Россия на дне. Есть ли у нас будущее?
Шрифт:
Есть два базовых сценария военного будущего США. Первый и самый страшный для планеты — это Большая война с могущественной страной (или с союзом государств). В свете усиливающегося распространения оружия массового поражения ничего невозможного в такой Мегавойне нет. И не надо успокаивать себя малой вероятностью подобного конфликта. Британия в 1929-м тоже приняла доктрину невозможности Большой войны в ближайшие десять лет и слепо ей следовала даже в середине тридцатых, сокращая оборонные расходы. Чем это обернулось, пересказывать не надо. В общем, США должны и к такой войне готовиться, рассчитывая только на победу.
Во втором сценарии США ждет масса иррегулярных «неопредленных» войн. И там противники могут быть весьма изощренными — не
В любом случае ВС США будут иметь и сильный флот, и громадные транспортно-логистические мощности. Они — не немецкий вермахт с его минимальным небоевым составом (много зубов — но малый хвост), ибо американским военным приходится действовать на удаленных, часто — совершенно неподготовленных театрах войны. За тысячи километров от самих США. Здесь громадный транспортно-снабженческий механизм, сложившийся во Вторую мировую, американцам необходим как воздух.
Аналитики Объединенного командования, отмечая важную роль стратегических ядерных сил своей страны, призывают «помыслить немыслимое»: возможность применения ядерного оружия непримиримыми врагами против Соединенных Штатов. Именно поэтому армия США должна быть гибкой, умеющей выживать и успешно вести действия в условиях применения неприятелем оружия массового поражения.
С другой стороны, нужно быть готовым и к операциям в войнах, которые могут вести две иностранных ядерных силы. Например, Индия и Пакистан…
Что перед нами, читатель? Потрясающий по своей откровенности документ. По сути дела, в нем обрисована неизбежность либо Большой войны, либо серии локально-зональных войн, перерастающих в мировой конфликт. Нехватка природных ресурсов, перенаселение Юга, неустойчивость, порожденная инновационным развитием, — все это грозит кровавыми схватками с применением даже ядерного оружия.
Но — внимание! — янки-военные писали свой прогноз, не беря в расчет глобальный финансово-экономический кризис. Но ведь он грянул! И он только обостряет имеющиеся противоречия, ускоряет тенденции.
Вы понимаете, какой вывод здесь напрашивается?
Нехорошие предчувствия одолевают меня, читатель. Слишком уж многое в текущей реальности заставляет насторожиться. Кажется, я вижу мечущихся вокруг духов войны, распада и смут.
В 1989-м мне довелось побывать на грандиозном концерте группы «Пинк Флойд». Помню, как тогда сердце мое сжалось в тоскливых предчувствиях от композиции «Псы войны» — из альбома восемьдесят седьмого года. На громадном экране, что висел над сценой, из воды — в замедленной съемке — поднялись жуткие, черной масти, собакоподобные существа. Поднялись — и начали свой бег. Запульсировали аккорды мрачного рока. И с каждым из них по бокам сцены вспыхивали факелы в широких чашах. В такт музыке Псы войны на экране мчались по миру, оскалив пасти и глядя на тебя светящимися глазами.
А постаревший Гилмор, закрыв глаза, пел о том, что впереди — Один Мир, одно поле битвы. One World — it’s a battleground…
Лишь потом я узнал, что слова «One World» — это пароль глобализма, что так будут говорить его столпы. Обрывки той песни вертятся в моем мозгу. О том, что Псы войны не ведут переговоров. Что они будут только брать, а ты — отдавать. Что ты должен умереть, чтобы жили они. Что валютой станут плоть и кости. Что невидимые банковские переводы и телефонные звонки через океаны — это признаки Единого Мира, который — поле битвы…
Dogs of war and men of hate With no cause, we don’t discriminate Discovery is to be disowned Our currency is flesh and bone Hell opened up and put on sale Gather round and haggle For hard cash, we will lie and decieve Even our masters don’t know the webs we weave Псы войны — и люди ненависти… Рожденные без смысла — нам все равно… Открытия будут отвергнуты, а валютой нашей будут плоть и кости… Открыв ад, мы выставим его на продажу… За наличные мы будем лгать и предавать — И даже хозяева наши станут путаться в сетях, что мы сплетем…Несколько строчек всего — а весь нынешний мир, как в капле воды. Теперь я понимаю, что песня та, написанная Гилмором и Муром в 1986 году, — всего лишь уловленная тень теперь уж недалекого будущего.
Псы войны уже помчались по миру. Их видят еще не все, но скоро все изменится. One World — it’s a battleground…
Я вижу, как вокруг массой плодится пушечное мясо войн и бунтов, племя разрушителей — порода постиндустриальных варваров.
Весной 2009-го мы увидели их буйство в Кишиневе. Бессмысленный и разрушительный молодежный бунт в Молдавии, направленный против, в общем, вполне либеральной и весьма демократичной правящей партии, на самом деле — явление далеко не политическое. Это — синдром глубокой болезни постмодернистского общества, общества победившего неолиберализма. Пришли те, кого великий русский философ Константин Леонтьев еще в позапрошлом веке назвал «вторичными варварами», знамение глубокого упадка, регресса.
Новые варвары в молодежном обличье появились на руинах СССР. Но они же появляются на Западе.
Облик этого «нового варвара» эпохи «постсовременности» несколько разнится на Западе и на обломках Советского Союза. Но типы этих неовандалов появились как итог разрушения могучих индустриальных цивилизаций. Торжество чистого торгашества, поклонение Золотому тельцу создало своеобразный тип молодежи. Не обремененной систематическими знаниями, обладающей хаотически-клиповым мышлением и совершенно неконкурентоспособной с точки зрения технократической эпохи. Эта молодежь не обладает техническими знаниями и навыками советской молодежи, она намертво заражена (в восточном варианте) идеями постсоциалистического этнократизма. Она не в силах даже поддержать в порядке унаследованные от ХХ века сложные технические системы, не в силах даже воспроизвести то, что умели рабочие и инженеры 1980-х годов. А уж о том, чтобы суметь создать мир Будущего, она и мечтать не может. Это ведь не мобильными телефонами играть, не в Интернете торчать.
Мы не рассматриваем новых варваров в их исламско-фундаменталистском обличье. Это отдельная тема. Мы берем молодежь, по формальным признакам относящуюся к белым народам христианской культуры.
На развалинах СССР возник свой тип молодого «вторичного варвара»: агрессивно невежественного. Никогда не знавшего, что такое кружок юных техников или клуб ДОСААФ. С одной стороны, такой нью-вандал вроде бы причастен к достижениям высоких технологий (Интернет, мобильная связь, видео— и аудиотехника на сверхмалых интегральных схемах). Он ими умеет пользоваться. Но «вторичный варвар» не умеет все это делать. Зачастую он даже не знает, как работает вся эта техника. Он лишь пользуется плодами чужих умов и высококвалифицированного труда. А в жизни он совершенно неконкурентоспособен. Так, он бесполезен и как инженер (знаний нет), и как квалифицированный рабочий на передовом производстве (нет профессионального образования и технических знаний). Он не может совершать научных открытий и делать изобретений. Так же новый варвар беспомощен и в гуманитарной сфере.