Россия и Южная Африка: наведение мостов
Шрифт:
В мае 1986 г. А. Л. Адамишин был назначен заместителем министра иностранных дел, ответственным, в том числе, и за Юг Африканского континента. Его восприятие южноафриканской ситуации, хотя и пересказанное ретроспективно, резко отличалось от официальной советской позиции того времени. «Советский Союз, – писал он в своих воспоминаниях, – оказался втянутым в тяжелую гражданскую войну, переросшую в международный конфликт». Конфликт между УНИТА и МПЛА Адамишин охарактеризовал как «борьбу за власть между двумя политическими группировками и их лидерами, во многом на чисто племенной основе. Представлялась же она как идеологическое столкновение между Востоком и Западом» [943] . Но эта позиция до поры до времени на официальной
В марте 1987 г. Председатель Совета Министров Н. И. Рыжков выступил с заявлением, подчеркивавшим неизменность позиции СССР в южноафриканском вопросе: «Советский Союз последовательно и твердо выступает за ликвидацию постыдной системы апартеида в Южной Африке и полностью поддерживает героическую борьбу, которую ведут против расистов южноафриканские патриоты под руководством Африканского национального конгресса. Стремясь сохранить свое господство, расистский режим Южной Африки не только проводит репрессивную внутреннюю политику, но и агрессивную внешнюю политику, направленную на дестабилизацию ситуации в соседних „прифронтовых“ африканских государствах» [944] .
Во время встречи с президентом Мозамбика Ж. Чиссано в августе 1987 г. Горбачев высказал то, что было воспринято и на Западе, и особенно в ЮАР, как радикальный отход от прежней позиции. «Апартеид в конце концов кончится, – сказал он. – Но мы не верим в тезис „чем хуже, тем лучше“. Нет сомнения в том, что ликвидация расистского правления [может быть достигнута. – А. Д., И. Ф. ] посредством политического урегулирования всех южноафриканцев – и черных, и белых. Нам нужно попытаться найти путь к такому урегулированию. Пора это понять и Претории. Нужны новые идеи, новый подход и коллективные усилия» [945] .
Но в сентябре 1987 г. в Москве состоялись закрытые консультации между СССР, Кубой и АНК, подтвердившие прежние позиции сторон. И в ноябре 1987 г. на церемонии вручения ордена Дружбы народов Оливеру Тамбо Председатель Президиума Верховного Совета СССР А. А. Громыко также подчеркнул неизменность позиции СССР по отношению к АНК, в том числе и в отношении его вооруженной борьбы. В декабре того же года, после подписания Советским Союзом договора с США о ликвидации ракет средней и меньшей дальности, руководство КПСС послало закрытое письмо «дружественным организациям», в том числе и АНК, в котором говорилось: «Никогда и ни при каких обстоятельствах мы не отойдем от курса на поддержку прав народов на независимое развитие, никогда мы не пойдем ни на какое соглашение с американцами за счет или в ущерб народам развивающихся стран. Для нас солидарность с теми, кто борется за национальное освобождение против империализма и неоколониализма, остается постоянным фактором и не подвержена конъюнктурным переменам» [946] .
Неофициально Горбачев подавал сигналы, несколько отличавшиеся от этой позиции. В своей книге «Перестройка: новое мышление для нашей страны и всего мира» он писал: «У меня было много случаев объяснить, что мы не преследуем целей, враждебных западным интересам. Мы знаем, как важны для американской и западноевропейской экономики Ближний Восток, Латинская Америка, другие регионы третьего мира, а также Южная Африка, в частности, как источники сырья. Мы вовсе не хотим разрубить эти связи, и у нас нет желания спровоцировать разрыв исторически сложившихся взаимных экономических интересов». В беседе с Тамбо Горбачев говорил о поддержке борьбы против режима апартхейда и его ставленников, хотя и не преминул заметить, что «все большее число белых южноафриканцев осуждает апартеид, выражает поддержку целям АНК и ищет контактов с ним» [947] .
