Россия в Первой мировой войне
Шрифт:
«И вместо того, — продолжает дальше генерал Маниковский, — чтобы министр торговли и промышленности с первого же дня войны сел рядом с военным министром и стал бы его первым и ближайшим помощником, он вместо этого избрал благую часть, совершенно отстранившись от дела и продолжая лишь ту исключительно “бумажную” работу, которая и в мирное время была, строго говоря, и бесплодна, и не нужна».
Но и в недрах самого Военного ведомства, во главе которого стоял генерал В.А. Сухомлинов, надлежащей организационной работы не было…
Для того чтобы достигнуть наибольшей продуктивности в работе современного тыла, мало еще подчинения всего дела одному лицу. Последнее может привести лишь к формальному, если можно так выразиться, к механическому единству. В сложной работе современного тыла существенное значение имело не только то, чтобы установить какую-либо комбинацию,
Объясним это на примере.
Когда приступлено было в 1915 г. к массовому производству снарядов, была создана особая организация во главе с генерал-майором Банковым для установления на отечественных заводах упрощенного производства цельнотянутой 3-дм гранаты французского образца. Простота этой работы позволяла привлечь к производству снарядов наиболее слабые заводы. Так было сделано во Франции. У нас же генерал Банков для выполнения возложенного поручения привлек целый рад таких солидных заводов, как Коломенский, и много таких же других{179} и этим отвлек их от не менее важных, но более сложных работ.
На предыдущих страницах этой главы читатель может найти много аналогичных примеров. Напомним хотя бы то, как на наши малочисленные и слабосильные оружейные заводы в самый критический для них период был взвален ремонт ручного оружия. Напомним также то, как вместо того, чтобы использовать крайне ограниченный для России тоннаж для привоза из-за границы станков для заводов, мы везли из-за границы колючую проволоку, организовать производство которой не представляло больших трудностей.
Главной причиной этого отсутствия организации снабжения в нужном государственном масштабе являлась полная неподготовленность к этому наших военных руководящих верхов. Мы видели, как эти верхи опаздывали с осознанием размеров каждой из потребностей армии. Буквально каждый раз армии нужно было выдерживать длительную борьбу, чтобы доказать правильность своих требований. Господа, сидящие в глубоком тылу, первым делом старались доказывать, что армия преувеличивает, затем, что армия небережлива, и только после новых и новых тяжелых уроков на полях брани приступали по-настоящему к требуемой работе. И тогда, поняв, как много времени уже упущено, все в тылу бросались на скорейшее удовлетворение требуемого в данную минуту, совершенно упуская из виду возникающие в это время новые требования.
Не будем повторять сказанного об ошибках в наших мобилизационных расчетах, основанных на предположении быстротечности войны. Но казалось бы, что уже после первого месяца войны эти ошибки стали ясно видны и наше Военное министерство должно было бы приступить к широчайшему развертыванию нашей промышленности. Для этого требовалось в первую очередь получение из Америки станков и прочих предметов оборудования заводов. Этого не было сделано. Когда же мы спустя много времени бросились со своими заказами в Америку, то пришлось убедиться на горьком опыте, что американский рынок оказался неприспособленным; ему потребовалось для развертывания военной промышленности столько же времени, сколько потребовалось бы для такого же развертывания в России. В итоге: «Без особо ощутительных для нашей армии результатов, — пишет генерал Маниковский{180}, — в труднейшее для нас время пришлось влить в американский рынок колоссальное количество золота, создать и оборудовать там на наши деньги массу военных предприятий; другими словами, произвести на наш счет генеральную мобилизацию американской промышленности, не имея возможности сделать того же по отношению к своей собственной».
По мере того как в армии стал ощущаться недостаток в боевом снабжении, в ней начало расти недовольство тылом. Это недовольство быстро передавалось в общественные круги. Когда же недостаток в боевых припасах начал принимать катастрофический характер, это недовольство породило множество часто совершенно не обоснованных слухов. Говорили о колоссальном воровстве, о взяточничестве и даже об измене. Эти слухи создавали своего рода психическую атмосферу, от влияния которой не могли уклониться даже такие лица, как председатель Государственной думы, в чем можно легко убедиться, читая воспоминания М.В. Родзянко{181}.
Неспособность нашего Военного министерства удовлетворить потребности армии вызвала в общественных кругах и в среде членов Государственной думы стремление добиться контроля в деле снабжения армии.
ОСОБЫЕ СОВЕЩАНИЯ
По настоянию председателя Государственной думы, несмотря на препятствия, встреченные в бюрократических кругах, 7/20 июня 1915 г. последовало Высочайшее утверждение изданного в порядке 87-й статьи Основных государственных законов «Положения об Особом совещании для объединения мероприятий по обеспечению Действующей армии предметами боевого и материального снабжения»{182}.
Председателем этого Совещания назначался военный министр. В состав Совещания должны были войти: председатель Государственной думы и по Высочайшему назначению по четыре члена от Государственной думы и от Государственного совета, четыре представителя от торговли и промышленности, представители министерств — Морского, Финансового, Путей сообщения, торговли и промышленности, а также чины Государственного контроля и чины Военного ведомства. Совещание подчинялось непосредственно верховной власти, и никакое правительственное место или лицо не могло давать ему предписаний и требовать от него отчетов{183}.
Несочувствие, с которым было встречено министерством Сухомлинова образование Особого совещания, отразилось на первоначальной его работе. Но 12 (25) июня 1915 г. генерал Сухомлинов был уволен от должности военного министра и на его место избран генерал Поливанов. Последний широко пошел навстречу новому учреждению, видя в нем единственный способ восстановить доверие общественных кругов к работе Военного министерства, а также для широкого привлечения этих кругов к делу снабжения армии. 18 (31) июня генерал Поливанов вносит в Государственную думу новый законопроект, согласно которому, уже учрежденное Особое совещание получало наименование: Особое совещание для объединения мероприятий по обороне государства {184} . В нем по-прежнему состоял председателем военный министр, но состав его был расширен. В него входили: председатели Государственной думы и Государственного совета, по девять членов от каждого из этих законодательных учреждений, министры [88] : морской, финансов, торговли и промышленности, внутренних дел, земледелия, путей сообщения, Государственного контроля, начальники главных управлений Военного министерства, представители промышленности и представители Земского и Городского союзов, а также представители только что возникшего Военно-промышленного комитета.
88
Министры могли замещаться товарищами министров.
Кроме этого Особого совещания по объединению мероприятий по обороне, новый закон учреждал еще несколько Особых совещаний, а именно:
— Особое совещание по перевозкам.
— Особое совещание по топливу.
— Особое совещание по продовольствию.
Каждое из этих совещаний находилось под председательством соответствующих министров (путей сообщений, торговли и промышленности, земледелия).
Целью этих Особых совещаний являлось внесение объединения в использовании транспорта, топлива и продовольствия. При необходимости согласовать действия всех совещаний собирались объединенные заседания под председательством военного министра.
Несомненно, что созданный для объединения работы тыла аппарат Особых совещаний являлся чрезвычайно громоздким. Эти многолюдные собрания не способны были к быстрой творческой работе. Нельзя не согласиться в известной справедливости критики Особого совещания по обороне, которую можно встретить в труде генерала Маниковского{185}.
«Во-первых, — пишет генерал Маниковский, — это Совещание было слишком многолюдным, чтобы быть рабочим и достаточно продуктивным, ибо — это уже бесспорная истина — никакое практическое дело нельзя делать толком в собрании 50–60 человек, да еще такого разношерстного состава, каким было это Совещание.