Чтение онлайн

на главную - закладки

Жанры

Россия и современный мир №3 / 2014
Шрифт:

Католицизм, напротив, выступал одной из основ, на которых строилось западноевропейское общество. После падения Западной Римской империи в 476 г. христианский центр в Риме окончательно лишился поддержки централизованной власти, из-за чего католическая ветвь христианства начала проводить политику усиления собственного суверенитета и централизации. Как следствие Святой Престол сформулировал и легитимизировал доктрину средневекового мироустройства res publica gentium cristianurum (республика христианских народов) [8, с. 78]. Данный компонент католицизма нашел применение в 800 г. при провозглашении Папой Львом III императором Карла Великого, который до этого создал прообраз ядра западной цивилизации, Священной Римской империи [5, с. 161]. Важно, что клерикальный характер суверенитета правителя, наряду с династическим преимуществом в борьбе за власть, составлял основу средневекового мироустройства вплоть до утверждения в 1648 г. светской Вестфальской системы международных отношений [11, c. 16–26].

Итак, можно утверждать, что католицизм в большей

степени, чем православие, отделен от населения, но имел значительную привязку к власти, на которую оказывал влияние. Причем в ряде случаев подобные взаимоотношения между католицизмом и властью оказывались жизненно важными обеим сторонам: католицизму – для сохранения контроля над соответствующей территорией, а властным структурам – для дополнительной легитимации своего существования. Наиболее яркими примерами здесь выступают крупные государства климатически благоприятных областей Восточной Европы, Речь Посполитая и Королевство Венгрия, состоявшие из обширных магнатских доменов, что исключало наличие сильной центральной власти. Для Речи Посполитой была характерна шляхетская демократия [14, c. 343–344]. Что касается Королевства Венгрия, то там действовала древняя сословная Конституция, по которой король делил власть с Государственным собранием, состоявшим из делегатов от магнатерии [14, c. 240]. Католицизм же играл важную роль в обоих упомянутых государствах, что находило выражение в присутствии католических епископов в составе Государственного собрания Венгрии и Сената Сейма Речи Посполитой. В итоге католицизм выступал важным основанием хрупкого государственного единства в Польше и Венгрии, благодаря чему в Речи Посполитой реформаторским религиозным течениям в ХVI–XVIII вв. не удалось найти широкой поддержки среди населения: обширные земельные наделы дворянства не предполагали формирования широких экономически и политически независимых слоев общества, а магнаты сохраняли приверженность католицизму и православию [5, с. 170–171]. В Венгрии же Реформация получила значительный ход только после Мохачской битвы 1526 г., когда Королевство Венгрия распалось.

Таким образом, правомерно утверждать, что грекокатолицизм, по крайней мере первоначально, представлял собой лишь формально видоизмененный вариант православия, которое, вследствие сохранения византийской обрядовости, имело несравнимо больший пропагандистский вес и приближенность к пастве, по сравнению с католицизмом. По сути, при наличии византийской обрядовости догматическое содержание отходит на второй план и уступает место функции церкви как консолидатора населения на основе веры. Тем не менее каноническое православие остро нуждается в централизованной власти, поэтому для более детального выявления оснований грекокатолицизма нужно обратиться к рассмотрению политической конъюнктуры, при которой происходило принятие католических догматов и главенства Папы Римского будущими грекокатоликами. В данном случае заслуживает внимания предыстория и сам процесс подписания Брестской унии 1596 г. епископами Киевской митрополии Константинопольского патриархата.

Усиленный нажим со стороны католической церкви западнорусские православные области стали испытывать после заключения Люблинской унии 1569 г., когда в земли Великого княжества Литовского начал активно проникать польский элемент, враждебно настроенный по отношению к православию [5, с. 170]. Светское основание западнорусского православия этого периода отличалось противоречивостью. Со времен Стефана Батория Корона Речи Посполитой выдвигала и утверждала православных епископов. Вследствие этого западнорусский православный епископат чаще всего составляли лица, усиленно старавшиеся служить в угоду Короне [там же], которая, в свою очередь, испытывала сильное влияние со стороны католицизма.

