Россия и Япония: стравить!
Шрифт:
Пятое: уступка Японии Сахалина.
Шестое: уступка арендных прав на Порт-Артур и Дальний и вообще всей арендованной территории на Ляодунском полуострове.
Седьмое: отказ России от южной ветки КВЖД от Харбина до Порт-Артура (японцы заняли к тому времени территорию Южной Маньчжурии по Сыпингай, то есть почти по рубеж станции Чанчунь, расположенной примерно
Восьмое: Россия может использовать северную линию КВЖД на Владивосток только для невоенных целей.
Девятое: Россия возмещает Японии издержки войны, то есть выплачивает контрибуцию.
Десятое: Россия отдает Японии все свои корабли, интернированные в нейтральных портах.
Одиннадцатое: Россия ограничивает свои военно-морские силы в водах Дальнего Востока.
Двенадцатое. Россия предоставляет без взаимности японским подданным право рыбной ловли вдоль побережья русских владений в морях Японском, Охотском и Беринговом.
Вначале японцы хотели выдвинуть и тринадцатое условие — разоружение Владивостока. Но сразу же от него сами и отказались.
В театрах массовка для того, чтобы изобразить гул общей болтовни, говорит вполголоса: «Что говорить, когда говорить нечего?»
И лично мне по поводу этих условий тоже нечего говорить. Во всяком случае в рамках цензурных лексических норм.
И вот уже 12 августа Витте предварительно принимает пункты 1, 2, 3,4, 6, 7, 8 и 12.
Единственное, с чем не соглашалась по этим пунктам русская делегация, это отказ от всей южной ветки КВЖД. Витте был готов отдать ее по фактически занятую японцами часть, то есть — по Чанчунь (так потом и осталось).
Собственно, на третий день переговоров Витте «сдал» уже все, кроме Сахалина.
Не считать же заслугой его несогласие с пунктами 9,10 и 11!
И это при том, что он сам же сообщал в Петербург 18 августа: «Япония более всего нуждается в деньгах, и правительство, вероятно, опасается ответственности за сделанные займы под залог различных государственных имуществ».
Уже из этой констатации следовало, что Япония реально вести войну не в состоянии, хотя верховная власть это от широкой публики скрывает.
Вот бы нам «резину» и потянуть какое-то время. На сыпинских позициях русские солдаты сидели прочно. Однако уже 15 августа Витте подтверждает наше предварительное согласие на пункты 1,2, 3,4, 6, 7, 8 и 12.
Замечу, что, соглашаясь на особые рыболовные права японских подданных, он даже не попытался придать этим правам характер
18 августа японцы «уступили» по наглейшим 10-му и 11-му пунктам при условии выполнения Россией 5-го и 9-го пунктов — Сахалин и контрибуция.
На деле японцам отчаянно были нужны деньги, и они были готовы от Сахалина отказаться — ведь это означало возобновление активных военных действий.
И вот в такой, собственно выигрышной, ситуации Витте, как мы знаем, 21 августа предлагает царю согласиться и на потерю Сахалина, и на «возвращение военных расходов».
22 августа из Петербурга приходит указание о прекращении переговоров ввиду безнадежности довести их до удовлетворительного состояния.
И 22-го же Рузвельт нажимает на Николая. Это как раз 22-го он написал царю, что «продолжение войны означает потерю не только Сахалина, но и Восточной Сибири»...
24 августа Николай неосторожно откровенничает с послом США Мейером...
А 25 августа...
А 25 августа, уважаемый мой читатель, Яков Шифф направляет японскому послу в Вашингтоне Такахире письмо, в котором писал: «В случае, если война будет продолжаться, Россия сможет использовать свой огромный золотой запас. С другой стороны, я опасаюсь, что денежные рынки Америки, Англии и Германии (вспомнив виттевского берлинского собеседника Мендельсона, я этим «...и Германии» особо умилился.— С.К. ) не склонны будут дальше финансировать Японию в сколь-нибудь значительном размере».
Это был даже не щелчок по носу Японии, это был нокаут. Действительно, зачем шиффам допускать, чтобы Япония содрала с России те деньги, которые с нее собирались содрать сами шиффы, Мендельсоны и Ротшильды путем уже планируемых займов Витте под «подавление революции»?
Не вернее ли было не позволить Японии решить свои долговые проблемы за счет русской контрибуции и подольше держать Японию «на коротком поводке»?
«Умник» Витте должен был это понимать даже во сне. — настолько это было для мало-мальски компетентного финансиста азбучно. А вот же — не «понимал».
Хотя все он понимал, все понимал, стервец!
Зато Япония этот ультиматум (а как еще такое письмо расценивать?) Шиффа, а точнее — всей финансовой элиты мира, поняла.
Вот почему японский делегат Комура 26 августа дал в Токио паническую, по сути, телеграмму о том, что русская делегация угрожает прервать переговоры. И вот почему совещание императора, «генро» и высшего военного командования 27 — 28 августа санкционировало подписание мира и отказ от требования Сахалина и контрибуции.