Россия на дне. Есть ли у нас будущее?
Шрифт:
Слабые и несостоятельные (конченые) страны (weak and failing states) останутся одним из факторов мировой политики 2030-х. Они представят из себя вызов для стратегических и оперативных планировщиков. Здесь американцы готовы увидеть катастрофические последствия некомпетентных правлений — и межплеменные войны. Взрывы государств на расовой почве — и ожесточенные конфликты за перенесение искусственно проведенных границ. Большинство «конченых стран» пребудет в Африке южнее Сахары, в Центральной Азии, на Ближнем Востоке и в Северной Африке. Словом, все то же, что и сегодня. Но возможно и явление «быстрых коллапсов» по образцу Югославии. Страны, которая еще в 1984-м принимала Олимпийские игры в Сараево, а затем стала очагом ожесточенной гражданско-межнациональной войны.
Здесь есть два наиболее вероятных кандидата: Пакистан и Мексика. Развал Пакистана и превращение его в гавань экстремизма — наиболее опасная ситуация. Она потребует
Отдельно американцы рассматривают угрозы со стороны тех сил, что не связаны никакими юридическими условностями и международными договорами. Это могут быть наднациональные структуры: либо некие ополчения (милиция), либо могущественные и богатые «индивидуалы». И те и другие в силах использовать террор ради достижения своих целей.
Базы таких неконвенциональных сил могут располагаться в зонах безвластия или внутри слабых государств, плохо контролирующих свою территорию. Достижения высоких технологий делают таких игроков крайне опасными. Они учатся на ошибках предшественников и повышают свою эффективность. И они лишены бюрократических барьеров и неповоротливости.
США больше не могут позволить себе роскошь: пренебрегать опасностью применения оружия массового поражения новыми игроками мировой политики. Теми же негосударственными структурами. Впрочем, сформировалась и «ядерная дуга», идущая от Израиля на Восток, включающая в себя Пакистан, Индию, Северную Корею, Китай. Здесь же — РФ и два пороговых государства: Тайвань и Япония.
Увы, эта «ядерная дуга» пролегает через крайне нестабильные, конфликтные зоны планеты. При этом они слишком богаты углеводородами, чтобы остаться вне пристального внимания Соединенных Штатов. Более того, в новых атомных странах ядерные боеприпасы рассматриваются вовсе не как оружие «последней инстанции» (as weapons of last resort), как это было в НАТО и в СССР времен «холодной войны». То есть эти новые игроки психологически готовы пустить в ход «оружие судного дня» при любой возможности. Особенно это касается тех стран, чья культура глубоко отличается от американской, чьи правящие режимы нестабильны и/или глубоко враждебны США. Это само по себе порождает опасную нестабильность. Если же ядерное оружие появится в странах вне пресловутой «арки», это полностью разрушит стратегический баланс, сильно увеличивая вероятность применения ЯО в конфликтах. Если же такое оружие будет совмещено с развитием ракетной техники (средствами дальней доставки), то новые ядерные государства смогут бить по целям в любом месте земного шара. И тогда стабильность отношений между многими ракетно-ядерными силами в мире приобретает центральное значение для Объединенных сил США. Дело в том, что появление стран, обладающих возможностью ответного ракетно-ядерного удара (даже после того, как они подвергнутся ядерной бомбардировке первыми), породит отношения, основанные на гарантиях взаимного уничтожения. Как это было между СССР и США, но только — в умноженном варианте. С одной стороны, это может послужить установлению «стабильности страха» — мира во всем мире. Но, с другой стороны, это же обстоятельство положит конец американской возможности свободно присутствовать в разных частях света. Но при этом стратегические арсеналы новых ядерных стран будут все-таки уязвимы: почти никто из них не будет иметь радарно-спутниковых систем предупреждения о ракетном нападении. И это объективно увеличит соблазн для многих: ударить по противнику первым.
Как более мягкий вариант распространения оружия массового поражения американцы называют появление биологических арсеналов как у государств, так и у негосударственных сил. Завести биологическое оружие легче, чем ядерное, однако его умелое применение вполне способно привести к таким жертвам, террору и экономическому краху, каковые вполне сравнимы с последствиями ядерной атаки. Необходимые для производства биооружия знания сейчас широко распространяются, а стоимость создания оного вполне по карману даже небольшим богатым группировкам или одиночным террористам-миллионерам.
США намерены сохранить свой статус мирового инновационного центра. Инновации — суть американской революции в военном деле. Они — надежда их экономики и путь выхода из кризиса.
Эксперты командования Объединенных сил США не считают, что утрата их страной инновационного лидерства неизбежна. Равно как и то, что противники Америки смогут использовать прыжки в технологическом развитии для того, чтобы обрести военное превосходство.
