Россия против Наполеона: борьба за Европу, 1807-1814
Шрифт:
Тем же вечером от императоров прибыл еще один гонец, полковник фон Шёлер с приказами для Клейста, согласно которым тот должен был двинуться на юго-восток через Ноллендорф и выйти в тыл Вандаму. В действительности, однако, ко времени прибытия Шёлера Клейст уже провел рекогносцировку на дороге, ведущей к Ноллендорфу, и самостоятельно решил идти в том направлении. Ключевую роль в принятии этого решения сыграл начальник штаба Клейста подполковник Карл фон Грольман, который изучил кампании Фридриха Великого в этом регионе и хорошо ориентировался на местности. Решение Клейста было крайне смелым. Двигаясь по Теплицкой дороге к Ноллендорфу, он оказывался между корпусом Вандама и подкреплениями, которые, — как полагал Клейст, Вандам, да и почти все прочие генералы, находившиеся в непосредственной близости от места событий, — Наполеон отправил вниз по дороге для усиления французских войск, собиравшихся вторгнуться в Богемию. Клейст и Грольман знали об этом и, взвесив все риски, тем не менее решились двинуться через Ноллендорф на рассвете. Своей победой в битве при Кульме 30 августа союзники во многом были обязаны удаче и случайному стечению обстоятельств, но, вопреки ряду свидетельств, не было ничего случайного в том, что Клейст появился в тылу у Вандама [711] .
711
Этот
Полковник фон Шёлер вернулся в главный штаб коалиции в три часа утра 30 августа, разбудил И.И. Дибича и сообщил ему о намерениях Клейста. Впервые в штабе союзников появилось понимание, как можно одержать решительную победу над Вандамом. Лишь только забрезжил рассвет, Дибич и Толь отправили отряд для рекогносцировки местности для проведения сражения и составления плана атаки союзных войск. При обычном положении дел, характерном для российского высшего командования (а быть может, это вообще в человеческой природе), Толь и Дибич должны были быть врагами. Они были самыми подготовленными штабными офицерами своего времени. До смерти М.И. Кутузова К.Ф. Толь имел решающее влияние в главном штабе в вопросах стратегии и заслужил доверие Александра I. Когда командование перешло к П.X. Витгенштейну, Толь был отодвинут на второй план, и главным советником как главнокомандующего, так и императора по части стратегии стал И.И. Дибич. Он сохранил за собой эту должность при М.Б. Барклае де Толли. Поначалу в отношениях между Толем и Дибичем присутствовала некоторая напряженность. Многие на месте Толя стали бы сильно завидовать успеху последнего, не в последнюю очередь потому, что Дибич был на восемь лет моложе Толя. Оба, но особенно Толь, славились страстностью натуры, энергичностью и волевым характером. Эти качества вполне могли бы обострить их взаимоотношения. Вскоре, однако, они прониклись взаимным уважением. К чести Толя и Дибича стоит отметить, что каждый из них отдавал должное уму и решительности другого, а также абсолютной приверженности делу победы и благополучию армии. К началу осенней кампании они успели стать надежными союзниками и близкими друзьями, которыми они оставались до смерти Дибича в 1831 г. [712]
712
Bernhardi T. Op. cit. P. 454.
Оба генерала возвратились в штаб Барклая, убежденные в том, что русские должны сдерживать правый фланг Вандама и его центр, располагавшиеся между Штраденом и Пристеном, пока австрийские дивизии Коллоредо и Бьянки при поддержке русской кавалерии пробивались сквозь и вокруг левого фланга французов на юге. Они отметили слабость левого фланга Вандама, его уязвимость для флангового маневра, а также тот факт, что подход французов мог быть в значительной степени произведен под прикрытием Стризовицких высот. Если бы, как теперь ожидалось, Клейст ударил Вандаму в тыл в тот самый момент, когда австрийцы начали опрокидывать его фланг, у союзников появлялись реальные шансы на решительную победу. Без Клейста союзники, возможно, могли выставить пять солдат против каждых четырех бойцов Вандама. Однако если бы в сражении приняли участие прусские войска, тогда преимущество союзников стало бы подавляющим. М.Б. Барклай, командовавший армией коалиции на поле боя, принял предложения И.И. Дибича и К.Ф. Толя, и утром 30 августа контрнаступление началось [713] .
