Россия в 60–80-е годы

Утаник Андрей

Хрущев первым из руководителей в своей последующей деятельности пытался сломать эту систему односторонней связи: он часто выезжал на места, чтобы лично, не доверяя, аппаратной информации, знакомиться с положением дел. Ему принадлежит приоритет в пересмотре вывода о благополучном положении в обеспечении хлебом. Результатом размышлений Хрущева на эту тему является его записка в Президиум ЦК КПСС «Пути решения зерновой проблемы» (январь 1954 г.), которая стала инициативным документом для принятия постановления об освоении целины. За период, прошедший после смерти Сталина, это была первая личная инициатива Хрущева в области аграрной политики.

В 1953 г. все складывалось иначе, и хотя позади была победа над Берией, Хрущев не чувствовал себя достаточно уверенным. Если сравнить, например, его выступление на сентябрьском пленуме в 1953 г.

с его публичными речами более позднего периода, то сразу можно отметить различия,причем не столько по уровню содержательному, сколько по стилистическому: сентябрьское выступление – совсем не «хрущевское», его стиль очень сдержанный, подчеркнуто деловой, без ставших потом привычными оживленных отступлений. Если Маленков в августе выступает с программной речью, то Хрущев на пленуме фактически конкретизирует и развивает его основные положения по аграрному вопросу. Случай сам по себе примечательный: Пленум ЦК не выдвигает, а лишь подтверждает те решения, которые уже были приняты на сессии Верховного Совета Больше подобного не повторится: партия во главе с Хрущевым возьмет инициативу в свои руки, что получит закрепление даже на формальном уровне. С 1955 г. все совместные партийно-правительственные решения будут приниматься как постановления ЦК КПСС и Совета Министров СССР, хотя раньше они подписывались, как правило, в обратном порядке – как постановления Совета Министров и ЦК. При жизни постановления от имени Совета Министров визировал сам Сталин, от имени ЦК ВКП(б) – Маленков. После смерти Сталина прежняя практика сначала была сохранена, и совместные постановления подписывали Маленков как Председатель Совета Министров и Хрущев как секретарь ЦК КПСС. Маленков формально как будто занял место Сталина. Хрущев нарушит эту формальность: не случайно изменение порядка подписания официальных документов хронологически совпадает с отстранением Маленкова от должности премьера.

Личное соперничество между Хрущевым и Маленковым отразилось, однако, не только на порядке подписания документов, оно имело гораздо более серьезные последствия. Маленков был фактически отстранен от власти, но недоверие к аграрному курсу 1953 г. (хотя и названному теперь «курсом сентябрьского пленума», однако в сознании Хрущева все равно связанному с именем Маленкова) у Хрущева осталось. Результатом этого недоверия, а может быть, и ревности будет постепенное свертывание «маленковской» политики.

Эффект от решений 1953 г. в области сельского хозяйства, по оценкам специалистов, сохранялся примерно до 1957–1958 гг. Период 1954–1958 гг. считается поэтому самым успешным за всю историю советской деревни. Прирост валовой продукции сельского хозяйства за эти годы на 35,3% по сравнению с предшествующим пятилетием (что уже само по себе было беспрецедентно) по целому ряду показателей был достигнут в основном за счет увеличения продуктивности личных подсобных хозяйств. С 1954 по 1956 г. в СССР впервые за послевоенный период наблюдался прирост сельского населения. Приостановилось бегство из деревни, а вместе с тем закономерный процесс урбанизации постепенно входил в нормальное русло. Росту валовой продукции сельского хозяйства способствовало и освоение целинных земель. Однако вопрос о соразмерности затрат, направленных на поднятие целины, с практической отдачей до сих пор остается спорным.

Бесспорно одно: примерно с середины 50-х гг. аграрный курс 1953 г., стержнем которого была ставка на материальную заинтересованность колхозников, на подъем личных подсобных хозяйств, претерпел настолько серьезные изменения, что от него по сути уже ничего не осталось. Наступление на личные подсобные хозяйства велось поэтапно. 6 марта 1956 г. принимается постановление ЦК КПСС и Совета Министров СССР «Об уставе сельскохозяйственной артели и дальнейшем развитии инициативы колхозников в организации колхозного производства и управлении делами артели». Этим постановлением запрещалось увеличивать размер приусадебного участка колхозников за счет общественных земель и даже рекомендовалось сокращать его. Здесь же был закреплен принцип ограничения количества скота, находящегося в личной собственности колхозников, «с учетом местных условий».

