Россия в экономической войне

Осенью 1914 г. научные исследования, посвященные анализу влияния войны на современную жизнь, внезапно приобрели новый ракурс: акцент переместился с области теории на область истории. Тогда отделение экономики и истории фонда «За международный мир» предложило переориентировать свои исследовательские программы и заняться разработкой как новых, так и заново сформулированных проблем, возникших в ходе войны. Существующая программа была разработана по итогам экономической конференции, состоявшейся в Берне в 1911 г. Ее составители опирались на имевшиеся к тому времени данные, и в 1914 г. начали появляться только первые результаты. Однако имелось множество причин, по которым дальнейшее развитие этой программы казалось нецелесообразным. В связи с этим по распоряжению заведующего отделением был составлен план, согласно которому предлагалось попытаться с учетом исторического опыта оценить размеры военных расходов и масштабы потерь, понесенных человечеством в ходе войны. Предполагалось, что если в целях выяснения научной истины за написание работ из серии «Экономическая и социальная история Мировой войны» возьмутся

беспристрастные и грамотные специалисты, то эти исследования в итоге будут содержать данные, которые смогут способствовать формированию адекватного общественного мнения и тем самым внесут весомый вклад в деятельность общественных институтов, целью которых является достижение мира во всем мире.

Потребность в таких аналитических работах, задуманных и выполненных в духе исторических исследований, становилась все более насущной по мере продолжения Мировой войны. В ходе войны высвобождались разнообразные людские ресурсы, которые требовались не только для масштабных разрушений, но также для развития производства. Эта новая экономическая активность (которая в обычной мирной жизни была бы благом для общества), а также удивительная способность воюющих стран выдерживать бесконечные тяготы и растущие потери – и при этом порой создавать впечатление вновь приобретенного внешнего благополучия – привели к необходимости пересмотра всех концепций военной экономики. Следовательно, на отделение экономики и истории были возложены две миссии: во-первых, сосредоточить работу вокруг этой проблемы и, во-вторых, изучить ее в целом, то есть, иначе говоря, протестировать ее с исторической точки зрения и перевести в разряд исторических дисциплин. Сама по себе война была отдельным событием, но тем не менее какими-то окольными путями она проникла в самые удаленные точки земного шара. Точно так же и анализ войны должен проводиться согласно плану, который одновременно охватывает все аспекты в совокупности, но в то же время регулируется практическими ограничениями имеющихся данных.

Однако непосредственно в ходе войны осуществить программу научного и беспристрастного анализа военной экономики оказалось невозможным, поскольку условия не позволяли провести масштабное серьезное исследование. Можно было заниматься теми или иными научными проектами и составлять обзоры по отдельным аспектам военной экономики, что и делалось под руководством отделения, однако по понятным причинам не было никакой возможности разрабатывать общую историческую концепцию. Прежде всего, любые достоверные оценки ресурсов воюющих стран производились на основе данных, поступавших с фронтов, в связи с чем из анализа были практически полностью удалены данные о состоянии экономик стран, участвовавших в войне, которые в обычной ситуации, то есть в условиях мирной жизни, были бы доступны для исследования. Помимо этой проблемы – отсутствия доступа к документам, – существовала еще одна: научные сотрудники воюющих стран, которые могли бы проводить такие исследования, по большей части были призваны на службу в армию и не имели возможности заниматься научной работой. Таким образом, исследовательская программа по вопросам военной истории была отложена до лучших времен, когда не только появятся условия, позволяющие работать с необходимыми документами, но и станет возможным сотрудничество экономистов, историков и предпринимателей из стран, участвовавших в военных событиях. При этом не будут неправильно истолкованы ни результаты такой совместной работы, ни ее содержание.

После окончания войны фонд вновь попробовал вернуться к первоначальному плану. Оказалось, что при минимальной доработке этот план остается вполне адекватным и в новых условиях. Работа началась летом и продолжилась осенью 1918 г. В первую очередь, была проведена завершающая конференция Консультативного совета экономистов отделения экономики и истории. Эта конференция, состоявшаяся в Париже, была посвящена исключительно вопросам планирования ряда кратких предварительных разработок в отдельных научных областях. Однако предполагаемые научные изыскания в большей степени были сфокусированы на проблемах, требовавших от Европы принятия неотложных решений, в связи с чем эти исследования носили предварительный характер. Поэтому было решено рассматривать их не как часть более широкого научного исследования, а как вклад в анализ насущных вопросов, появившихся в период послевоенного урегулирования. Было очевидно, что в целом на этой конференции a priori не только не может быть сформулировано никакой общей программы, но что для разработок в области экономической и социальной истории Великой войны потребуется создание новой научно-исследовательской организации, более специализированной, чем имевшаяся на тот момент, причем эта организация главным образом должна будет не столько делать акцент на международном сотрудничестве, сколько учитывать национальные особенности. Пока не будут выявлены все факты, относящиеся к национальной истории, сравнительный анализ будет невозможным – ведь история различных стран сама по себе представляет непостижимое переплетение самых различных фактов и обстоятельств. Исходя из этих соображений, было принято решение о роспуске Европейского комитета по вопросам научных исследований. Вместо него во всех крупных странах предполагалось создать редакционный совет, а в более мелких странах назначить специальных редакторов, которые, хотя бы в тот момент, сконцентрировались бы исключительно на вопросах экономической и социальной истории своих стран.