713
M. Энль пишет о том, что 41 тыс. пехотинцев и 10 тыс. кавалеристов союзников противостояли 39 тыс. пехотинцев и 3 тыс. всадников французов. Учитывая потери, которые понес Д. Вандам 28 и 29 августа, данные о численности его пехоты представляются завышенными.
Впервые за весь август 1813 г. события более или менее пошли по тому сценарию, который был предусмотрен военачальниками коалиции. На самом деле именно Вандам начал сражение в семь утра, предприняв очередную попытку пробиться через позиции русских у Штрадена. Накануне вечером 1-я гвардейская дивизия была переведена в резерв, а вместо нее была поставлена 2-я гвардейская и 1-я гренадерская дивизии. Полки Д.И. Пышницкого, отрезанные от основных сил 28 августа, воссоединились с корпусом Е. Вюртембергского. Русские остановили атаку Вандама без особенных затруднений. Коллоредо вступил в бой около половины десятого утра. Он быстро заметил, что стоявшие перед ним французские войска можно обойти с фланга. Барклай принял предложение Коллоредо сместиться на правый фланг, а дивизия Бьянки заняла его место. Угроза с юга застала французов врасплох, и они оказались не в состоянии остановить наступление австрийской пехоты, которая грозила обойти их с левого фланга. В течение часа австрийская пехота заняла Стризовицкие высоты и зашла глубоко в левый фланг Вандама по направлению к Кульму и Аушину. Австрийцев хорошо поддерживала русская кавалерия, смявшая одну крупную батарею французов и державшая французскую пехоту в постоянном напряжении. Австрийская и русская артиллерия поднялась на все высоты к югу от позиций Вандама и нанесла серьезный урон французской пехоте, когда та попыталась закрепиться в Кульме и Аушине.
В тот момент в бой ввязался корпус Клейста, состоявший из 25 тыс. человек пехоты и имевший 104 орудия. В пылу сражения поначалу ни французы, ни союзники не поняли, кем было послано это подкрепление — прусскими командирами или Наполеоном. Коллоредо, например, остановил свое наступление до тех пор, пока ситуация не прояснилась. Однако все сомнения исчезли в тот момент, когда артиллерия Клейста открыла огонь. Положение Вандама стало отчаянным, но он сражался спокойно и отважно. Он смирился с необходимостью пожертвовать своей артиллерией и планировал отойти с боем, отражая атаки русских на западе и австрийцев на юге, одновременно тесня прусские войска на востоке и пробиваясь в направлении Теплицкой дороги. Вандаму удалось частично реализовать свой замысел, так как значительная часть его кавалерии действительно
К двум часам дня сражение завершилось. Сам Вандам был схвачен казаками и доставлен к входившим в коалицию монархам. Русский офицер, вызволивший французского военачальника из рук казаков, вспоминал, что Вандам, по ошибке приняв его за генерала, передал ему свою шпагу. Этот жест сопровождался довольно театральной фразой: «Я отдаю вам свою шпагу, которая служила мне много лет во славу моей страны». Произнесенная в третий раз, когда Вандам и его шпага наконец-то были препровождены в руки Александра I, эта фраза звучала уже не так игриво. Монархи обращались с ним учтиво, но немецкое население проявило меньше великодушия, так как Вандам был печально известен всей Германии своей жестокостью и вымогательствами. Где бы он ни появлялся, его встречали язвительными замечаниями и оскорблениями, а иногда даже швыряли в него камни, выкрики «тигр», «крокодил» и «ядовитая змея» перемежались пожеланиями приятной поездки в Сибирь. На самом деле, когда Вандам оказался в Москве, местное дворянство оказало ему радушный прием, пока возмущенный Александр I не напомнил городскому генералу-губернатору, что жестокость и алчность Вандама вызывали отвращение к нему даже в рядах его собственных войск. Император распорядился, чтобы Вандам был выслан в Вятку. Этот город находился не в Сибири, но был ближайшим к ней крупным населенным пунктом Европейской России [714] .
