Россия под ударом. Угрозы русской цивилизации
Шрифт:
Именно так и обстоит дело в РФ — на практике численное большинство в государстве лишено возможности в полной мере пользоваться своими гражданскими правами. Практика эта определена тем, что и собственность, и реальная власть целиком принадлежат представителям другого народа — того самого демоса, о котором говорилось выше. Именно эти представители диктуют экономическую, социальную и культурную политику. Большинство населения — против монетизации льгот или смены типа пенсионного обеспечения, но власть не обращает на это внимания. Большинство страдает от программной политики телевидения, выступает против смены типа российской школы или ликвидации государственной науки — на это не обращают внимания. Большинство не желает переделки календаря праздников, не желает праздновать
Конечно, ярлык «меньшинство» — не более чем символ, но это символ, который отражает реальность. Ведь в социальных процессах важна не численность общественной группы, а ее «мощность», аналогично тому, как в химических процессах важна не концентрация агента, а активность.20 Этот ярлык узаконивает политическую практику в глазах демоса.
Социальные инженеры и политтехнологи, которые конструировали постсоветское пространство и его жизнеустройство, мыслили уже в категориях постмодерна, а не Просвещения. Они представляли общество не как равновесную систему классов и социальных групп, а как крайне неравновесную, на грани срыва, систему конфликтующих этносов (народов). Действительно, все эти программы и политическая практика никак не вписываются в категории классового подхода, но зато хорошо отвечают понятиям и логике современного учения об этничности — конструктивизма.
Реформы в России должны были параллельно решить две задачи, формулируемые в понятиях конструктивизма — произвести демонтаж старого советского народа (и прежде всего его ядра, русского народа) и сборку небольшого демоса («новых русских»).
О первой задаче А.С. Панарин писал: «Так народ из естественной и самодостаточной субстанции, которая прежде просто не ставилась под сомнение, превращается в сложную составную конструкцию, подлежащую последовательной «деконструкции». Либеральная аналитика демонстрирует специфическую зоркость, недоступную прежнему «народническому» восприятию, к которому, мол, все с детства приучены. Для нас, русских, это особенно интересно, ибо, как оказывается, русский народ сегодня выступает олицетворением той самой народности, которую либеральные деструктивисты исполнены решимости разъять окончательно. Стратегическая гипотеза современного мирового либерализма состоит в том, что русские являются последним оплотом народности как всемирно-исторического феномена, враждебного западному индивидуализму» [2, с. 240].
Доктрина демонтажа народа России эмоционально подтверждена В.И. Новодворской уже в 2009 году: «Нам предстоит освободиться от самих себя, от ордынской и византийской традиций, от холопства, искательства и зверства, от имперского безумного жлобства, от славянской левой коммунитарности, от тщеславия и стремления поучать. Не надо предлагать народу колбасу вместо свободы. Ничего не надо предлагать кроме свободы и прав человека. А еду надо заработать. Нет права на еду.
А пока либералы не должны не только сотрудничать с властью, но и здороваться с ней. И должны помнить, что в мире нет других ценностей кроме либеральных и никакого другого пути кроме западного.
Народ должен изжить в себе имперскую болезнь и стать очень скромным — как стали скромными и приличными немцы, не мечтающие более о рейхе. Смирение, покаяние, ненависть к советскому прошлому, к ложным победам, к Сталину и СССР — вот тот учебник, который либералы должны принести в тот класс, которым станет кающаяся Россия» [1].
Что же касается «сборки» демоса, то утверждалось, что в ходе реформы произойдет консолидация индивидов, «освобожденных» от уз тоталитаризма, в классы и ассоциации, образующие гражданское общество. Этому должны были служить новые отношения собственности и система политических партий, представляющих интересы классов и социальных групп. Должны были быть реформированы и механизмы, «воспроизводящие» народ — школа, СМИ, культура и т.д. На первый взгляд, вышедший на арену и созревший в годы перестройки демос за 90-е годы добился успеха. Ему удалось в значительной мере ослабить патерналистский характер государства и произвести экспроприацию собственности у большинства населения, перераспределив соответственно и доходы.
Но в главном план оказался утопическим и выполнен не был. Созданный социально-инженерными средствами квази-народ («новые русские») оказался выхолощенным, лишенным творческого потенциала и неспособным к строительству в социальной и культурной сфере. Состояние, в которое был приведен народ России, превратило кризис начала 90-х годов в Смуту. Это — положение более тяжелое, чем кризис. Это хаос, не обладающий творческим потенциалом. Связи, соединявшие людей в народ, подорваны или ослаблены настолько, что люди не могут договориться между собой о главных вещах, а значит, не могут и выработать проекта совместных действий. Возникла патологическая социальная система — старый народ наполовину «разобран», а новый никуда не годен.
В результате описанных выше процессов совокупность социальных общностей, как структурных элементов российского общества, утратила «внешний скелет», которым для нее служил народ (нация). При этом была утрачена и скрепляющая народ система связей «горизонтального товарищества», которые пронизывали все общности как часть их «внутреннего скелета» и как каналы их связей с другими общностями.
Например, Россия как следствие демонтажа народа утратила национальное информационное пространство. Она не располагает информационной системой, в которой должен вестись низовой «каждодневный плебисцит» по всем вопросам национальной повестки дня. Исчезли и каналы, по которым до всех граждан одновременно доводилась эта повестка дня.
Современный русский народ в большой мере создан печатным станком, и в советское время достраивался до нации с помощью связующей силы русской литературы, учебников, прессы. Чтобы демонтировать наш народ, в самом начале 90-х годов сразу был разрушен «русский печатный станок» (как общественный институт) — пресса, условия литературно-издательской деятельности, система распространения. Телевидение этой функции выполнять не может, это канал политической рекламы.
Сразу же началась деградация внутренних связей каждой отдельной общности (профессиональной, культурной, возрастной). Одна из главных причин продолжительности и глубины кризиса как раз и заключается в том, что в России продолжается процесс распада всех общностей (кроме, возможно, криминальных). Этот процесс запущен реформами 90-х годов, маховик его был раскручен в политических целях — как способ демонтажа советского общества. Ни остановить этого маховика, ни начать «сборку» общностей на новой основе после 2000 года не удалось (если такая задача вообще была поставлена).
После 1991 г. было остановлено и, в основном, ликвидировано большинство механизмов, сплачивающих людей в общности, сверху донизу. Ликвидированы даже такие простые исторически укорененные социальные формы, как общее собрание трудового коллектива (аналог сельского схода в городской среде).
Мы видим, как быстро деградирует системообразующая для России большая специфическая общность — интеллигенция. Она замещается «средним классом» — новым социокультурным типом с «полугуманитарным» образованием, приспособленным к функциям офисного работника без жестких профессиональных рамок. Высшее образование сейчас ежегодно поставляет на рынок труда около 600 тыс. таких суррогатных интеллигентов — при численности выпускников вузов по физико-математическим и естественнонаучным специальностям 26 тыс.
Быстро вызревает угроза утраты профессиональной общности промышленных рабочих (шире — работников промышленного производства, рабочих и ИТР) с выпадением России из числа индустриально развитых стран. Эта угроза возникла вследствие принятия правительством реформаторов программного положения о деиндустриализации России.
В своем предисловии к «Черной книге коммунизма» А.Н. Яковлев предложил доктрину — Семь «Д». Это те семь магических действий, которые, по его концепции, надо совершить, чтобы в РФ возникла демократия и рыночная экономика на базе частной собственности. Четвертым «Д» у него как раз стоит деиндустриализация.