Россия при смерти. Прямые и явные угрозы
Шрифт:
Конечно, может показаться, что эти политические трупы сами по себе не представляют непосредственной угрозы государству. Но они не выступают «сами по себе», как не выступала «сама по себе» небольшая группа диссидентов в 70-80-е годы. За ними стоит Запад, с которым нынешний режим России не имеет ни возможности, ни желания вступать в конфликт.
Интеллектуалка из «Новой газеты» Юлия Латынина просто заходится: «Режим Путина в том виде, в котором он существует сейчас, обречен. Он даже в какой-то мере анекдотичен… Никакого классового мира между бизнесом и путинскими опричниками быть не может» [13].
Такие вещи в нынешних суверенных странах пишут,
Как только в 2005 г. Москва проявила слабые попытки повлиять на ход «оранжевой» революции на Украине, директор программы Фонда Карнеги А. Аслунд, которого любят цитировать российские демократические СМИ прямо предупредил: “Нынешний режим [В.В. Путина] нежизнеспособен сам по себе. Анализ слабых мест путинского режима может существенно повлиять на политику США в отношении России. Во-первых, режим имеет все шансы скоро смениться… Снова Соединенным Штатам придется целенаправленно содействовать разрушению мягко-авторитарного режима, вооруженного ядерными ракетами” [14].
Что значит «целенаправленно содействовать разрушению режима, вооруженного ядерными ракетами», было наглядно показано во время перестройки. Этой угрозе власть могла бы противостоять, только опираясь на поддержку народа, но обратиться за такой поддержкой она не может или не хочет.
Установки «младореформаторов» 90-х годов лежат в русле той же антигосударственной программы и опираются на поддержку Запада. После «оранжевой» революции на Украине «Вашингтон пост» дал изложение интервью с Е. Гайдаром.
Газета его одобряет: «Российский экономист Егор Гайдар — бывший премьер-министр и один из самых трезвомыслящих людей в мире. Политику Путина он иногда осторожно поддерживает, иногда умеренно критикует. Однако во время своего последнего визита в Вашингтон он был особенно мрачен — не только из-за поражений, которые в его стране терпит демократия, но и исходя из того, что эти поражения чреваты вполне практическими последствиями… В России, считает Гайдар, поднимается национализм, который стал «серьезнейшей опасностью для России и всего мира» [15].
Этот симбиоз российского государства с антигосударственными силами продолжается. В недавней статье-манифесте Г.Х. Попов призывал к «муниципализации» государства, демонтажу связывающих территории центральных органов: «В организации государства главной ячейкой, как призывал еще Солженицын, должен стать не верх, а первичное звено — земство, община, уличный комитет, микрорайон. И их депутаты, их администраторы должны прежде всего работать в своих областях и уже затем — в структуре местной власти, как правило, без оплаты.
В государстве должны стать полностью независимыми финансово (за счет особых налогов) и организационно (самоуправляемые) суды, правоохранительные органы и средства массовой информации…
В связи с недостаточной эффективностью правительственных антикризисных мер я уже писал о необходимости смены правящей нами команды» [16].
Администраторы, работающие без оплаты (на «кормлении»?), «финансово независимые и самоуправляемые» суды и правоохранительные органы — это и есть антигосударственная утопия, импортируемая в Россию «пятой колонной». Заодно и напоминание «о необходимости смены правящей нами команды» — на кого? Огласите весь список ваших кадров…
Российское государство финансирует и те силы, которые подрывают государственность, действуя в сфере искусства. Например, большая часть фильмов, ведущих подрывную работу против государственности вообще и против советского и российского государства в особенности, были выпущены при поддержке госбюджета. Апеллируя к антигосударственному чувству обывателя и к голливудским стереотипам «благородного мстителя», эти фильмы хорошо принимаются нынешним массовым сознанием и продолжают его разрушение (примером служит успех фильма С. Говорухина «Ворошиловский стрелок»).
Главный редактор журнала «Искусство кино» Д.Б. Дондурей в докладе на международном симпозиуме отмечает важное качество российских фильмов 90-х годов — их крайнюю антигосударственность: «Почти во всех без исключения современных фильмах государственные институты в лице носителей их функций интерпретированы резко негативно» [17].
Таким образом, не имея возможности (а, вероятно, и желания) порвать пуповину, которая связывает нынешнюю власть России с антисоветским проектом «Горбачева-Ельцина», эта власть остается связана и с антигосударственными силами, выполнявшими этот проект. В результате власть раз за разом совершает такие ошибки, которые скорее похожи на диверсии. Россия переживает аномальную ситуацию — череду «частичных самосвержений» государственной власти в виде действий или решений, которыми власть сама подрывает собственную легитимность.
Более того, постмодернистский характер политических технологий, которые применялись при «демократизации» российского государства, привел к архаизации общественных процессов. Одним из таких проявлений стал политический луддизм, который наблюдался в ходе «оранжевой» революции на Украине. Наблюдатели отмечали: «В ходе событий в Тбилиси, Киеве и Бишкеке появились первые признаки того, что на политической повестке дня оказались уже не вопросы борьбы за власть, а борьбы с властью» [18].
Это — результат крайнего отчуждения от власти, которым пользуются «оранжевые» силы. Они мобилизуют толпу не на борьбу против конкретной политики власти, а отвергают ее как институт, образно говоря, разрушают машину государства. Ранее политический луддизм был присущ «слаборазвитым» странам, и трудно было ожидать, что он так органично впишется в политические технологии постсоветской страны с все еще высокообразованным населением (как говорят, постмодерн стирает саму грань между революцией и реакцией). Для этой формы пассивного протеста обстановка в Российской Федерации благоприятна, и он может представлять существенную угрозу для государства — бороться с ним непросто. [26]
26
В этом опыте «оранжевой» революции некоторые российские политтехнологи увидели многообещающую форму политического действия. Суть ее в «организационном оформлении широкого народного движения нового типа, которое будет видеть смысл и цель своего существования не в борьбе за власть, а в борьбе с властью. Отсюда, от этого полюса, будет постоянно исходить импульс атаки на любую власть, какой бы она ни была по персонально-качественному составу или идейно-политической ориентации. В случае возникновения и организационного оформления этого полюса в России может возникнуть инструмент эффективного, не отягощенного конформизмом посредников воздействия на власть» [18].