Американцы сознают, что высокие технологии продолжат распространяться по миру. Все более «продвинутое» оружие станет доступным многим группам и силам, конвенциональным и неконвенциональным. Причем цены на такое оружие объективно продолжат снижаться. Поэтому даже среднеразвитые государства и боевые иррегулярные организации смогут позволить себе дальнобойное высокоточное оружие. Более богатые игроки начнут демонстративные испытания противоспутниковых систем в космосе. Доступность совершенного оружия (были бы только деньги на его покупку!) превратит небольшие нефтедобывающие страны и наркокартели в опасных противников. Для тех же, кто испытывает проблемы с живой силой, выходом станут боевые роботы. Таков потенциал для сверхоснащенной войны («super-empowered guerilla»).
Авторы JOE напоминают, что первыми инновационную революцию в военном деле совершили гитлеровцы, додумавшись в 1930-е годы интегрировать танки в состав дивизий с разнообразным вооружением. Они получили дивизии с высокой автономностью и подвижностью, со способностью решать много задач. Причиной успеха немцев в 1940-м (и поражения французов) стало то, что противники Гитлера не смогли представить себе, как немцы смогут развить успех на поле боя, пользуясь новейшими на тот момент технологиями. Немцы пошли по пути децентрализованных действий дивизий с комбинированным вооружением. Именно это, а не какое-то более совершенное (по сравнению с их противниками) оружие и принесло немцам потрясающие успехи. Просто немцы смогли интегрировать новые технологии в свою военную доктрину, а их оппоненты — нет. Именно такая интеграция инноваций станет критическим фактором для военного будущего в наши дни. Способность быстро уяснять суть и значение нарастающего потока инноваций — и способность так же стремительно вписывать их в военное дело — и будет критически важным фактором национальной силы в последующие четверть века. То есть американцы намерены покончить с косностью и консерватизмом. Инновации в войне способны вызывать шок у противника и приносить ошеломительные успехи тому, кто изобретателен. Пример: применение такой разрушительной для техносферы противника инновации, как бомбы, которые переводят энергию взрыва в сильнейший электромагнитный импульс, уничтожающий электроэнергетику противника, его электрические и электронные схемы. (Так называемое ЭМИ-оружие.)
Все это стоит прочитать отечественным чиновникам и генералам. Они, увы, славятся негибкостью своих умов и дефицитом фантазии.
Военные Америки делают ставку именно на воображение руководителей и на понимание ими войны в критически важном деле — во вписывании технологических новшеств в военные структуры. И временами JOE звучит как книга автора этих строк «Крещение огнем. Вторжение из будущего» (2006 г.). Даже иллюстративный ряд похож.
Как пример правильного использования фантазии и ума аналитики Объединенного командования приводят историю радара в 1930-е. До того времени бюрократы и генералы мало обращали внимание на техническую возможность засекать самолеты в воздухе и корабли в море с помощью направленных радиолучей. И только обострение международной обстановки изменило положение. На создание радиолокаторов были брошены значительные силы и средства в Британии, США и Германии (про СССР американцы упорно забывают, хотя у нас тогда также строились первые радары).
Хотя немцы к началу Второй мировой смогли вырваться вперед по части совершенства локаторов, они так и не смогли успешно вписать радары в свои системы оружия, как это сделали англичане. И поэтому немцы не смогли выиграть воздушную войну над Британскими островами в 1940-м. Хотя Германия и интегрировала радары в свою систему ПВО, однако каждый из них работал изолированно, тогда как Британия создала интегрированную систему локаторов противовоздушной обороны. Понадобилось страшное разрушение Гамбурга в 1943-м, чтобы немцы, наконец, создали интегрированную радиолокационную систему, включенную в целостную ПВО. То есть вышли на английский уровень 1940 года. Благодаря этому генералы английских ВВС несколько лет могли получать целостную картину воздушных сражений на огромном пространстве (и эффективно маневрировать силами истребителей против потоков немецких бомбардировщиков), в то время как их немецкие коллеги были лишены такой возможности. В данном случае, как писал в своих мемуарах Уинстон Черчилль, британцы смогли выиграть не за счет новизны техники, а благодаря большей эффективности ее применения.
Эх, задумались бы над этим отечественные военные и гражданские начальники! В РФ, к сожалению, инновации вязнут и в мирной сфере, и в военной. Судьба «замотанной» концепции применения беспилотных летательных аппаратов — тому подтверждение. А наш вероятный противник, как видите, рассчитывает удержать превосходство как раз за счет лучшего воображения, скрещенного с инновативностью и изобретательностью в практическом применении технических новинок.
Однако и тут футурологи Объединенного командования призывают элиту США не страдать самоуспокоением и самоуверенностью. Ибо так легко скатиться вниз. Взять для примера то же ЭМИ-оружие, с успехом примененное американцами против Ирака в 2003 году.