Россiя въ концлагере
Шрифт:
– - Такъ я же вамъ, ребята, еще въ колонiи, передъ строемъ объяснилъ -въ футболъ будете играть.
– - Такъ это -- для митингу, вралъ, небось, дядя, а?
Я объясняю еще разъ. Ребята вeрятъ плохо. "Что-бъ они для насъ дeлать что стали -- держи карманъ"... "Насъ сюда для умору, а не для футбола посадили". "Конечно, для умору -- какой имъ хрeнъ насъ физкультурой развивать". "Знаемъ мы ужъ: строить-то насъ пошлютъ -- а играть будутъ гады".
– - Какiе гады? {415}
– - А вотъ эти...
– - безпризорникъ привелъ совершенно непечатный терминъ, обозначающiй самоохранниковъ.
– - "На гадовъ работать не будемъ"... "Хрeнъ съ ними -- пусть сами работаютъ".
Я пытаюсь убeдить ребятъ, что играть будутъ и они: "Э,
Я чувствую, что эту тему лучше бы до поры до времени оставить въ сторонe -- очень ужъ широкая тема. На "гадовъ" не хочетъ работать и рабочiй, не хотятъ и безпризорники... Я вспомнилъ исторiю со своими спортпарками, вспомнилъ сообщенiе Радецкаго о ихъ дальнeйшей судьбe -- и даже нeсколько удивился: въ сущности, вотъ съ этой безпризорной площадкой повторяется совершенно та же схема: я дeйствую, какъ нeсколько, скажемъ, идеалистически настроенный спецъ -- никто же меня не тянулъ браться за эту площадку, развe что завклубъ; я, значитъ, буду планировать и, такъ сказать, организовывать, безпризорники будутъ строить -- а играть будутъ самоохрана и Вохръ... И въ самомъ дeлe -- стоило ли огородъ городить?.. Я переношу вопросъ въ нeсколько иную плоскость:
– - Такъ вамъ же веселeе пойти поковыряться здeсь въ лeсу, чeмъ торчать въ баракахъ.
Мои собесeдники оказываются гораздо сообразительнeе, чeмъ могъ предполагать.
– - Объ этомъ и разговору нeтъ, въ баракахъ съ тоски къ ... матери подохнуть можно, а еще зимой -- такъ ну его... Намъ расчетъ такой, чтобы строить ее все лeто -- все лeто будутъ водить...
___
Безпризорники всeхъ безконечныхъ совeтскихъ соцiалистическихъ, федеративныхъ, автономныхъ и прочихъ республикъ говорятъ на одномъ и томъ же блатномъ жаргонe и съ однимъ и тeмъ же одесскимъ акцентомъ. По степени выработанности этого жаргона и акцента можно до нeкоторой степени судить о длительности безпризорнаго стажа даннаго мальчишки. Кое-кто изъ моихъ собесeдниковъ еще не утерялъ своего основного акцента. Я спрашиваю одного изъ нихъ, когда это онъ попалъ въ безпризорники. Оказывается, съ осени прошлаго года, здeсь -- съ весны нынeшняго -- тысячу девятьсотъ тридцать четвертаго... Такихъ -- призыва этого года -- въ моей группe набирается пять человeкъ -- въ группe его человeкъ сорокъ... Еще одно открытiе...
Мальчишка со стажемъ этого года -- явственно крестьянскiй мальчишка съ ясно выраженнымъ вологодскимъ акцентомъ, лeтъ этакъ 13-14-ти.
– - А ты-то какъ попалъ?
Мальчишка разсказываетъ: отецъ былъ колхозникомъ, попался на кражe колхозной картошки, получилъ десять лeтъ. Мать померла съ голоду. "А въ деревнe-то пусто стало -- все одно, какъ {416} въ лeсу... повысылали. Младшiй братъ давно болeлъ глазами и ослeпъ". Разсказчикъ забралъ своего братишку и отправился въ Питеръ, гдe у него служила какая-то тетка. "Гдe служила?" -- "Извeстно гдe -- на заводe". "А на какомъ?" -- "Ну, просто на заводe"...
Словомъ -- тетка Ксюшка, а фамилiю забылъ -- вродe чеховскаго адреса: "на деревню, дeдушкe". Кое-какъ добрались до Питера, который оказался нeсколько не похожъ на все то, что лeсной крестьянскiй мальчишка видалъ на своемъ вeку. Братъ гдe-то затерялся въ вокзальной сутолокe, а парнишку сцапало ГПУ.
– - А, небось, слямзилъ тоже?
– - скептически прерываетъ кто-то изъ ребятъ.
– - Н-не, не успeлъ... Неумeлый былъ.
Теперь-то онъ научится...
