Россия против Наполеона: борьба за Европу, 1807-1814
Шрифт:
Гораздо более опасное положение складывалось на правом фланге коалиции, где Барклай и Клейст решили отступить от предложенного маршрута следования русских и прусских войск. Ответственность за это решение взял на себя Барклай как командующий всем правым крылом коалиции, хотя вполне возможно, что он действовал по согласованию с Толем [695] . Вместо того чтобы идти на юг и оказаться на Теплицкой дороге, русские и пруссаки устремились точно на юг через Рудные горы. У Барклая имелись веские основания уклониться от исполнения приказов Шварценберга. Рапорты Евгения Вюртембергского свидетельствовали, что Вандам с 50 тыс. солдатами занимал позицию, которая позволяла ему перекрыть любое движение по Теплицкой дороге в сторону Богемии. Дорога проходила через перевалы, для защиты которых от сильно превосходящих сил противника было достаточно и половины войск, имевшихся в распоряжении Вандама. К тому же существовали серьезные основания предполагать, что, если бы Барклай и Клейст устремились по Теплицкой дороге, вдогонку за ними двинулась бы большая часть наполеоновской армии. Велика была опасность, что войска Барклая и Клейста окажутся зажатыми на Теплицкой дороге между армиями Наполеона и Вандама, не имея путей для отхода.
695
Интересное
Поэтому Барклай предпочел рискнуть и отступил через Рудные горы. Русские шли по дороге до Диппольдисвальде и Альтенберга. Пруссаки направились по Старой Теплицкой дороге — от Максена через Глашютте и Баренштайн прежде чем спуститься в Теплицкую долину через перевал близ Граупена. Обе дороги не были пригодны для передвижения десятков тысяч войск, не говоря уже о сопровождавшем их скарбе и артиллерии. Старая Теплицкая дорога была худшей из двух, особенно к концу, в том месте, где она спускалась в долину. С другой стороны, у Клейста было в два раза меньше солдат, чем у Барклая, и дорога была целиком в распоряжении прусских войск. Русские, напротив, пытались пробиться по дороге к Диппольдисвальде и Альтенбергу вслед за крупной колонной отступавших австрийцев. Еще хуже было то, что к началу отступления значительная часть австрийского скарба все еще перемещалась по дороге в направлении Дрездена. Крупный затор на дороге был неизбежен, особенно в районе Альтенберга и Диппольдисвальде, где к основной дороге примыкало несколько проселочных.
По словам маршала Л. Сен-Сира, дорога, ведущая к Диппольдисвальде и Альтенбергу, представляла собой «ни что иное как непрерывную теснину». Генерал Вильсон писал, что отступавшим русским войскам приходилось протискиваться «по самым трудным дорогам, по самой ужасной местности, через самые непролазные леса, которые только существуют в Европе». По-настоящему крутой дорога стала на завершающем отрезке пути, когда она вилась по Теплицкой долине. На этом этапе чрезвычайно сильно досталось лошадям, тянувшим пушки и повозки: им пришлось тормозить, и многие из них лишились подков. На протяжении большей части пути дорога петляла вверх и вниз по холмам — от Диппольдисвальде и далее до Альтенберга. Хуже всего было то, что от начала и до конца дорога была чрезвычайно узкой. Лишь одна пушка, телега или артиллерийский зарядный ящик могли пройти здесь единовременно. Насыпи по обеим сторонам дороги возвышались на 4–6 метров. И с той, и с другой стороны к дороге вплотную прилегал густой сосновый лес. Пехота, которая шла вдоль дороги, чтобы освободить место для орудий и повозок, могла двигаться по вершине насыпи исключительно гуськом. Любую сломавшуюся телегу — а на каменистой поверхности поломки случались часто — приходилось убирать с дороги и перетаскивать через насыпь вручную [696] .
696
Saint-Cyr G. Op. cit. Vol. 4. P. 386–387; General Wilson's Journal. P. 172. Лучшее описание дороги приводится в кн.: Потоцкий П.П. Указ. соч. 261–263.
