Россия и Запад
Шрифт:
Много говорилось о «гуманистических ценностях» и общей культуре в противоположность «американизму» и «варварству», в которых видят сейчас главные опасности [1257] .
Тяготение журнала «Horizon» к Пастернаку было вызвано ощущением, что этот русский поэт, замечательный интерпретатор Шекспира, воплощает собой идею целостности европейской культуры, и это ощущение поддерживалось всем истолкованием его творчества у Баура. Выдвигая живущего в СССР автора на Нобелевскую премию, Баура полагал, что его идея встретит положительную реакцию в Швеции в свете стремления этой страны обеспечить себе в послевоенной Европе роль «моста» между Востоком и Западом. Хотя номинатор прекрасно знал, до какой степени неадекватен официальный статус Пастернака внутри советской литературной жизни, он не отрывал поэта от советской литературы в целом и не стремился противопоставить его ей. Он предпринял эту номинацию не в пику советским верхам. Наоборот, зимой 1945/1946 г. вполне обоснованными выглядели ожидания, что те писательские круги в Советском Союзе, которые выступали за ослабление цензурного контроля [1258] и за сближение с Западом, смогут одержать верх в борьбе с литературной бюрократией.
1257
Berlin I. Flourishing. P. 609.
1258
А среди них были и такие видные, облеченные доверием начальства функционеры
Породить подобные надежды могла победа, которая была одержана над ставленником партийного аппарата в Союзе писателей, «фельдфебелем» (как его назвал К. И. Чуковский) [1259] Д. Поликарповым вследствие жалобы, поданной Г. М. Маленкову 19 марта 1946 года заместителем главного редактора журнала «Знамя», литературным критиком А. К. Тарасенковым [1260] . Хотя заявление это подписал один лишь Тарасенков, оно вряд ли могло быть составлено без поддержки остальных членов редколлегии, включая главного редактора В. В. Вишневского. 3 апреля письмо обсуждалось на заседании Оргбюро ВКП(б), которое решило снять Поликарпова с поста оргсекретаря ССП; 9 апреля Политбюро ЦК ВКП(б) утвердило это решение [1261] .
1259
См. информацию Наркома НКГБ СССР Б. Н. Меркулова секретарю ЦК ВКП(б) А. А. Жданову о политических настроениях и высказываниях советских писателей. 31 октября 1944 г. // Власть и художественная интеллигенция. Документы ЦК РКП(б) — ВКП(б), ВЧК — ОГПУ — НКВД о культурной политике. 1917–1953. С. 523; «По агентурным данным…» / Публ. Р. Усикова, И. Шевчука // Родина. 1993. № 1. С. 92.
1260
«Литературный фронт». История политической цензуры 1932–1946 гг. Сборник документов / Сост. Д. Л. Бабиченко. М.: Энциклопедия российских деревень, 1994. С. 185–187.
1261
Бабиченко Д. Л. Писатели и цензоры. Советская литература 1940-х годов под политическим контролем ЦК. М.: Россия молодая, 1994. С. 113. 22 апреля 1946 г. К. Чуковский записал в дневнике: «Был у меня вчера Л. Квитко (с Бертой Самойловной) — и он рассказал, что Поликарпов снят „за грубость и самоуправство“ — и что в Союзе Писателей атмосфера немного прояснилась». — Чуковский К. Собр. соч.: В 15 т. Т. 13. Дневник. 1936–1969. М.: Терра — Книжный клуб, 2007. С. 84.
О том, что тот момент таил в себе диаметрально противоположные возможности, можно судить и по положению Пастернака в писательской среде. С одной стороны, он неудержимо шел на открытый конфликт с литературными властями [1262] и стал «так откровенно безучастен» к «низкопоклонной придворной стихии», что «позволил ей низвести себя до положения вши» [1263] . С другой — группа писателей, представлявшая в той ситуации либеральный фланг интеллигенции, добивалась выдвижения Пастернака на Сталинскую премию [1264] , полагая, что успех этой затеи явится гарантией общего улучшения климата интеллектуальной и культурной жизни в стране [1265] . В цитированном заявлении Тарасенкова на имя Маленкова в числе инкриминируемых Поликарпову акций была и такая:
1262
Об этом он писал Н. Я. Мандельштам в ноябре 1945 г. и Баура 26 июня 1946 г.