Однако воздействие на православие со стороны патриарха и Короны до определенного момента было, в целом, эпизодическое. В этом отношении важнейшим фактором существования православия выступал институт патроната. Суть его состояла в том, что покровительство над православной церковью взамен отсутствовавшей в Польше и Литве централизованной власти взяли на себя крупные православные магнаты и городские церковные братства. Последние формировались из купцов и мещан для поддержания и устройства церкви. К братствам льнуло обычно и белое духовенство. В конце XVI в. некоторые из братств получили освящение высшей церковной власти от константинопольских патриархов [5, с. 170–171]. Это обстоятельство, с учетом специфики западнорусского православного епископата, приводило к нарастанию конфликта между иерархами и паствой [5, с. 171]. Таким образом, изначальная централизованная светская основа православия (во времена Киевской Руси) в западнорусских областях постепенно сменилась поддержкой и контролем со стороны населения на местах. Такая конъюнктура, по сути, видоизменила православие на территории Речи Посполитой в протестантизм, который также опирается на локальные социальные группы, в интересах которых и существует. В итоге, в Речи Посполитой периода Реформации XVI в. православие выступало как серьезная оппозиция католицизму.

Давление на православие в пределах Речи Посполитой усиливало также каноническое признание в 1589 г. патриархата Московского и всея Руси. Такое положение дел не могло устраивать Корону, опасавшуюся, что через расширение религиозного влияния Москвы на западнорусские территории дело может дойти и до ирредентизма. Очевидно, подобные взгляды усугубляло присутствие на территории

Речи Посполитой с 1565 г. иезуитов [5, с. 170].

В конечном счете, как известно, противоречия между католицизмом и православием, как и политические опасения Короны, были сглажены принятием Брестской унии. 14 июня 1596 г. Сигизмунд III издал универсал о соединении церквей и проведении Собора, начало которого было назначено на 6 октября. Собор был проведен с нарушением прав православных мирян; тем не менее на третий его день от митрополита поступило окончательное заявление о принятии суверенитета Папы Римского [5, с. 172]. Формальные итоги Брестского Собора были закреплены универсалом короля от 15 октября 1596 г. Киевская митрополия была объявлена униатской, и православные приходы должны были перейти под ее юрисдикцию. Фактически это дало возможность Сигизмунду III объявить православие нелегальной конфессией, хотя белое духовенство, церковные братства и православная магнатерия оказывали сопротивление насаждению новых порядков [6, с. 10, 12–14]. Однако «униатам передавались епископские кафедры, монастыри, школы, церковные здания; латиняне и униаты врывались в православные храмы во время богослужений, мучили и били священников и прихожан» [цит. по: 5, с. 173].

Из последующих событий необходимо отметить присоединение к антиуниатскому движению с 1610 г. казачества [6, с. 16], при поддержке которого православная Киевская митрополия была восстановлена в 1620 г. и легализована в 1632 г. [5, с. 173]. Тем не менее проблема положения православия в Речи Посполитой осталась и в итоге выразилась в обострении диссидентского вопроса, который послужил ключевым предлогом для участия Российской империи в разделах Польши [1, с. 38]. И хотя в 1772–1795 гг. России достались территории с тотальным распространением грекокатолицизма, возвращение в православие большей части населения в дальнейшем происходило достаточно легко, о чем свидетельствуют результаты миссии Садковского 1794 г. и Полоцкого Собора 1839 г.

Таким образом, даже догматическая сторона оформления грекокатолицизма говорит о его близости православию. Прежде всего это следует из упоминания в «артикулах» приверженности православным догматам. Назначенные Короной епископы, ставшие апологетами унии, в целом, стремились лишь к получению опоры в виде крепкого суверенитета, с целью ограничения влияния на них светских локальных социальных групп (магнатов и братств). В итоге, грекокатолическая церковь попала под клерикальный суверенитет Святого Престола и, как следствие, могла рассчитывать на активную поддержку Короны. Однако само положение епископов-униатов, подстрекавшее их к поиску покровителя, – это результат политической провокации Короны, предприимчиво пользовавшейся правом выбора и утверждения западнорусских архиереев. Индуцированные ею конфессиональные преобразования позволили Короне не только ослабить потенциально враждебное население западнорусских земель, но и усилить политическую консолидацию своих воеводств, опиравшуюся, в том числе, на подчинение епископств Святому Престолу. При этом сплочение населения на основе веры грекокатолицизм продолжал приводить в исполнение, благодаря сохранению византийской обрядовости. С учетом фактов массового возвращения в православие в XVIII–XIX вв., рассмотренный аспект говорит о Брестской унии как об искусственном, политически инициированном событии, давшем церковь, старую по форме и лишь слегка измененную по содержанию.