28 августа российские войска целый день находились под проливным дождем, продрогли, изголодали, а некоторые солдаты остались без сапог, которые увязли в грязи. В числе последних был рядовой Памфил Назаров, который впервые участвовал в кампании и находился в рядах лейб-гвардии Финляндского полка. Его полк начал отступление поздно вечером 27 августа и двигался в течение всей ночи. В восемь утра была сделана остановка, чтобы солдаты могли сварить себе кашу, но они не успели этого сделать, поскольку подошли французы, и полк был вынужден сняться с лагеря. В какой-то момент днем перед изнуренными, босоногими гвардейцами появились Александр I и М.Б. Барклай де Толли, которые вышли на открытое место из лесу. Памфил вспоминал, что, увидев, в сколь жалком состоянии пребывает российская лейб-гвардия, «император принялся горько плакать и, достав из кармана белый платок, стал утирать себе щеки. Увидев это, я тоже начал плакать» [697] .
697
Записки солдата Памфила Назарова. С. 535.
К счастью для русских, в неблагоприятной обстановке их арьергард действовал со свойственной ему дисциплиной. То же самое можно сказать о прусских и австрийских отрядах, получивших аналогичное задание. Рельеф местности в целом был благоприятен для действий арьергардов и препятствовал быстрому продвижению кавалерии. Блестяще проявив себя во время марша из Силезии и нанеся поражение силам коалиции, французские войска и их военачальники, имели все основания выбиться из сил. Однако важнее, возможно, было то, что Наполеон выпустил из-под контроля процесс преследования противника и отбыл в Дрезден, где его внимание было приковано в основном к плохим вестям, поступавшим не только от Макдональда из Силезии, но и от маршала Н.Ш. Удино, чье наступление на Берлин было остановлено при Гросс-Беерене. Выходит, французский император не знал, что у него имелась возможность разгромить армию Шварценберга. Возможно, это произошло отчасти потому, что Наполеон был плохо знаком с особенностями рельефа Рудных гор, в частности, не представлял себе расположения узких проходов на границе со стороны Австрии. В отсутствие Наполеона преследователям не хватало энергичности и согласованности действий.
Для союзников наибольшую опасность представляли не силы противника, преследовавшие их со стороны Дрездена, а корпус Вандама. Когда 27 августа началось отступление, войска Вандама не только имели большой численный перевес над силами Евгения Вюртембергского, но и располагались к югу от них. Вандам мог бы обойти Е. Вюртембергского и, не встретив сопротивления, двинуться по дороге мимо Петерсвальде, достичь Теплицкой долины и оказаться у перевалов, ведущих с Рудных гор, гораздо раньше, чем большая часть русских и прусских войск успела бы спуститься. Требовалось не так много войск, чтобы перекрыть ключевые перевалы в районе Теплица и Граупена, к которым направлялись Барклай и Клейст. Если бы это было сделано — в сочетании с энергичным и согласованным преследованием во главе с Наполеоном, — армия коалиции
698
Ключевой приказ Д. Вандаму, отданный ему в четыре дня 28 авг. Л.А. Бертье от имени Наполеона, опубликован в кн.: Geschichte der K"ampfe Osterreichs… Vol. 4. P. 204.
Поэтому от противостояния Вандама и принца Вюртембергского на Теплицкой дороге зависело очень многое. 26 и 27 августа Е. Вюртембергский получил два подкрепления, одно из которых было долгожданным, а другое — ровно наоборот. Долгожданным подкреплением стали 6700 солдат 1-й гвардейской пехотной дивизии генерал-майора Г.В. Розена. Лейб-гвардии Преображенский, Семеновский, Измайловский и Егерский полки, из которых состояла дивизия, представляли собой отборные части пехоты российской армии, поэтому их дополнительный вклад в боеспособность войск Е. Вюртембергского был гораздо более существенным, чем можно предположить, принимая в расчет их численность. Вместе с ними пришел небольшой отряд Гвардейского экипажа, в основном задействовавшийся при возведении мостов, а также А.П. Ермолов, командовавший тогда гвардейским корпусом.
