Россия выходит в мировой океан. Страшный сон королевы Виктории
Шрифт:
Вот записи за май — июнь 1904 г. — идет тяжелая война, растет напряженность в стране. 17 мая: «Гулял, убил ворону и катался в байдарке». 20 мая: «Поохотился на ворон до обеда». 25 мая: «Гулял долго, убил двух ворон». 27 мая: «Долго гулял и убил двух ворон». 28 мая: «В 10 часов поехал в Царское на новом железнодорожном моторе с Мишей. Очень хорошо видно во все стороны». 2 июня: «Убил двух ворон. Катался в байдарке». 4 июня: «Ездил на велосипеде и убил двух ворон, вчера одну». 5 июня: «Ездил на велосипеде и убил 2-х ворон».
Ну, иногда охота разнообразилась. Вот запись от 8 мая 1905 г.: «Гулял с Дмитрием в последний раз. Убил кошку».
Пальба по воронам и кошкам никоим образом
Сейчас куча борзописцев тужится доказать, что Николай II желал постепенных реформ, которые-де ему мешали проводить революционеры и придворные сплетники.
Увы, у Николая II не было никаких планов вообще, ни либеральных, ни реакционных. Была единственная идея — сохранение собственной власти любой ценой. Все же реформы от созыва думы до создания батальонной артиллерии достигались лишь большой кровью. Но кровью пока не царя и его близких, а кровью русских людей — солдат, жандармов и революционеров на полях Маньчжурии, Восточной Пруссии и на баррикадах Пресни. Любые самые малые реформы проводились после полного краха старых законов, указов и уставов.
Ни в экономике, ни в военном деле, ни в области общественных отношений за 23 года царствования нигде нет определенной линии, даже негативной. Везде метания, зигзаги, шаг вперед — два шага назад. Такая анархия вовсе не свойственна самодержавной монархии вообще или русской в частности. Петр I, Екатерина II, Александр I, Николай I, Александры I и II — у всех были определенные планы, своя направляющая во внутренней и внешней политике. Да и к своей власти предшествующие русские самодержцы относились по-другому. Петр Великий считал себя солдатом, служащим отечеству. Екатерина на склоне лет любила подсчитывать, сколько новых земель она принесла в приданое России, сколько новых городов построила. Александр I часто говорил, что закон превыше его. А на закате лет Александр I заявил: «Отслужил 25 лет России, пора бы и на покой».
А Николай II во всероссийской переписи лучше всех оценил себя сам: «Хозяин земли русской». Николай ни в коем случае не был кровавым тираном, он просто относился к России как к имению, с которого он и его родственники должны кормиться.
Лишь сделав такое допущение, можно понять, как царь мог с утра лично насмотреться на сотни трупов на Ходынском поле, а вечером первым танцевать на балу у французского посланника, который, кстати, был абсолютно уверен, что по случаю катастрофы бал отменят. Царь не мог пару дней подождать в Киеве до похорон П.А. Столыпина. Мало того, в день его похорон был на балу в благородном собрании в Севастополе.
Новым премьером стал В.Н. Коковцев, исправный служака, добросовестный чиновник. Но стоило ему выплатить «материальную помощь» какой-то даме по записке императрицы из дворцового фонда, а не украсть из других статей бюджета, так императрица повернулась к премьеру спиной. И Коковцеву пришлось продолжать доклад заду императрицы. Риторический вопрос — могла бы позволить себе такое Екатерина Великая с Паниным или Потемкиным? Для всего мира Коковцев был премьером Великой Империи, а для Алисы — лишь слугой. И титулованные слуги терпели все оскорбления, по крайней мере до того момента, когда им стало очевидно, что государственный корабль тонет.
Первыми начали давать отпор женщины, начиная от императрицы Марии Федоровны и кончая обычными светскими дамами. Так, на одном из своих первых петербургских балов Александра Федоровна заметила, что у одной из танцующих слишком откровенное декольте. Немедленно была послана фрейлина: «Мадам, Ее Величество послала меня сказать Вам, что в Гессен Дармштадте не одеваются подобным образом». «В самом деле? — нашлась молодая женщина, в то же время так одергивая платье, чтобы декольте стало еще ниже. — Пожалуйста, передайте Ее Величеству, что в России мы одеваемся именно таким образом»;
К 1894 г. система управления Российской империей уже не соответствовала времени. Формально в стране существовал Комитет министров, но это была пустая говорильня. Ни председатель Комитета министров, ни все министры вместе не могли повлиять на своего коллегу министра. Каждый министр имел право непосредственного доклада царю и отчитывался только перед царем. Такая система была терпима в XVIII — начале XIX века, когда сильный монарх, имея советников уровня Панина, Потемкина, Безбородко, Сперанского и других, мог непосредственно управлять министрами. К началу XX века объем информации, доставляемой царю, возрос во много раз. Как едко писал в 1895 г. Лев Толстой: «…в коканском ханстве все дела можно было рассмотреть в одно утро, а в России в наше время для того, чтобы управлять государством, нужны десятки тысяч ежедневных решений».
Любопытно, что у Николая II не было никакого аппарата (секретариата), который бы обрабатывал, уточнял, проверял отчеты министров или иных чиновников.
Вот как происходило типовое решение вопроса. Министр принимался царем «тет-а-тет», без посторонних. Министр докладывал, царь молчал, изредка делал малозначительные замечания, но в спор никогда не вступал. Аудиенция происходила считанные минуты, лишь изредка затягивалась, многословных бесед не было никогда. За утро царь мог принять до трех-четырех министров, а потом поехать кататься на велосипеде или стрелять ворон. Если доклад затягивался, то царь был недоволен и записывал в дневнике: «Вследствие чего (слушания доклада) опоздал к завтраку». В некоторых случаях царь брал доклад, но и читал его недолго. Ни разу за 23 года царствования Николай II не написал даже пару страниц с анализом какого-либо отчета — редкие пометки крайне лаконичны.
О качестве же отчетов царю автор знает не по мемуарам. Я сам в течение многих лет просматривал все без исключения отчеты по Военному ведомству времен Александра II, Александра III и Николая II, а также документацию, которая шла Сталину в 20-е–40-е годы. До 1917 г. наиболее подробными были Всеподданнейшие отчеты Александру II. После 1917 г. в правительство шла самая подробная информация по военным вопросам, по объему в несколько раз превосходящая Всеподданнейшие доклады.
Когда я, будучи еще студентом, первый раз взял в руки красивый дорогой том листов в 300 «Всеподданнейший отчет по Военному ведомству» для Николая II, то я чуть не заплакал. Там была туфта. Понять, в каком состоянии находилась армия, было фактически невозможно. Ясно лишь было, что все хорошо. К примеру, говорилось в отчете за 1909 год, что в сухопутных крепостях имеется около 11 тысяч орудий. Ну, вроде бы неплохо. А когда я через несколько лет обнаружил в Военно-историческом архиве отчеты военных округов, полигонов, Главного артиллерийского управления и т. п., специально написанных для подготовки Всеподданнейшего отчета, я за голову взялся — точнейшая информация и в очень сжатом виде, где, сколько и в каком виде солдат, лошадей, пушек, пулеметов, патронов, снарядов и т. п. И выходило, что к 1909 г. из 11 тысяч крепостных орудий около 30 % — образца 1877 г., 45 % — образца 1867 г., 25 % гладкоствольных систем времен Николая I, и ни одного современного орудия.