В тех странах, где работа над этим научным проектом уже началась, главные редакторы первым делом назначили редакционные советы. Если бы потребовалось дополнительное обоснование исторического проекта фонда, то им мог бы стать список редакторов, среди которых было немало выдающихся ученых и известных политических деятелей. Редакторская работа требовала большой отдачи – редакторы должны были модифицировать общий исследовательский план таким образом, чтобы он был применим к самым различным национальным условиям и подходил для различных рабочих методик. Успех проекта зависел от того, насколько тесным и плодотворным будет сотрудничество его участников из разных стран.

После того как завершилась организационная работа по созданию редакционных советов, стало понятно, какие шаги в каждом случае следовало предпринять для подготовки к собственно историческому исследованию. Поскольку никакой исторический анализ не возможен без исторических документов, сразу же встал вопрос о необходимости сохранить важнейшие материалы – как локального, так и общего характера, – относящиеся к истории Мировой войны. Эти документы, представлявшие большой интерес для общества, должны были быть доступными для исследователей. Однако архивная работа – очень серьезная задача, которая по праву принадлежит правительству и другим государственным институтам, владеющим историческими материалами, а не историкам или экономистам, предполагающим использовать эти источники. Это обязанность владельца, поскольку все документы, хранящиеся в архивах, доверены ему обществом. Таким образом, участники проекта по изучению этого раздела военной истории, занимавшиеся исследованием собственной научной области, могли делать выводы только на основе обнаруженных документов и сообщать о них в виде инструкций или руководств к дальнейшему анализу. Кроме того, ожидалось, что использование различных методов будет стимулировать перевод чисто научных изысканий в практическую область. Итак, в каждой стране имелась какая-то отправная точка для реальной работы. Однако невозможно было посвятить отдельную монографию каждому вопросу.

На первом этапе написания истории Мировой войны, когда исследователи попытались провести более глубокий анализ, чем общее описание ситуации на основе архивных материалов, в течение некоторого времени казалось, что все исследовательские возможности уже исчерпаны. Если бы историческое исследование ограничивалось изучением официальных документов, то, кроме этого, практически ничего другого сделать было и невозможно. Ведь в тех случаях, когда на материалах стоял гриф «Секретно», мало кто из государственных чиновников был готов проявить мужество, сломав печать на документах. В результате огромное количество источников, столь необходимых историкам, были для них недоступны – а ведь многие их этих документов не могли никому причинить никакого вреда. Таким образом, поскольку во время войны преодолеть все эти препятствия было невозможно и, скорее всего, подобные проблемы существовали бы еще долгое время, необходимо было найти альтернативный путь.

К счастью, такая альтернатива оказалась под рукой – в надежно подкрепленных документальными свидетельствами нарративах тех, кто принимал участие в ведении дел во время войны, или тех, кто, пользуясь своим привилегированным положением, в роли непосредственного наблюдателя имел возможность фиксировать полученную из первых или вторых рук информацию об экономической истории на различных этапах Мировой войны и об ее воздействии на общество. Таким образом, было запланировано написание серии монографий, которые должны были по большей части состоять из неофициальных, но тем не менее заслуживающих доверия свидетельств описательного или исторического характера. Эти нарративы лучше всего можно определить как нечто среднее между мемуарами и отчетами, так называемыми синими книгами. Эти монографии и составляют основной корпус проделанной до сих пор работы. Они не ограничиваются современными исследованиями военного периода – ведь экономическая история войны должна включать в себя обзор более длительного периода, чем период непосредственных сражений. Она также должна охватывать и годы «дефляции» – хотя бы для того, чтобы более точно, чем это могут сделать современные исследователи, описать степень экономических изменений, произошедших за данный период.

После того как был завершен этот этап, перед редакторами встала новая задача. При планировании серии прежде всего следовало учесть не столько доступность источниковых материалов, сколько наличие авторов для написания той или иной монографии, поскольку именно в их руках и находились все эти источники. Это, в свою очередь, требовало нового взгляда на два требования, выполнение которых, по мнению историков, делает историческое исследование идеальным – оно должно быть логичным и объективным. Чтобы передать свой главный посыл, автору приходится выходить за узкие логические рамки нарратива: факты необходимо повторять в различных контекстах, они должны рассматриваться под разными углами зрения, планируемые разделы монографии не всегда будут соответствовать строгим историческим рамкам. Кроме того, невозможно добиться абсолютной объективности в каждом пункте исследования. В пылу полемики или при попытке оправдаться когда-то могут проскользнуть и субъективные суждения. Однако в некоторых случаях такие суждения являются неотъемлемой частью самой истории, а оценка фактов с позиции современности не менее важна, чем факты, по поводу которых высказываются эти суждения. Предполагалось, что в целом сам проект внесет свои коррективы. То, что не удалось сделать здесь, доделают другие исследователи.

Помимо монографических исследований, посвященных некоторым источниковым материалам, готовится ряд специализированных работ, предметом которых являются технические и более узкие проблемы, как исторические, так и статистические. В некоторой степени эти монографии также имеют характер нарратива из первых рук, поскольку исторические факты описываются в них достаточно близко к содержанию источников. Это способствует верификации изложенных фактов, что ранее было невозможно. Кроме того, эти исследования несут на себе отпечаток конструктивного процесса, в ходе которого историки переходят от анализа к синтезу. Однако это длительный и сложный процесс, и работа над ним находится в самом начале пути. Можно привести здесь меткое сравнение: на первом этапе создания исторического исследования, подобного этому, авторы еще только «собирают хлопок», и им еще предстоит соткать историческое полотно, состоящее из переплетенных нитей событий. Для такой творческой и конструктивной работы могут понадобиться различные планы и различные организационные принципы.