Суть официальной политической линии советского руководства оставалась неизменной и в 1987 г., и в первой половине 1988 г. Менялись лишь интонации и акценты, хотя в ту эпоху это было отнюдь не маловажно. В марте 1988 г. МИД СССР обратился с заявлением к «руководству» Претории (не к «режиму»!). В нем впервые говорилось о единой Южной Африке и об усилиях всех южноафриканцев. Осуждение апартхейда осталось неизменным, но призыва свергнуть его вооруженным путем не было. Наоборот, руководству Претории предлагалось выработать новое мышление, чтобы самому избавиться от этой системы: «Руководству Претории пора осознать, что будущее Южной Африки – не в подавлении борьбы ее народа против системы апартеида, но в окончании репрессий и в переходе к такому образу мышления, который положит конец позору апартеида и объединит усилия всех южноафриканцев в интересах создания единого, демократического, нерасового государства. Апартеид обречен, и его не спасут ни новая волна террора и репрессий, ни продолжение оккупации Намибии, ни акции вооруженной агрессии против „прифронтовых“ африканских государств. Опора на силу и терроризм, на подавление прав и свобод народов показывает не силу режима, но его слабость, банкротство и аморальность» [948] .
Более значимое смещение акцентов началось после эпохальной XIX партийной конференции КПСС, прошедшей в июне 1988 г., по сути дела покончившей с монополией партии на власть в стране. Говорилось на конференции и о том, что в ядерную эпоху общественные системы становятся взаимозависимыми и что поэтому необходимы новые подходы к международным отношениям, в частности, замена классовых ценностей на общечеловеческие.
В июне 1988 г. в журнале «Мировая экономика и международные отношения», бывшем в это время маяком перестройки, была опубликована статья ответственного работника МИД, в которой говорилось: «Нам нужен такой подход к развивающимся странам, который был бы в значительной степени деидеологизирован и который признавал бы как уникальность происходящих там процессов, так и их независимость от соревнования между двумя социально-экономическими системами…» [949]
Мирное урегулирование ангольского конфликта в конце 1988 г. привело и к изменению отношения к вооруженной борьбе АНК. В апреле 1989 г. в интервью южноафриканской газете «Cape Times» заведующий Южно-Африканским сектором МИД СССР говорил: «Мы предпочитаем политическое урегулирование в Южной Африке и хотим окончания апартеида политическими средствами… Любое решение военными методами будет кратковременным. Мы не хотим делать акцент на расширение вооруженной борьбы. Южная Африка не должна быть разрушена. С правительством [ЮАР. – А. Д., И. Ф. ] надо говорить не только угрозами и битьем кулаком по столу. Нужен диалог» [950] .
Так же высказывался и А. Ю. Урнов, заместитель заведующего Международным отделом ЦК: «Мы против эскалации вооруженной борьбы и растущей нестабильности, поскольку она наносит ущерб всем: и белым и черным. Поэтому мы за мирный, упорядоченный процесс. Наша цель в Южной Африке – организованная передача власти. Взрыв в Южной Африке совершенно нежелателен. Мы полностью за политическое урегулирование» [951] .
Но поддержка политического урегулирования в ЮАР советскими ведомствами, ответственными за формирование внешней политики страны, не означала отказа от поддержки ими вооруженной борьбы АНК. Наоборот, как уже упоминалось, в эти последние годы существования СССР масштабы подготовки кадров Умконто в нашей стране резко взросли.
Продолжались и поставки оружия Умконто. После I Съезда народных депутатов, состоявшегося в мае 1989 г., решения о таких поставках принимало уже правительство, а не партия, а оно в те годы смотрело на них менее благожелательно. Это коснулось и поставок для АНК. И все же Умконто получало советское оружие и в 1989-м, и в 1990 гг. Шубин пишет, что по подсчетам советских специалистов к этому времени у АНК было достаточно оружия для ведения «партизанских действий по меньшей мере в течение года» [952] .