Россия в Первой мировой войне
Шрифт:
Но, как мы уже говорили в первой главе, наше высшее управление в период, предшествовавший мировой войне, носило характер безыдейности и полной бессистемности.
Неудачная для России война с Японией выяснила крайне серьезные недочеты в организации подготовки и снабжения Русской армии; стало ясно, что для борьбы на Западном фронте мы были совершенно не подготовлены.
ПОПЫТКИ РЕФОРМ
Сейчас же после окончания войны в Военном министерстве, во главе которого стал генерал Редигер, было составлено различными лицами и управлениями несколько записок о необходимых реформах в армии в отношении ее подготовки, организации, комплектования, прохождения службы и снабжения. Из этих записок три были составлены особенно полно и послужили для выработки плана работы по улучшению готовности
а) Записка, составленная по указанию самого генерал Редигера.
б) Записка, составленная в Главном управлении Генерального штаба по указаниям начальника Генерального штаба — генерала Палицына.
в) Записка, составленная в Главном штабе по указаниям начальника этого штаба генерала Эверта.
Для согласования расхождений в этих записках, составленных в высших административных учреждениях, и для выработки окончательного плана работы по реорганизации армии и подготовке ее к войне составленные записки были посланы на заключение командующим войсками в округах и с этими заключениями по Высочайшему повелению были переданы на рассмотрение в образованный под председательством Великого князя Николая Николаевича Совет государственной обороны.
В этих записках было уделено много внимания вопросу постановки снабжения армии.
С появлением у власти генерала Сухомлинова эта работа прекратилась, и в результате общего плана составлено не было.
«Это, конечно, отразилось на планомерности всей работы по подготовке к войне, произведенной в период между окончанием войны с Японией и начавшейся в 1914 г. войной с центральными державами, — пишет один из ближайших сотрудников генерала Сухомлинова генерал Лукомский [31] . — Многого, что первоначально намечалось, в жизнь проведено не было; многое, когда прошел острый период впечатлений от неудач прошедшей войны, заслонилось текущими работами и текущей жизнью и если не совсем забылось, то под влиянием новых руководителей главными отделами Военного министерства, часто объяснявшими неудачи войны с Японией не недостатками устройства армии, ее подготовки и снабжения, а главным образом ошибками командного состава, перестало быть существенным, требующим изменения».
31
Генерал Лукомский до 1914 г. занимал должность помощника начальника Канцелярии Военного министерства; с объявлением войны был сначала назначен начальником Канцелярии Военного министерства, а затем помощником военного министра. Приведенная и последующие выдержки взяты из «Сборника записок, относящихся к русскому снабжению в Великую войну», литографированное издание Финансового агентства в США. Экземпляр № 8 этих «Записок» хранится в архиве генерала Головина. Приведенная выдержка относится к с. 11.
Свидетельство генерала Лукомского тем более ценно для истории, что, являясь ближайшим сотрудником генерала Сухомлинова, он очень снисходителен к деятельности последнего.
«Казалось бы, — пишет далее генерал Лукомский{36}, — что при правильно выработанных нормах снабжения и при заблаговременном выяснении, что и в каком размере может быть получено заготовками и заказами внутри страны, можно было бы точно определить обеспеченность снабжения армии в случае затяжной войны, принять заблаговременно меры для усиления того или иного отечественного производства и составить предположения о заготовке недостающего на тех или иных заграничных рынках.
Но такого общего плана [32] снабжения составлено не было, и, как впоследствии, во время европейской войны, выяснилось, сами нормы снабжения оказались совершенно не отвечающими тем требованиям, которые были предъявлены действующей армией во время войны.
Произошло это в значительной степени от неправильной и слишком сложной организации военно-административного аппарата, долженствовавшего ведать этими вопросами, и от неправильных взаимоотношений между довольствующими управлениями и теми органами Военного министерства, которые должны были влиять на подготовку армии к войне во всех отношениях…»
32
Подчеркнуто генералом Лукомским.