1263
См. его письмо к Г. С. Улановой: Пастернак Б. ПСС. Т. IX. С. 423.
1264
Основаны Сталинские премии были, как известно, к шестидесятилетию вождя в декабре 1939 г. Во время Великой Отечественной войны они не присуждались.
1265
Об осведомленности относительно таких планов свидетельствует фраза в письме Пастернака от 5 мая 1944 г. к А. С. Щербакову — высшему партийному лицу, «единственному, обращение к кому не унижает меня». В письме Пастернак просит дать «руководящие указания»: «Надо напомнить, что я не дармоед, даже и до премии и без нее. Поликарпов и Тихонов этого не знают <…>» (Пастернак Б. ПСС. Т. IX. С. 373).
Асеев, Антокольский, Кирсанов и я выставили кандидатом на сталинскую премию «Избранные стихи» Пастернака, вышедшие в Гослитиздате в 1945 г. Поликарпов буквально сорвал обсуждение этого предложения, заявив, что в сборник включены стихи прежних лет и что поэтому обсуждение незаконно, дескать. Он просто прекратил собрание, заявив, что этот вопрос обсуждению не подлежит [1266] .
Тарасенков, очевидно, рассчитывал, что если Маленков даст его заявлению ход, то и идея о Сталинской премии Пастернаку автоматически удостоится благосклонного рассмотрения в верхах. Об отношении самого поэта к назначаемым властью наградам можно судить по его письму к С. Н. Дурылину от 29 июня 1945 года:
1266
«Литературный фронт». История политической цензуры 1932–1946 гг. С. 186. Ср. статью П. Антокольского «Борис Пастернак» — рецензию на сборник «На ранних поездах» (Знамя. 1943. № 9–10. С. 312–316; перепеч. в кн.: Антокольский П. Испытание временем. Статьи. М.: Советский писатель, 1945. С. 99–107) и отзыв А. Тарасенкова на «Земной простор» (Тарасенков Ан. Новые стихи Бориса Пастернака // Знамя. 1945. № 4. С. 136–139). Рассказывая о вечере 3 апреля в Колонном зале Дома Союзов, Вяч. Вс. Иванов вспоминает: «Я видел, как он как бы вторично знакомил Зинаиду Николаевну с Тарасенковым. <…> Подведя Тарасенкова к своей жене, в тот вечер Пастернак сказал сухо: „Зина, это Тарасенков“, — как бы напоминая ей о давно прерванном знакомстве». — Иванов Вяч. Вс. Перевернутое небо. Записи о Пастернаке // Звезда. 2009. № 9. С. 145.
К похвалам, по-аптекарски с предустановленной достодолжностью каждому отвешиваемых, мы все привыкли, и они втройне опротивели: оскорбительным фактом развески, бессодержательностью и пустотой и тем, что от этих похвал всегда воняет [1267] .
