Россия в Средней Азии. Завоевания и преобразования
Шрифт:
«Распущенность» аборигенов в революционный период имела вполне определенные, окрашенные местным колоритом формы. «Это не было классовой борьбой, – писал самый авторитетный исследователь революционных событий 1905–1906 гг. в Туркестане А.В. Пясковский, – ясно, что в Туркестане. орудовали и настоящие разбойники, и грабители уголовного типа» [631] . (Очевидно, бывают грабители неуголовного типа?)
Интересна статистика: в 1904 г. в Ферганской области было зафиксировано 74 разбойных нападений, в 1905 – 163, в 1906 – 125 [632] . Разбойный разгул, таким образом, пришелся на пиковый год революции. Местный криминалитет чутко реагировал на конъюнктуру.
631
Пясковский
632
Исхаков С. Указ. соч. С. 242.
Среднеазиатские авторы, исповедующие «новое историческое мышление», как водится, изображают банальных уголовников борцами за народное счастье. Учебник истории Узбекистана убеждает учеников девятых классов, что туркестанским Робин Гудом в годы первой русской революции был сбежавший из тюрьмы некий Намаз: «В облике Намаза Пиримкулова мы видим предводителя дехкан, который был угрозой для колонизаторов и их союзников – местных баев, торговцев. В 1904–1907 гг. он вел борьбу в горах и на полях Самаркандской области. Свой меч мстителя он, прежде всего, направлял против крупных землевладельцев, ростовщиков и торговцев, забирал их имущество и раздавал бедным дехканам» [633] .
633
Рахимов Ж. История Узбекистана. Ташкент, 2001. С. 215.
То, что Намаз грабил богатых, а не нищих, не подлежит сомнению, но то, что он раздавал награбленное беднякам, фактами не подтверждено даже на страницах цитируемого учебника. А.В. Пясковский пишет о Намазе как о разбойнике, не отягощенном комплексом человеколюбия [634] . Кстати, Намаза убили его подельники, видимо не поделив добычу.
Бурные революционные годы, как и ранее, не способствовали сближению русских людей и местных этносов – каждое из этих сообществ выбрало свой путь и образ поведения.
634
Пясковский А.В. Указ. соч. С. 650–651.
В преддверии пятидесятилетнего юбилея Туркестанского генерал-губернаторства краевые власти столкнулись с беспрецедентным возмущением коренного населения. Вместо того чтобы готовить юбилейные торжества и застольные спичи, администрации пришлось вести военные действия почти по всей территории края. Точно с такими же проблемами столкнулись власти соседнего Степного генерал-губернаторства. Полгода, с середины 1916 г., в Средней Азии и Казахстане продолжалась локальная гражданская война, ставшая прелюдией большой Гражданской войны 1918–1921 гг.
Затянувшаяся Первая мировая война принесла России мало побед и значительно больше поражений, она истощила ее не очень сильную экономику и ограниченные финансовые ресурсы. К 1916 г. военные тяготы ощущались повсеместно, в том числе и в Средней Азии. Начать с того, что импорт хлопковолокна практически прекратился и страна стала целиком зависеть от собственного производства хлопка. Ради стимулирования хлопководства правительство установило фиксированные закупочные цены на хлопок-сырец на 50 процентов выше по сравнению с ценами 1913 г. При этом цены на зерно росли беспрепятственно и к 1916 г. поднялись на 400 процентов в сравнении с 1913 г. Значительная разница между ценами на хлопок и на продукты питания вынуждала мелких хлеборобов запрашивать со скупщиков хлопковолокна больше привычных расценок, зафиксированных правительством, – возникали конфликты; многие дехкане становились неоплатными должниками местных ростовщиков и в результате теряли свои земельные участки и нехитрое имущество, продаваемое за долги. Такие ходовые товары, производимые в Европейской России, как сахар, одежда, обувь и т. п., подскочили в цене на 200–400 процентов и стали предметами спекуляций.
Росту потребительских цен способствовало и то обстоятельство, что многие товары и предметы повседневного пользования были реквизированы для нужд воюющей армии, в том числе кибитки, юрты, кошмы, повозки, а также лошади и верблюды. За реквизированных животных и неживой инвентарь платили меньше, нежели они стоили на рынках. В связи с тем, что коренные жители Туркестана были освобождены от воинской службы, они облагались дополнительными налогами: так, начиная с 1 января 1915 г. был введен 21-процентный военный налог [635] . Почти все русские крестьяне – переселенцы призывного возраста были мобилизованы в армию, а их земельные наделы было приказано обрабатывать и собирать с них урожаи аборигенам.