Ситуация для грекокатолицизма изменилась в 1772 г. с оккупацией Габсбургами Галиции. В 1781 г. император Иосиф II издал «Патент о толерантности», провозглашавший равенство всех конфессий в пределах наследных владений Габсбургов, но вместе с тем урезавший права и привилегии римско-католической церкви [14, c. 248–249]. Подобные изменения привели к переформатированию суверенитета, выступавшего основой для грекокатолицизма, сохранившего влияние в Галиции: отныне униаты в большей степени опирались на стремившуюся к централизации власть императора. Наряду с политикой абсолютизма Венского двора в 1790–1867 гг. такие условия давали возможность грекокатолицизму функционировать автономно, на деле реализуя православный обряд и православную пропаганду.

Однако после революционных событий 1848–1849 гг. и поражения в австро-прусской войне 1866 г. центральная власть в Вене все больше теряла свои позиции, что привело к преобразованию Австрийской империи в дуалистическую монархию и принятию в 1867 г. Конституции Цислейтании (Австрии). В последней была зафиксирована идея национального равноправия, выразившаяся, в том числе, в формировании действовавшего на постоянной основе многонационального общеавстрийского парламента [14, c. 612]. Автономность провинций была расширена, однако наиболее существенными атрибутами автономии обладала лишь Галиция из-за стремления Вены заполучить расположение крупной польской аристократии и шляхты [14, c. 612–613]. Нельзя забывать, что Галиция представляла собой значительную по территории не немецкую окраину Цислейтании, что подстрекало австрийцев сделать из поляков твердых приверженцев доктрины австрославизма [14, c. 264]. Таким образом, Галиция начала становиться одним из главных центров польского национализма, и к концу 1880-х годов «польские политики уверили Вену, что рано или поздно можно будет воссоздать Польшу <…> в прежних исторических границах, но во главе с Габсбургами. Для проведения в жизнь этой затеи надо было подготовить почву, прежде всего в галицко-русском обществе» [цит. по: 13, с. 176], составлявшем основу сельской местности Галиции, остававшейся к концу ХIХ в. чисто аграрной провинцией [14, c. 620].

Поделиться:
Популярные книги

Мастер 6

Чащин Валерий
6. Мастер
Фантастика:
боевая фантастика
попаданцы
аниме
5.00
рейтинг книги
Мастер 6

Болотник

Панченко Андрей Алексеевич
1. Болотник
Фантастика:
попаданцы
альтернативная история
6.50
рейтинг книги
Болотник

Старатель 3

Лей Влад
3. Старатели
Фантастика:
боевая фантастика
космическая фантастика
5.00
рейтинг книги
Старатель 3

Идеальный мир для Лекаря 5

Сапфир Олег
5. Лекарь
Фантастика:
фэнтези
юмористическая фантастика
аниме
5.00
рейтинг книги
Идеальный мир для Лекаря 5

Приручитель женщин-монстров. Том 3

Дорничев Дмитрий
3. Покемоны? Какие покемоны?
Фантастика:
юмористическое фэнтези
аниме
5.00
рейтинг книги
Приручитель женщин-монстров. Том 3

Мастер 3

Чащин Валерий
3. Мастер
Фантастика:
героическая фантастика
попаданцы
аниме
5.00
рейтинг книги
Мастер 3

Кодекс Охотника. Книга XIV

Винокуров Юрий
14. Кодекс Охотника
Фантастика:
боевая фантастика
попаданцы
аниме
5.00
рейтинг книги
Кодекс Охотника. Книга XIV

Невеста

Вудворт Франциска
Любовные романы:
любовно-фантастические романы
эро литература
8.54
рейтинг книги
Невеста

Наследник

Кулаков Алексей Иванович
1. Рюрикова кровь
Фантастика:
научная фантастика
попаданцы
альтернативная история
8.69
рейтинг книги
Наследник

Волк 2: Лихие 90-е

Киров Никита
2. Волков
Фантастика:
попаданцы
альтернативная история
5.00
рейтинг книги
Волк 2: Лихие 90-е

Три `Д` для миллиардера. Свадебный салон

Тоцка Тала
Любовные романы:
современные любовные романы
короткие любовные романы
7.14
рейтинг книги
Три `Д` для миллиардера. Свадебный салон

Мимик нового Мира 5

Северный Лис
4. Мимик!
Фантастика:
юмористическая фантастика
постапокалипсис
рпг
5.00
рейтинг книги
Мимик нового Мира 5

Целитель

Первухин Андрей Евгеньевич
1. Целитель
Фантастика:
фэнтези
попаданцы
5.00
рейтинг книги
Целитель

Последний Паладин. Том 5

Саваровский Роман
5. Путь Паладина
Фантастика:
фэнтези
попаданцы
аниме
5.00
рейтинг книги
Последний Паладин. Том 5