Нежеланным подкреплением были войска, находившиеся под командованием графа А.И. Остермана-Толстого, который прибыл из Главной квартиры 26 августа, имея при себе инструкции принять на себя руководство всеми силами на правом фланге коалиции близ Кёнигштайна. Назначение старшего генерала на эту должность, возможно, было оправдано. Е. Вюртембергскому было всего 25 лет, и он никогда не командовал независимым боевым соединением. Однако Остерман-Толстой вовсе не подходил для выполнения поставленной перед ним задачи. Представляется, что Александр I просто пытался избавиться от неудобного человека в Главной квартире, который постоянно досаждал императору просьбами поручить ему какое-нибудь дело. Когда 25 августа Александр I попросил Остермана принять на себя командование войсками, находившимися по другую сторону от Кёнигштайна, он понятия не имел о том, что вскоре эта должность станет ключевой. Тем не менее назначение Остермана-Толстого служит еще одним примером того, как отзывчивость императора на пожелания представителей высшего генералитета подрывала структуру командования армией.
Даже в свои лучшие годы А.И. Остерман страдал от недостатка силы характера и тактических навыков командования независимым боевым соединением. К несчастью, август 1813 г. был не лучшим временем для Остермана-Толстого: не секрет, что после возвращения из отпуска по болезни весной 1813 г. его рассудок находился в чрезвычайно возбужденном и даже неуравновешенном состоянии. В течение трех дней после прибытия в главный штаб Е. Вюртембергского Остерман-Толстой создавал очень много помех. Непосредственным источником его истерии являлись опасения, что драгоценная лейб-гвардия Александра I может потерпеть неудачу под его командованием [699] .
699
Мемуары Е. Вюртембергского и служившего в его штабе полковника Хельдорфа отличаются некоторой предвзятостью по отношению к А.И. Остерману-Толстому, хотя А.П. Ермолов также отмечал, что во время Кульмского сражения А.И. Остерман-Толстой доставлял больше хлопот, чем французы. Хельдорф пишет, что вся армия знала о том, что А.И. ОстерманТолстой в 1813 г. после возвращения из отпуска страдал от душевной болезни, см.: Helldorff J. M. Op. cit. P. 17. Многие мемуары подтверждают тот факт, что А.И. Остерман-Толстой в августе 1813 г. находился не в том состоянии, чтобы командовать войсками. В его защиту см.: Лажечников И.И. Указ. соч. С. 783–819.
Особенно опасной эта навязчивая идея стала после того, как вечером 27 августа, когда российская армия начала отступление, А.И. Остерман получил соответствующие приказы. Согласно этим приказам ему дозволялось оставить Теплицкую дорогу и отступать через Рудные горы в том случае, если он сочтет, что дальнейшее движение по дороге слишком опасно. Само собой разумеется, слабонервный Остерман-Толстой посчитал именно так и приказал всем своим войскам сойти с дороги и двинуться в горы. Если бы этот приказ был выполнен, случилось бы непоправимое. Находившиеся под командованием Остермана-Толстого воины, наряду с прочими войсками, оказались бы в заторе, образовавшемся на дороге к Диппольдисвальде. Вандам смог бы без всякого сопротивления войти в Теплицкую долину. Союзников спасло то, что Е. Вюртембергский наотрез отказался подчиняться приказам Остермана. Он очень ясно представлял себе необходимость остановить Вандама, не позволить ему войти в долину и перекрыть армии союзников пути к спуску с Рудных гор. Е. Вюртембергского поддержал Ермолов, который располагал великолепной картой местности, изучил особенности рельефа и понял, какое это имеет значение для хода военных операций. Однако решающий голос был за Е. Вюртембергским. Поскольку он был отпрыском королевской фамилии и двоюродным братом Александра I, им было не так-то просто верховодить. Когда Е. Вюртембергский предложил взять на себя всю полноту ответственности за возможные последствия, Остерман уступил, и 28 августа было решено отступать по Теплицкой дороге [700] .
700
W"urttemberg Е. Op. cit. Vol. 3. P. 131–133; Wolzogen L. Op. cit. P. 169; Потоцкий П.П. Указ. соч. С. 250. Согласно Хельдорфу, А.П. Ермолов изначально поддерживал А.И. Остермана-Толстого, но затем проникся опасениями надоедливого Е. Вюртембергского и тем самым навлек на себя гнев Александра I, см.: Geschichte der K"ampfe Osterreichs… Vol. 4. 29–30.