Второй -- призыва этого года -- сынъ московскаго рабочаго. Рабочаго съ семьей перебрасывали на Магнитку. Мальчишка -- тоже лeтъ 12--13-ти -- не то отсталъ отъ поeзда, побeжавъ за кипяткомъ, не то, набравъ кипятку, попалъ не въ тотъ поeздъ -- толкомъ онъ разсказать объ этомъ не могъ. Ну, и тутъ завертeлось. Мотался по какимъ-то станцiямъ, разыскивая семью -- вeроятно, и семья его разыскивала; подобрали его безпризорники -- и пошелъ парень...
Остальныя исторiи совершенно стандартны: голодъ, священная соцiалистическая собственность, ссылка отца -- а то и обоихъ родителей -- за попытку прокормить ребятъ своимъ же собственнымъ
Вообще здeсь былъ нeкiй новый видъ того совeтскаго интернацiонала -интернацiонала голода, горя и нищеты, -- нивеллирующiй всe нацiональныя отличiя. Какой-то грузинъ -- уже совсeмъ проeденный туберкулезомъ и все время хрипло кашляющiй. Утверждаетъ, что онъ сынъ доктора, разстрeляннаго ГПУ.
– - Ты по грузински говоришь?
– - Н-не, забылъ...
Тоже... руссификацiя... Руссификацiя людей, уходящихъ на тотъ свeтъ...
___
Разговоръ шелъ какъ-то нервно: ребята то замолкали всe, то сразу -наперебой... Въ голову все время приходило сравненiе {417} съ рыбьей стайкой: точно кто-то невидимый и неслышный командуетъ... И въ голосахъ, и въ порывистости настроенiй, охватывающихъ сразу всю эту безпризорную стайку, было что-то отъ истерики... Не помню, почему именно я одному изъ ребятъ задалъ вопросъ о его родителяхъ -- и меня поразила грубость отвeта:
– - Подохли. И хрeнъ съ ними. Мнe и безъ родителевъ не хуже...
Я повернулся къ нему. Это былъ мальчишка лeтъ 15--16-ти, съ упрямымъ лбомъ и темными, озлобленными глазами.
– - Ой-ли?
– - А на хрeна они мнe сдались? Живу вотъ и безъ нихъ.
– - И хорошо живешь?
Мальчишка посмотрeлъ на меня злобно:
– - Да вотъ, какъ хочу, такъ и живу...
– - Ужъ будто?
– - Въ отвeтъ мальчишка выругался -- вонюче и виртуозно...
– - Вотъ, -- сказалъ я, -- eлъ бы ты борщъ, сваренный матерью, а не лагерную баланду. Учился бы, въ футболъ игралъ.. Вши бы не eли.
– - А ну тебя къ.... матери, -- сказалъ мальчишка, густо сплюнулъ въ костеръ и ушелъ, на ходу независимо подтягивая свои спадающiе штаны. Отойдя шаговъ десятокъ, оглянулся, плюнулъ еще разъ и бросилъ по моему адресу:
– - Вотъ тоже еще стерва выискалась!..
Въ глазахъ его ненависть...
___
Позже, по дорогe изъ колонiи дальше на сeверъ, я все вспоминалъ этого мальчишку съ его отвратительнымъ сквернословiемъ и съ ненавистью въ глазахъ и думалъ о полной, такъ сказать, законности, о неизбeжной обусловленности вотъ этакой психологiи. Не несчастная случайность, а общество, организованное въ государство, лишило этого мальчишку его родителей. Его никто не подобралъ и ему никто не помогъ. Съ первыхъ же шаговъ своего "самостоятельнаго" и мало-мальски сознательнаго существованiя онъ былъ поставленъ передъ альтернативой -- или помереть съ голоду, или нарушать общественные законы въ ихъ самой элементарнeйшей формe. Вотъ одинъ изъ случаевъ такого нарушенiя:
Дeло было на базарe въ Одессe въ 1925 или 1926 году. Какой-то безпризорникъ вырвалъ изъ рукъ какой-то дамочки каравай хлeба и бросился бeжать. Дамочка подняла крикъ, мальчишку какъ-то сбили съ ногъ. Падая, мальчишка въ кровь разбилъ себe лицо о мостовую. Дамочка подбeжала и стала колотить его ногой въ спину и въ бокъ. Примeру дамочки послeдовалъ и еще кое-кто. Съ дамочкой, впрочемъ, было поступлено не по хорошему: какой-то студентъ звeрской пощечиной сбилъ ее съ ногъ. Но не въ этомъ дeло: лежа на землe, окровавленный и избиваемый, ежась и подставляя подъ удары наиболeе выносливыя части своего тeла, мальчишка съ жадной торопливостью рвалъ зубами и, {418} не жуя, проглатывалъ куски измазаннаго въ крови и грязи хлeба. Потомъ окровавленнаго мальчишку поволокли въ милицiю. Онъ шелъ, всхлипывая, утирая рукавомъ слезы и кровь и продолжая съ той же жадной спeшкой дожевывать такой цeной отвоеванный отъ судьбы кусокъ пищи.