27 августа 1956 г. постановлением Совета Министров СССР колхозникам и другим гражданам, держащим скот в личной собственности, запрещалось использовать в качестве корма для скота хлеб, крупу и другие продукты, приобретаемые в государственных и кооперативных магазинах. При отсутствии иных доступных источников обеспечения личного хозяйства кормами (кроме сенокоса и огорода) это постановление, в общем верное, если не принимать во внимание конкретную ситуацию, ставило крестьянина в тупик. Ему приходилось либо нарушать только что принятое постановление, либо сокращать количество скота в своем хозяйстве. Борьба с личными подсобными хозяйствами велась не только непосредственно, но и косвенно – через осуществление других кампаний, призванных закрепить «линию партии» в деревне. По своим негативным последствиям среди этих кампаний выделяются по крайней мере две: новый этап укрупнения колхозов и кампания «догнать и перегнать Америку». Определенным стимулом для возвращения к идее укрупнения колхозов послужила реабилитация позиции Хрущева, высказанной им в статье об агрогородах в 1951 г. 1 апреля 1958 г. Президиум ЦК КПСС отменил Закрытое письмо ЦК ВКП(б) от 2 апреля 1951 г., а идеи Хрущева, подвергшиеся тогда критике, были признаны «правильными и объективными». В позиции Хрущева 1951 г., как и в попытках развить ее в дальнейшем, было рациональное зерно, ибо он писал о необходимости не только решать производственные проблемы колхозов, но и благоустраивать деревню, думать об улучшении условий жизни крестьян. Однако казавшаяся столь очевидной мысль о том, что благоустраивать легче (и дешевле) крупные поселки, расходилась со сложной реальностью устоявшегося сельского быта, желаниями самих сельских жителей, разнообразием сельских укладов на огромной территории СССР.

Впрочем, вопросами психологии, а также общественным мнением наверху тогда просто не интересовались, и Хрущев не был исключением из общего правила.

Весьма ощутимый удар по личным хозяйствам колхозников нанесла кампания «догнать и перегнать». Некоторые местные руководители, стремившиеся выполнить обязательства по сдаче мяса государству любой ценой, принуждали колхозников сдавать личный скот в счет госпоставок. «Рязанское дело», закончившееся самоубийством секретаря райкома Ларионова, – только одно звено в той цепи произвола, который позволяли себе местные чиновники в ходе пресловутой кампании.

Следующим шагом на пути ограничения личной собственности крестьян стало принятие в 1961 г. новой Программы партии. На фоне главной программной идеи – движение к коммунистическому будущему – личные хозяйства казались досадным «пережитком капитализма» и должны были исчезнуть, по крайней мере, в течение отведенных 20 лет. Столь же «буржуазной» в свете партийной программы выглядела и ставка на материальный интерес. Во времена Хрущева получила развитие другая тенденция, тяготеющая к уравнительному принципу распределения заработной платы и общественных благ: повышение минимальной заработной платы, рост выплат и пособий из так называемых общественных фондов потребления, безусловно, решили ряд социальных проблем для малообеспеченных групп населения, но этот процесс имел и оборотную сторону – падение престижа высококвалифицированного труда.

Примерно за два года до отставки Хрущев вновь возвратился к идее материального интереса, размышлял над экономической реформой и даже санкционировал дискуссию по этому вопросу. Он снова сделал ставку на эксперимент, в данном случае весьма перспективный. Но он опоздал: «экспериментальный период» для политики реформ уже закончился, лимит времени, отпущенный Хрущеву, оказался исчерпанным. Чтобы делать новую политику, нужен был новый лидер. Даже не столько новый лидер, сколько новое имя.

Экономика СССР в 50-е – начале 60-х годов: основные тенденции развития и реформы управления

50-е и начало 60-х гг. считаются самым успешным периодом в развитии советской экономики с точки зрения как темпов экономического роста, так и эффективности общественного производства. Средние темпы экономического роста – 6,6% в 50-е гг. и 5,3% в 60-е гг. – были беспрецедентными за всю историю СССР. Советская экономика развивалась в русле общемировых тенденций: замедление темпов экономического роста и спад производства, вызванные сначала предвоенной депрессией, а затем войной и послевоенной реконструкцией, в 50-е гг. сменились в европейских странах и Японии длительной фазой экономического подъема. Самым влиятельным из всех факторов, лежавших в основе динамики послевоенного развития западных стран, – считает, например, известный бельгийский историк и экономист Г. Ван дер Bee, – являлся феномен так называемого «наверстывания».