор нет полноценной государственной политики по воспитанию молодого поколения, хотя и есть понимание того, что «нельзя оставлять без государственного попечения молодежь, которая формировалась в годы безвременья» 10 . Северокавказская молодежь выросла в условиях ожидания перманентных боестолкновений, испытывает на себе беды социального неравенства на фоне прогрессирующего имущественного расслоения в России, а также трудности самореализации, зачастую находится под воздействием религиозно-экстремистской пропаганды и влиянием разного рода «авторитетов», а потому нуждается в особом внимании государства. Как верно подчеркнул советник председателя Национального антитеррористического комитета А.С. Пржездомский, «…периодическими круглыми столами тут не отделаешься. Требуется серьезная, повседневная работа с молодежью, прежде всего ориентированная на ее воспитание в условиях двуязычия и этнического многообразия». Для этого, по его мнению, «…надо срочно начать подготовку педагогов общеобразовательных учреждений и вузов по культурно-исторической тематике с акцентом на неразрывное единство российского Кавказа и неприятие любых форм насилия… Кроме этого, срочно нужна программа, направленная на привлечение творческих, спортивных, военно-патриотических и молодежных объединений северокавказских республик к участию в общероссийских и региональных фестивалях, конкурсах, работе поисковых патриотических отрядов, что должно обеспечить укрепление связей между молодежью разных субъектов Российской Федерации» 11 .
10
Пржездомский А.С. В эпицентре противостояния идеологии смерти: Интервью советника председателя Национального антитеррористического комитета. [Электронный ресурс] // Национальный антитеррористический комитет [Официальный сайт]. URL:Рубрика «Публикации».
11
Пржездомский А.С. Информационная сфера стала полем боя с экстремизмом и терроризмом…
Кроме того, нельзя игнорировать религиозный фактор происходящего на Кавказе. Некоторые ученые-исламоведы прямо говорят об эндогенном радикализме в исламе, а также об «объективно существующей связи между отдельными течениями в мусульманстве и терроризмом», утверждая, что «лишь излишняя политкорректность, прочно увязанная с политическим интересом, не позволяет руководству России быть полностью открытым в этом вопросе» 12 . Сегодня на Северном Кавказе еще есть те, кто с оружием в руках борется за построение исламского государства, «освобождая земли ислама», и пытаться разрешить эту в конечном счете духовную и идеологическую проблему, скажем, простым увеличением числа рабочих мест или увещеванием типа «ребята, давайте жить дружно» – откровенно неуместно.
12
Абдулагатов З.М. Особенности социализации современной молодежи и социальные деформации в молодежной среде. – Махачкала, 2011. – С. 40.
Религиозный фактор, безусловно, существует и действует. В исламе, как и в других религиях, есть радикальные течения, которые стремятся установить очень жесткие правила жизни и поведения. Идеологи радикального исламизма буквально вдалбливают молодым людям мысль о необходимости ведения наступательного «джихада» против «неверных», «отступников» и «лицемеров», борьба с которыми в специфических условиях Северного Кавказа нередко еще приобретает характер кровной мести. Таким образом, здесь происходит смыкание местных доисламских обычаев (адатов) со спецификой собственно ислама и даже заурядным криминалом.
Не вызывает никаких сомнений то обстоятельство, что росту религиозно-политического экстремизма на Северном Кавказе способствует не только глубокий кризис всех светских идеологий нынешнего периода, но и идеологических основ традиционного в регионе ислама, нуждающегося в коренной модернизации. Решать эту проблему, как представляется, следует сразу по целому ряду скоординированных во времени и взаимоувязанных между собой направлений.
В 90-е – первое десятилетие 2000-х руководство страны возлагало большие надежды на авторитет представителей традиционного, официального ислама. Однако социальная отчужденность и политическая пассивность «официального ислама», с его теоретической слабостью, дефицитом образованных знатоков ислама и мусульманских традиций, на деле усилили шансы исламистов в идейной схватке за мусульманское население, прежде всего за молодежь 13 . Несмотря на то что многие представители мусульманского духовенства, которых радикальные исламисты считают «лицемерами» («мунафикун»), приняли мученическую смерть от рук террористов, все же нельзя не признать, что их проповедь оказалась малоэффективной в противостоянии с человеконенавистнической идеологией такфиритов-джихадистов. Однако конфронтация ваххабитов с представителями «официального» ислама не ограничивается идеологической борьбой. Ваххабитская идеология считает всех тех, кто ее не разделяет, «врагами ислама» и призывает своих сторонников к священной войне с ними, т.е. к джихаду. Истинный ваххабит обязан ненавидеть всех врагов ислама, его ненависть должна обретать практические формы 14 . Среди этих «врагов», отмеченные в качестве «лицемеров» («мунафикун»), значатся и представители «официального ислама», наиболее активные из которых находятся под прицелом радикальных исламистов.
13
Ислам в России: Угрозы радикализации // Российская газета. – 2012. – 4 апр.
14
Муслимов С.Ш. Религиозно-политический экстремизм глазами дагестанцев. – Махачкала, 2011. – С. 37–38.