635
Асфендиаров С.Д. Национально-освободительное восстание 1916 г. в Казахстане. Алма-Ата, 1936. С. 75–76.
К этому следует добавить значительный приток в край совершенно посторонних людей, требующих заботы не только со стороны администрации, но и постоянных жителей. Речь идет о военнопленных и беженцах из западных губерний, оккупированных германскими войсками. Около 200 тысяч военнопленных, состоявших ранее в рядах австро-венгерской армии, были размещены в двадцати пяти лагерях в Туркестане, главным образом в самой населенной Ферганской области, а также в Перовске, Троицке, Катта-Кургане, Самарканде, Ашхабаде и Красноводске.
Режим содержания военнопленных разной национальной принадлежности различался: немцы, австрийцы и венгры содержались за колючей проволокой и тщательно охранялись, славяне (чехи, словаки и др.) имели право свободно передвигаться по городам, куда их привезли. В те же города были доставлены польские и белорусские семьи, эвакуированные из прифронтовой полосы. И военнопленные, и беженцы не имели никаких средств к существованию, бедствовали и становились тяжелой обузой для местного населения. Среди военнопленных вспыхивали эпидемии, которые распространялись за пределы лагерей. Беспомощных беженцев, около 55 тысяч, которые не могли приспособиться к жаркому климату, весной 1916 г. пришлось срочно возвращать в Европейскую Россию.
На фронтах мировой войны Россия несла значительные потери в живой силе; ее сравнительно с другими участниками Антанты большие людские ресурсы были близки к исчерпанию – воевали преимущественно русские, поэтому возникла необходимость призыва на военную службу (не обязательно в строевые части) так называемых инородцев, освобожденных до того от воинской повинности. В 1915 г. и начале 1916 г. эта тема обсуждалась в Петрограде в правительстве и Думе.
Идея призыва в армию мусульман Средней Азии возникла впервые в 1909 г. Затем к ней возвращались в министерствах и Думе снова и снова, почти ежегодно. Всякий раз запрашивали мнение туркестанских генерал-губернаторов, и те неизменно и очень энергично возражали. Начальники края выдвигали несколько доводов: «туземцы» не способны к воинской службе, не знают русского языка, ненадежны. В одном из особых совещаний в Совете министров представитель МВД Белецкий сказал то, о чем другие умалчивали. «Им (сартам, другим местным этносам. – Е. Г.), – говорил чиновник МВД, – чуждо понятие о России как об отечестве, которое их долг защищать. Напротив, к воинской повинности они питают непреодолимое отвращение» [636] . Для сартов, кипчаков и других отечеством были соседняя община, клан, род. Известный советский востоковед Л.Р. Полонская писала: «У среднеазиатских народов даже после включения в Российскую империю (о более ранних периодах и говорить не приходится) было слабо развито чувство национального самосознания, сильно давало о себе знать местничество. Ислам не смог преодолеть племенной и клановой разобщенности» [637] .
636
РГИА. Ф. 1276. Оп. 11. Д. 89. Л. 25.
637
Цит. по: Ланда Р.Г. Указ. соч. С. 153.
До поры до времени мнение туркестанских администраторов учитывалось. Но наступило военное лихолетье, пора напряжения последних сил. Фронт испытывал нехватку в боеприпасах, вооружении, провианте, людях. Всего лишь один красноречивый факт. В 1892 г. после холерного мятежа в Ташкенте в Петербурге приняли решение вооружить русских крестьян-переселенцев винтовками Бердана, так называемыми берданками. Военный губернатор Сырдарьинской области генерал Н.И. Гродеков, инициатор этого мероприятия, любил повторять: «Каждый новый русский поселок в Туркестане равносилен батальону русских войск» [638] . Переселенческие поселки с оружием в каждом доме стали походить на казачьи станицы. Но в начале 1916 г. устаревшие, однозарядные берданки было решено отобрать у крестьян и отправить на фронт. Собрали не то 7,5 тысячи, не то 18 тысяч музейных экспонатов. И вооружили ими новобранцев, которым с ружьями образца 1868 г. предстояло противостоять германским пулеметам.
638
Галузо П.Г. Вооружение русских переселенцев в Средней Азии. Ташкент, 1926. С. 5.