«Если бы военный министр оказался гением, — пишет далее генерал Лукомский, — то, может быть, он справился бы с делом хорошо, несмотря на недочеты в организации Военного министерства. Но гения не оказалось, а последними до войны военными министрами были, одни более, другие менее, добросовестные, но обыкновенные, хотя и хорошие работники. Может быть, худшим из них, не по своим способностям, а потому, что он по свойствам своего характера не подходил к этой роли, был последний до войны военный министр — генерал Сухомлинов».
В результате, по заявлению{37} генерала Лукомского:
«а) армия не была снабжена тяжелой артиллерией, которая должна была быть создана по Большой Программе;
б) воздухоплавательных машин было такое ничтожное число, что правильнее считать, что их почти не было;
в) воздухоплавательные парки для наблюдения с привязных шаров и змейковых аппаратов были оборудованы слабо, и число самих аппаратов было совершенно недостаточно;
г) броневых автомобилей почти не было; легковых для службы связи и грузовых для транспортных нужд было совершенно недостаточное количество;
д) запас снарядов для полевой артиллерии не только не был доведен до новой нормы (1500 выстрелов на орудие), но не были в наличности полностью и старые нормы».
В действительности, как мы уже знаем из всего изложенного в этой главе, положение было еще более мрачное.
Крайне характерно высказанное генералом Лукомским предположение, что «если б военный министр оказался гением, то, может быть, он справился бы с делом хорошо, несмотря на недочеты организации Военного министерства». Во-первых — самая эта организация и составляла главную задачу военного министра; во-вторых — ожидание «гения» равносильно ожиданию «чуда»; оно соответствует младенческому уровню государственного понимания. Наука изгнала из круга своего понимания вмешательство «чуда». Приходится еще раз упомянуть о «социальном подборе»; в больном обществе так же, как и в больном организме, подбор идет не в направлении, соответствующем прогрессу развития общества.
ОТСУТСТВИЕ ПРОЧНОЙ ВЕРЫ В ВОЕННУЮ НАУКУ
Но, кроме чисто специфических условий, создавшихся в России вследствие запоздалого освобождения крестьян, имелась еще одна данная, которая затрудняла устранение хаоса в высшем военном управлении. Устранению последнего содействует «научная организация» работы. Но «научная организация» требует не только отдельных выдающихся представителей науки — она требует также достаточно высокого уровня социальной среды. Без этого мысли выдающихся ученых уподобляются колесам, не сцепленным с остальным сложным механизмом. Они могут вертеться, но вся их работа для данного механизма происходит впустую. Интеллигентный слой России, как мы видели, представлял собой лишь очень тонкую пленку на малокультурной, темной массе. Да и прочность самой культуры в этом тонком слое, измеряющемся числом поколений, в течение которого культура воздействовала на этот слой, была незначительна. Русская интеллигенция насчитывала со времен Петра не более 9 поколений. Поэтому и в самом образованном слое русского населения вера в науку и в необходимость ее для всякой организации, особенно в сложных областях государственной жизни, была чрезвычайно слаба. Русские выдающиеся ученые в большой мере уподоблялись ведущим колесам, расцепившимся с механизмом.
Для того чтобы иллюстрировать нашу мысль, мы приведем пример, взятый в узкой сфере артиллерийского вооружения. Общеизвестная немецкая фирма Круппа издала к своему столетию сборник{38}. В этой книге рассказывается о трудностях выполнения первого прусского заказа на орудия крупного калибра и о помощи, которую фирма Круппа получила в лице русских ученых-артиллеристов — в теории и на практике. Свои опытные стрельбы Крупп производил на Охтенском полигоне, и наши светила по баллистике и порохам направляли его шаги. Прусское правительство грозило отнять и передать Армстронгу заказ на орудия крупного калибра, с которым Крупп бессилен был справиться, а Крупп, ссылаясь на успехи, достигнутые при русской помощи, просил задержать окончательное решение на один год. Сдав русским заказ на береговые пушки в 1876 г., Крупп стал на ноги и блестяще выдержал экзамен — в виде поставленного ему прусским Военным ведомством требования конкуренции с образцами Армстронга. Это один из многочисленных образцов того, как бесплодная на родине русская научная и техническая мысль могла дать великолепные всходы на более питательной почве.