Однако уже 13 апреля 1946 года — практически одновременно со смещением Поликарпова — в недрах Агитпропа ЦК началась подготовка кампании [1268] , которая разразилась 14 августа Постановлением о журналах «Звезда» и «Ленинград», а затем продолжалась вплоть до смерти Сталина, захватывая все новые сферы идеологической жизни [1269] . Подобно тому как в 1932 году ликвидация РАППа привела к еще более глубокому и изощренному закабалению культуры, внезапное ниспровержение партийного надсмотрщика Поликарпова обернулось «закручиванием гаек» в такой степени, которая не имела прецедента в истории советского режима. Коренное своеобразие начинавшейся травли состояло в переходе к командному проведению литературной политики и к прямому, не опосредствованному промежуточными звеньями вынесению непререкаемых вердиктов верховной партийной властью в лице самого Сталина и его ближайших соратников. Особенный эффект состоял в вынесении высшими государственными инстанциями (постановления Центрального комитета [1270] , «доклады» Жданова [1271] ) издевательски-уничижительных аттестаций индивидуальных писательских фигур, в бесцеремонных окриках по адресу литературной прессы и во вторжении в повседневную жизнь творческой интеллигенции. Шельмование не ограничивалось именами, названными в печатном тексте Постановления от 14 августа. В докладе Жданова, содержавшем масштабную картину тлетворного воздействия декадентских веяний предреволюционного периода и призывавшем к полному их искоренению, гневно цитировалась даже старая статья Осипа Мандельштама, самое имя которого, казалось, было полностью табуировано в советской прессе с конца 1930-х годов.
1267
Пастернак Б. ПСС. Т. IX. С. 396.
1268
Бабиченко Д. Л. Писатели и цензоры. Советская литература 1940-х годов под политическим контролем ЦК. С. 116–118.
1269
Об одной из дальнейших стадий кампании см.: Азадовский К., Егоров Б. О низкопоклонстве и космополитизме: 1948–1949 // Звезда. 1989. № 6. С. 157–176.
1270
О журналах «Звезда» и «Ленинград». Из постановления ЦК ВКП(б) от 14 августа 1946 г. // Культура и жизнь. 1946. № 6.20 августа; Правда. 1946. № 198. 21 августа; Новый мир. 1946. № 9. С. I–III; Анна Ахматова: pro et contra. Антология. Т. 2. С. 52–56. См. также: Проект Постановления Оргбюро ЦК ВКП(б) «О журналах „Звезда“ и „Ленинград“» с правкой И В. Сталина. 14 августа 1946 г. // Сталин и космополитизм. Документы Агитпропа ЦК КПСС. 1945–1953 / Сост. Д. Г. Наджафов, З. С. Белоусова. Отв. ред. Д. Г. Наджафов. М.: Международный фонд «Демократия», Материк, 2005. С. 66–72.
1271
Доклад т. Жданова о журналах «Звезда» и «Ленинград». Сокращенная и обобщенная стенограмма докладов товарища А. А. Жданова на собрании партийного актива и на собрании писателей в Ленинграде (появился в газетах 21 сентября 1946 г.).
В буре разоблачений идеологически порочных явлений заметное место с первых же дней кампании занял Борис Пастернак. Характерно, что его имя регулярно называлось в непосредственной связи с криминальным именем Ахматовой, было «сцеплено» с ним. Сигнал этому дала резолюция Президиума Правления Союза советских писателей, вынесенная после двух собраний, проведенных 31 августа и 4 сентября. Раздел, посвященный «самокритике» писательского Союза и «Литературной газеты» и осудивший публикации Зощенко и Ахматовой в органах советской печати, вслед за этим сразу переходил к Пастернаку:
Понятно, что отсутствие борьбы Президиума союза с чуждыми влияниями в журналах, издательствах и литературной среде отрицательно сказалось на всей идейной жизни союза и деятельности его органов. Именно этим объясняется появление в «Звезде» и «Ленинграде» упадочных, проникнутых пессимизмом стихов, пошлых пьес, пустых и никчемных рассказов. Именно вследствие отсутствия подлинно руководящей и направляющей работы Правления ССП стало возможным широкое распространение аполитичной, безыдейной, оторванной от народной жизни поэзии Б. Пастернака, рекламируемой некоторыми критиками (А. Тарасенков в журнале «Знамя») [1272] .
