Россия: власть и оппозиция
Шрифт:
Завтра, когда вернется История, все это будет названо в лучшем случае клоунадой. И в историческом смысле такая оценка будет справедливой, ибо скажем прямо и со всей откровенностью: революция перерастает своих вождей.
Политический процесс идет своим ходом, а политические вожди как бы при сем присутствуют. В одночасье рухнула вся лживая пропагандистская машина салонной патриотической оппозиции, строившая свою работу на завываниях по поводу «временного оккупационного правительства», которому в порядке политического инферно время от времени полагалось пойти навстречу. Ну и что теперь? Продолжать кричать о «временном оккупационном»? Но политически ошибочно — и в тактическом, и в стратегическом плане — называть временным оккупационным правительством режим, поддержанный
Исходя из этого, следует строить политическую борьбу с компрадорами, выявляя те социальные силы, которые не могут и не должны сочувствовать компрадорству.
Но кто докажет мне, что патриотический салон не является просто другим претендентом на ту же компрадорскую роль? Вначале компрадоры отжимают легко текущий сырьевой «сок» с помощью демократической фразеологии, а затем, когда сока станет меньше и надо будет прижать посильнее, придет черед националистической истерии или той же «Ваффен-СС». Метафизическое двойничество в начале, идеологическое двойничество — потом, и экономическое, так сказать, на закуску. Убежден, что это высоко вероятный сценарий.
Что можно этому противопоставить? Что есть сегодня национальный курс? Мы уже предложили те ограничения, в рамках которых он может формироваться. Давайте искать, вглядываясь в нашу непростую реальность. Всему свое время. И все не так просто, как это кажется кликушествующим шаманам.
Сейчас много говорится о программах. Но ведь емкость требований реальных политических сил порой тем больше, чем меньше слов им нужно для предъявления своих целей. Например, национальная (не компрадорская!) буржуазия потребует от политиков трех, казалось бы, элементарных вещей.
Первое. Защита внутреннего рынка.
Второе. Полная проницаемость внутреннего экономического пространства.
Третье. Поддержка государством всех возможных способов завоевания внешнего рынка.
И все. Казалось бы, задача элементарна. Но попробуйте решить ее. Я не пытаюсь абсолютизировать роль национальной буржуазии, возможны и другие сценарии, другие действующие силы, но в общем-то требования, предъявляемые ими, будут во многом сходными.
Кстати, зачастую действительные участники политического процесса предпочитают молчать в ожидании конца той или иной фазы игры и готовясь к следующему ее этапу заблаговременно.
Время делает свое дело, и самые фантастические прогнозы по части катастрофичности происходящего превращаются в общепризнанные и почти банальные факты. И вместо топтания на месте (и без того истоптанном), вместо повторения (в тысяча первый раз) тезиса о катастрофе надо двигаться вперед в осмыслении происходящего.
Не пора ли, например, признать, что мы имеем дело с борьбой не только внешних, но и внутренних сил, с различными политическими и экономическими интересами. Эти силы, что называется, «играют по крупной», и катастрофа для них не более, чем карта в этой крупной игре.
Катастрофа — это та среда, в которой существуют и с помощью которой реализуют свои интересы те или иные корпоративные группы. Изматывая страну, они одновременно изматывают еще и друг друга, и в действительности к осени 1993 года будет окончательно решен вопрос о том, какие из этих групп и на каких основаниях войдут в стабилизационный картель. Но если и далее сырьевики, до сих пор «бегущие впереди паровоза», не умерят свои аппетиты и не признают фиаско изначальной идеи своего безраздельного господства и диктата своих условий лидерам промышленности т. н. группы «А», то острый политический
Я не знаю, что понимает Президент Ельцин под преодолением кризиса. И понимает ли он вообще что-нибудь в тот момент, когда произносит эти или другие кем-то написанные громкие заявления. Но к августу 1993 г. то, что называет Президент Ельцин кризисом, действительно исчерпает ресурс саморазвития. И некоторые в каком-то смысле несколько более позитивные варианты развития, может быть, действительно замаячат на горизонте, вопреки усилиям Гайдара и его оставшихся у руля сподвижников, типа председателя Госкомимущества Чубайса.
Лихорадка с конституционным процессом, судорожные попытки окончательно рассыпать страну под крики о ее собирании, — это и есть определенный тип реакций на перспективу (не предопределенную и даже маловероятную, но все же реальную!) стабилизации в результате взаимного изматывания всех национальных корпоративных структур, пытающихся вот уже 5 лет достичь одностороннего преимущества во взаимной склоке между собой.
Попытки сброса Верховного Совета и Съезда, конвульсивные кадровые чистки, непрекращающиеся атаки на Председателя Госбанка Геращенко, лихорадочные действия Чубайса по развалу крупных вертикальных концернов даже в сырьедобывающих (!) отраслях — это все из той же политической оперы. Равно, как и конституционная оргия.
Политический анализ показывает, что на деле никто(!) не хочет новой конституции, и меньше всего ее хотят в демократическом лагере, потому что нормальная конституция противоречит их главной цели — окончательному уничтожению российской государственности. Прекрасно понимается ими и то, что при сегодняшнем федеративном договоре нормальной конституции в принципе быть не может. Понимается и то, что конституционный процесс ускорит развал государства. Прекрасно осознается, что ресурсов для авторитарного режима попросту нет, и что любая «путчевая» комбинация продлится буквально несколько часов. В чем же дело? Чего добиваются боящиеся «упустить» какую-то «победу» любители острых ощущений, призывающие к прямому президентскому правлению? Они торопятся, понимая, что на игру им отпущено буквально несколько месяцев вплоть до формирования того самого (ущербного и корявого!) внутреннего рынка, о необходимости которого они же и кричали на каждом углу, рынка, под лозунгом которого они же и пришли к власти, рынка, которого они боятся пуще огня. Понимая, что при его становлении все они становятся никчемными и отработанными фигурами «маргинальной политики», они суетятся, кликушествуют. Инстинкт «политического выживания» толкает их на любые авантюры, сколь угодно бесплодные и губительные. И в этом при определенных условиях демократы могут получить поддержку тех, кого они сегодня именуют «правыми». Снова может заявить о себе политическое инферно с его законом двойничества.
Ибо в новой фазе не будет места и крикунам справа. Нельзя будет держаться на плаву лишь за счет политических заклинаний. Придется работать. И этот страх того, что новая реальность потребует других качеств, другого профессионализма, приводит к неадекватным действиям. Желание казаться и неумение быть порождает политику крикливого аутсайдерства как справа, так и слева. И видит Бог, не за горами момент, когда начнется альянс враждующих двойников. И видит Бог, найдутся силы, которые обеспечат этот альянс. Ибо были, есть и будут силы, заинтересованные в бесконечной эрозии государственности за счет бесконечной митинговой круговерти и самовоспроизводящейся неформальщины как правого, так и левого толка, не дающей обществу вырваться из королевства кривых зеркал. Но если Бог и народ едины, то эти силы не всевластны, а народная оппозиция преодолеет гипноз и патриотического, и демократического салона. Двойники же эти — взаимоуничтожатся или, как говорят в науке, саннигилируют. Но это произойдет не скоро, а пока вращается карусель политического инферно.