Россия в войне 1941-1945
Шрифт:
– Если бы немцы не бросили в бой всех этих танков, мы смогли бы взять Варшаву, хотя и не лобовой атакой, но шансов на это никогда не было больше 50 из 100. Не исключена была возможность немецкой контратаки в районе Праги, хотя теперь нам известно, что до прибытия этих четырех танковых дивизий немцы в Варшаве впали в панику и в большой спешке начали собирать чемоданы.
– Было ли Варшавское восстание оправданным в таких обстоятельствах?
– Нет, это была грубая ошибка. Повстанцы начали его на собственный страх и риск, не проконсультировавшись с нами.
– Но ведь была передача Московского радио, призывавшая их к восстанию?
– Ну, это были обычные разговоры (sic!). Подобные же призывы к восстанию передавались радиостанцией
– Есть ли у вас шансы на то, что в ближайшие несколько недель вы сможете взять Прагу?
– Это не предмет для обсуждения. Единственное, что я могу вам сказать, так это то, что мы будем стараться овладеть и Прагой, и Варшавой, но это будет нелегко.
– Но у вас есть плацдармы к югу от Варшавы.
– Да, однако немцы из кожи вон лезут, чтобы ликвидировать их. Нам очень трудно их удерживать, и мы теряем много людей. Учтите, что у нас за плечами более двух месяцев непрерывных боев. Мы освободили всю Белоруссию и почти четвертую часть Польши; но ведь и Красная Армия может временами уставать. Наши потери были очень велики.
– А вы не можете оказать варшавским повстанцам помощь с воздуха?
– Мы пытаемся это делать, но, по правде говоря, пользы от этого мало. Повстанцы закрепились только в отдельных точках Варшавы, и большинство грузов попадает к немцам.
– Почему же вы не можете разрешить английским и американским самолетам приземляться в тылу у русских войск, после того как они сбросят свои грузы в Варшаве? Ваш отказ вызвал в Англии и Америке страшный шум…
– Военная обстановка на участке к востоку от Вислы гораздо сложнее, чем вы себе представляете. И мы не хотим, чтобы именно сейчас там вдобавок ко всему находились еще и английские и американские самолеты. Думаю, что через пару недель мы сами сможем снабжать Варшаву с помощью наших низколетящих самолетов, если повстанцы будут располагать сколько-нибудь различимым с воздуха участком территории в городе. Но сбрасывание грузов в Варшаве с большой высоты, как это делают самолеты союзников, практически совершенно бесполезно.
– Не производит ли происходящая в Варшаве кровавая бойня и сопутствующие ей разрушения деморализующего воздействия на местное польское население?
– Конечно, производит. Но командование Армии Крайовой совершило страшную ошибку. Мы [Красная Армия] ведем военные действия в Польше, мы - та сила, которая в течение ближайших месяцев освободит всю Польшу, а Бур-Коморовский вместе со своими приспешниками ввалился сюда, как рыжий в цирке - как тот клоун, что появляется на арене в самый неподходящий момент и оказывается завернутым в ковер… Если бы здесь речь шла всего-навсего о клоунаде, это не имело бы никакого значения, но речь идет о политической авантюре, и авантюра эта будет стоить Польше сотен тысяч жизней. Это ужасающая трагедия, и сейчас всю вину за нее пытаются переложить на нас. Мне больно думать о тысячах и тысячах людей, погибших в нашей борьбе за освобождение Польши.
– Неужели же вы считаете, - закончил он, - что мы не взяли бы Варшаву, если бы были в состоянии это сделать? Сама мысль о том, будто мы в некотором смысле боимся Армии Крайовой, нелепа до идиотизма».
На пресс-конференции, которую дал несколько позднее в тот же день министр обороны Люблинского комитета генерал Роля-Жимерский, присутствовали два офицера Армии Крайовой - полковник Равич и полковник Тарнава. Они рассказали, что 29 июля по инициативе «влиятельного меньшинства» офицеров Армии Крайовой в Варшаве они покинули город с целью установить контакт с Миколайчиком (находившимся в ту пору в Москве) и в последний момент попытаться убедить лондонское правительство, чтобы оно употребило свое влияние и добилось отмены намеченного на 1 августа восстания - ибо 25 июля они уже получили от генерала Бур-Коморовского приказ находиться в боевой готовности. По их словам, было совершенно очевидно, что повстанцы не смогут удержать Варшаву, если не нанесут удар в самый последний момент, когда части Красной Армии будут уже практически в пределах города. К несчастью, обоим полковникам потребовалось почти две недели, чтобы добраться до Люблина, и к этому времени было уже слишком поздно.
Полковник Равич - изящный, небольшого роста человек в новом щегольском мундире, с выражением затаенной боли и смятения в глазах - сказал, что штаб отдал приказ поднять восстание, как только советские войска окажутся в тридцати километрах от Варшавы. Между тем он и многие другие офицеры считали, что было бы безумием начинать восстание, пока русские не подойдут к мостам через Вислу:
«Мы считали, что русские войска смогут вступить в Варшаву не раньше 15 августа, - заявил он.
– Однако простые люди Варшавы (а вы знаете, какими храбрыми и романтичными являются наши варшавяне) были уверены, что русские будут в городе 2 августа; и они с огромным энтузиазмом приняли участие в восстании…»
Равич страшно волновался, говоря о Варшаве и ее разрушении, и у него блеснули слезы, когда он упомянул, что его жена и дочь «все еще там», в этом огненном пекле.
По его мнению, число убитых в варшавской кровавой бойне достигло уже 200 тыс. человек.
Все это было трагично и вместе с тем немного загадочно. Действительно ли эти два человека были чистосердечны (а я чувствовал, что это было именно так) в своей попытке предотвратить катастрофу? Действительно ли они были - как впоследствии их назвали «лондонские поляки» - отступниками от того дела, за которое боролась Армия Крайова?
В советской «Истории войны» говорится:
«В начале сентября [Советское Командование] сосредоточило силы на восточном берегу Вислы в районе Праги, где противник к этому времени ослабил свою группировку, перебросив танковые дивизии для ликвидации наших плацдармов южнее Варшавы… 14 сентября советские войска освободили Прагу. Обстановка на варшавском участке фронта значительно улучшилась. Создались условия для оказания непосредственной помощи повстанцам. Эта задача возлагалась на 1-ю армию Войска Польского [под командованием генерала Берлинга]. 15 сентября она вступила в Прагу и начала подготовку операции по форсированию Вислы и захвату плацдармов в Варшаве».
Описав эту операцию, осуществленную с помощью плавающих автомобилей при поддержке советской артиллерии и авиации, «История войны» сообщает, что в течение 16-19 сентября через Вислу переправилось до шести батальонов пехоты, что польские солдаты и офицеры сражались героически, но оказались бессильны против очень мощных оборонительных укреплений, с помощью которых немцы сумели помешать им расширить захваченный плацдарм. К тому же повстанцы не скоординировали свои действия с действиями польских сил на плацдарме. 21 сентября крупные силы немецких танков и пехоты атаковали плацдарм, расчленили переправившиеся подразделения и причинили полякам чрезвычайно большой урон. 23 сентября полякам пришлось эвакуировать плацдармы и возвратиться на восточный берег Вислы, понеся очень тяжелые потери.