1272
Литературная газета. 1946. № 37. 7 сентября. С. 1. Этот выпад обратил на себя внимание иностранных корреспондентов. В заметке в «Нью-Йорк Таймс» сообщалось: «Dissemination of the work of Boris Pasternak, Russian poet, who is highly regarded in the United States, was criticized in the writers’ resolution, which termed his poetry „apolitical and idealless, isolated from the masses of the people“». — Soviet Ousts Chief of Writers’ Union. Tikhonov Replaced in Drive on «Alien ideologies» — Zoschenko and Akhmatova Expelled. Both Censured by Party. Resolution Holds Red Politics Must Guide Literature as a Weapon in Education. Special to The New York Times // The New York Times. 1946. September 9. P. 4.
В газетном изложении доклада А. А. Фадеева (на этом собрании утвержденного в качестве главы Союза писателей — вместо Н. С. Тихонова), кусок о Пастернаке гласил:
Н. Асеев высказал здесь много прекрасных мыслей. Но возьмите его отношение к Пастернаку — вот вам пример, когда ради приятельских отношений мы делаем уступки. Б. Пастернак не такой старый человек, как Ахматова, — почти наш сверстник, он рос в условиях советского строя, но в своем творчестве он является представителем того индивидуализма, который глубоко чужд духу нашего общества. С какой же стати мы проявляем своего рода угодничество по отношению к человеку, который в течение многих лет стоит на позиции неприятия нашей идеологии? Благодаря тому, что о нем не сказано настоящих слов, его позиция может запутывать иных молодых людей, казаться им образцом, выступать окруженной своеобразным «ореолом». А что это за «ореол», когда в такой жестокой борьбе, в которой проливали кровь миллионы наших людей, поэт никак не участвовал? Война прошла, а кроме нескольких стихотворений, которые ни один человек не может считать лучшими у Пастернака, он ничего не дал. Разве не правильно было мое выступление в 1943 году, когда я говорил, что хотя переводы Шекспира — это важная культурная работа, но уход в переводы от актуальной жизни в дни войны — в этом есть определенная позиция [1273] .
1273
По-большевистски выполнить постановление ЦК ВКП(б). На заседании Президиума Правления ССП СССР // Литературная газета. 1946. № 37. 7 сентября. С. 3. О реакции Пастернака на эту публикацию см. запись в дневнике К. И. Чуковского от 10 сентября 1946. — Чуковский К. Собр. соч.: В 15 т. Т. 13. С. 90–91.
В этой резолюции собрания и докладе Фадеева были сформулированы по поводу Пастернака те обвинения, которые затем без ощутимых отклонений повторялись в разворачивавшейся кампании. Докладывая о ее итогах, партийные и литературные чиновники в своих отчетах, адресованных высшей партийной инстанции, не упускали случая отчитаться и о критике Пастернака.
Выступавшие на собраниях писатели резко осудили реакционное «творчество» Зощенко и Ахматовой, подвергли суровой критике оторванную от народа поэзию Пастернака, — сообщали руководители Агитпропа [1274] .
1274
Записка Г. Александрова и П. Федосеева секретарям ЦК ВКП(б) «О выполнении Союзом писателей СССР постановления ЦК ВКП(б) от 14 августа 1946 г. 15 февраля 1947 г.» // Черных В. А. Летопись жизни и творчества Анны Ахматовой. С. 427.
С большей красочностью докладывал об этом А. А. Фадеев:
Постановления ЦК вышибли с занимаемых ими позиций различных эстетствующих и формалиствуюших писателей и критиков, а также ползающих в хвосте и злопыхательствующих обывателей от литературы. Кроме названных в постановлении ЦК А. Ахматовой и М. Зощенко литературная общественность и наша печать подвергла критике аполитичную и индивидуалистическую поэзию Пастернака и ее хвалителей [1275] .
1275
Докладная записка А. А. Фадеева секретарям ЦК ВКП(б) А. А. Жданову и АА. Кузнецову «О ходе выполнения ССП СССР постановлений ЦК ВКП(б) о журналах „Звезда“ и „Ленинград“ и о репертуаре театров». 17 мая 1947 // Черных В. А. Летопись жизни и творчества Анны Ахматовой. С. 429.