714
Колзаков П.А. Взятие в плен маршала Вандама 18 августа 1813 г. // Русская старина. 1870. № 2. С. 137–144; Богданович М.И. История войны 1813 г. Т. 2. С. 704; Сборник исторических материалов, извлеченных из архива собственной Е.И. В. канцелярии. Вып. 1. С. 164.
Союзники также заявили о своих правах на 82 пушки и более чем 8 тыс. военнопленных, включая начальника штаба Вандама. По меньшей мере столько же французов были убиты и ранены, и это не считая тяжелых потерь, понесенных ими в предыдущие дни. I корпус Вандама фактически перестал существовать. При всем при том в абсолютных цифрах в Дрезденской операции союзники в целом потеряли больше войск, чем Наполеон. Однако они не только могли себе это позволить, но и их самые крупные потери — свежие рекруты Меско могли быть быстро восполнены, поскольку мобилизация людских ресурсов в Австрии наконец-то начала набирать обороты. В то же время ключевую роль играли отнюдь не количественные показатели. Победа в сражении под Кульмом существенным образом сказалась на моральном духе и единстве войск коалиции. Напряженность в отношениях между союзниками, возникшая после поражения под Дрезденом, заметно спала, не в последнюю очередь благодаря тому, что Кульмское сражение в полной мере явилось победой союзников. Если 29 августа героями дня были русские, то австрийцы под началом Коллоредо и пруссаки под командованием Клейста внесли решающий вклад в победу на следующий день.
Офицер из окружения Александра вспоминал, что, когда император после капитуляции Вандама ехал по полю боя под Кульмом, «радость изображалась на лице его, это было первое совершенное поражение врагов, при котором он лично присутствовал». Всю свою жизнь Александр мечтал о военной славе. До Кульма его мечты были бесплодны. При Аустерлице его армия была наголову разбита, а сам он подвергся унижению. В 1812 г. ближайшие советники Александра вступили в сговор с целью отстранения его от командования армией, для которой он являлся помехой, и император был слишком умен и чувствителен, чтобы не видеть то, что действительно скрывалось за их доводами. Таким образом, все неимоверные усилия Александра на военном поприще в 1813 г. привели лишь к поражениям при Лютцене, Баутцене и Дрездене. Теперь же его труды наконец увенчались эффектной победой: решающую роль в этом сыграла лейб-гвардия Александра, которую он берег как зеницу ока.
Вслед за отправкой пленного Вандама в Теплиц, когда радость российского императора и без того не знала границ, Александр I получил известия о победе Блюхера на реке Кацбах. Даже среди его обычно сдержанного окружения раздались громкие одобрительные возгласы. На обратном пути в Теплиц Александр нагнал повозки с русскими ранеными солдатами. «Император подъезжал к ним, благодарил их, спрашивал о нуждах и называл своими сотоварищами». Следует отдать Александру I должное в том, что, хотя он никогда в полной мере не голодал вместе со своими солдатами и не делил с ними бивуаки, он часто рисковал своей жизнью на поле боя и нес на себе груз моральной ответственности, о котором немногие из них догадывались. До самой смерти Александр часто заводил разговор о двухдневном сражении под Кульмом. Со временем он стал очевидцем новых побед и свершений, «но Кульмское сражение было для него всегда любимым предметом воспоминания» [715] .
715
1812 год… Военные дневники. С. 360.
Награды посыпались на головы не только генералов, но даже простых солдат — за исключением храбрых вояк дивизий Е. Вюртембергского и Б.Б. Гельфрейха, чьи огромные достижения и жертвы оказались в тени того внимания, которые было уделено свершениям лейб-гвардии. М.Б. Барклай де Толли получил орден Св. Георгия 1-й степени, высший военный знак отличия, которым за всю историю Российской империи были награждены всего тринадцать человек [716] . Барклай был более чем достоин этой награды за все, что он сделал для армии на посту военного министра и главнокомандующего. Однако никогда он не заслуживал этого менее чем в августе 1813 г., когда его действия часто отличались посредственностью. В этом отношении Барклай был довольно типичным представителем союзного командования периода Дрезденской операции.
716
Не считая членов семьи Романовых и иностранцев.