Россия Величие Планеты
Шрифт:
– Не буду снимать олухи! Пускай уж лучше с меня мертвой снимут!
Немец-боров подал знак, два рослых эсесовца схватили девушку и поволокли на заранее приготовленную виселицу.
Девушки-военнопленные испустили вздох, но возразить никто не посмел, видно сказался шок пленения.
– На крюк ее! - Крикнул жирный фашист.
– Пусть не сразу сдохнет! Будет знать чертовка как сопротивляться.
С юной девушки сорвали одежду, эсесовец даже ткнул сигару в розовый сосок красавицы. Девчонка взвизгнула и прокричала:
– Запомните меня зовут Таня! Смерть фашистам!
Эсесовский офицер взревел:
– Вырвать
К девушке подскочил мордовор со смятым грязным фартуком и щипцами в руках. Другой гитлеровец сдавил девушке щеки, открыв рот. Она пробовал сопротивляться. но силы слишком уж неравны. Из рта девушки полилась кровь, а сама она от болевого шока лишилась чувств. Фашистский изверг бросил вырванный язык и растоптал сапогом. Обвисшую нагую девчонку, гитлеровцы быстро повесили ребром на острый корабельный крюк. Она вяло вскрикнула, и затрепетала, дополнительная боль привела в себя. На лицах у фашистов было написано блаженство, то невероятное чувство садистского удовлетворения, когда причиняешь боль себе подобному. Даже если это красивая девушка, со светлыми волосами. Тут к садизму примешивается и сексуальный элемент.
Елизавета закрыла глаза, чтобы не видеть подобного произвола. Тем временем к ним подошла колона пленных, гражданских женщин. Их фашисты так же заставили разуться. Женщин подобрали молодых, на вид ни одной не было больше тридцати пяти и младше шестнадцати. Крепкие белорусские бабы, по большей части светловолосые, голубоглазые, приятные на вид, кровь с молоком.
Жирный офицер снова скомандовал:
– Снять верхнюю одежду!
Елизавета вдруг покраснела, а что если фашисты ее оставят и вовсе голой? А пальцы уже расстегивают гимнастерку. Гражданские женщины плачут и стонут, словно идут на казнь. У одной из них в руках младенец. Гитлеровец выхватывает его из рук. Женщина-мать бросается и получает удар штыком в живот. Падает надрываясь истошным криком. Эсесовский офицер побегает к младенцу, бросает его под ноги и начинает топтать. Причем делает так, чтобы он умер не сразу, ломая нежные ручки и ножки.
Мать воет и ее волокут к виселице, для того чтобы еще живую повесить на крюк. По пути рвут на части одежду и лупят прикладами. Потом в конец изувеченную вздергивают, при этом весело смеясь, словно обкурившись марихуаной.
Елизавета прошептала:
– И есть ли их зверству предел! Кто их родила, женщина или волчица!
Валентина произнесла со страстью:
– Мы этого никогда не простим и не забудем! За каждое свое зверство фашисты поплатятся сторицей.
Елизавета ответила:
– На это не хватит всех Германии.
Валентина пошутила:
– Что останется, то на Японию!
Главный гитлеровец все еще не успокоился, в его тупых глазах горело безумие, маленький рот кривился:
– А теперь предупреждаю! Мы поведем вас на территорию Германии. Тех кто будет хорошо себя вести, ждет хорошее место, питание, а в будущем почетное гражданство Великой Германии. Но если кто сбежит, то за каждого беглеца, я прикажу сжечь живьем двадцать заложниц. Вы меня поняли!
– Рев негодяя усилился.
– А сейчас вы наглядно увидите что значит не слушаться фюрера.
Фашисты бросились в колоне гражданских женщин и выбрали десяток наиболее некрасивых на вид. Их бесцеремонно волокли за волосы, и сбили в кучу. После чего эсесовцы принялись скручивать женщин колючей проволокой. Те отчаянно визжали пробовали вырваться. В ответ получали прикладами по плечам и в грудь(что не потеряли сознание).
Жирный офицер довольно усмехнулся:
– Ну, а теперь факел им! Пусть "насладятся" болью!
И снова идиотские смешки фашистских зверей. Трое эсесовцев с дегенеративным физиономиями выволокли бак с бензинов, отвинтили крышку. Не смотря на расстояние до Елизаветы донесся отвратительный запах топлива. Похоже это был низкооктановый бензин, полученный в результате процесса гидролизации угля. На всю многочисленную технику фюреру не хватало природной нефти, даже с учетом поставок СССР, так что физики Третьего Рейха проявляли изобретательность. У этого бензина была особенность, более низкая по сравнению с обычным температура горения, а также то что он начинал замерзать уже при девяти градусах мороза. В свое время это скажется на ходе войны. Скрученные металлической колючей проволокой женщины отчаянно махали руками( те у кого они были свободными), фашисты улыбаясь и показывая языки что-то выкрикивали по-немецки.
Елизавета отчаянно спросила:
– Неужели их подожгут!
Валентина ответила с гневом:
– Нет отпустят! Да еще пирожных дадут на дорогу!
Елизавета всплакнула:
– И это все-таки так жестоко! Ну ладно мужчины, но женщины почему должны так страдать!
Валентина высказала предположение:
– Немцам нужны славяне, лишь в качестве рабов. А раб должен боятся и повиноваться! Это диктат который стоится на страхе! А чтобы запугать, нужно причинить боль!
Елизавета сверкнула голубыми глазами:
– И чтобы разозлить нужно причинить боль!
Вспыхнуло пламя, огонь распространялся не так быстро, как при обычном бензине, женщины рвались, стараясь порвать проволоку, из их распоротыми иглами тел, капала кровь.
Елизавета казалось что время ползет удивительно медленно, словно змеевик, подул свежий ветер, и телу едва прикрытому легкой рубашкой стало холодно.
Пламя наконец охватило всех женщин-мучениц, их вопли стали намного громче. Кожа на глазах покрывалась волдырями и слазила. Запах паленого становился все сильнее и сильнее. Он него тошнило и из глаз девушек текли слезы. Главный фашист прокукарекал с ехидной ухмылкой:
– Если кто убежит, я вас всех таким образом спалю! Хайль! Хайль Гитлер, величайший правитель вселенной!
Фашистские солдаты достали из-за поясов губные гармошки и весело заиграли на них! Причем видно полным отсутствием слуха гитлеровцы не страдали. Но от этого, музыка казалась еще более зловещей.
Жирный офицер проревел по-русски:
– Льется музыка, музыка, музыка! То печально, то робко дыша! Кто весело пляшет под дудочку, от которой светлеет душа! Льется музыка, музыка, музыка, прочь печаль, хватит немцы тужить! Бесконечная, вечная, юная, от которой так хочется жить!
Его помощник, рыжий офицер прокукарекал:
– Танцуют все! Ну суки танцуйте или я вас всех спалю!
Девушки стали робко перебирать босыми ногами. Главный фашист крепко заорал размахивая руками:
– Живее! Ну сучары и шлюхи, живее!
Девушки стали в разнобой двигаться куда быстрее, но это мало напоминало культурный танец, а скорее было дикой пляской папуасов, побережья Парагвая!
Фашисты подбегали к женщинам и били кулаками по лицу, что-то истошно визжали и хрюкали.