Российская история в лицах
Шрифт:
Феофан выступал горячим защитником просвещения и сторонником начавшихся реформ Петра I. Особенно Петру I понравился панегирик, составленный им по случаю Полтавской победы 1709 г. В 1711 г. Прокопович был вызван в царский лагерь во время турецкого похода, а по возвращении оттуда поставлен игуменом Братского монастыря и ректором Киево-Могилянской академии. Он, продолжая свою преподавательскую деятельность, издал ряд популярных рассуждений, диалогов и проповедей по различным богословским вопросам. Все эти сочинения отличаются живым и остроумным изложением и стремлением к критическому анализу. Феофан являлся заклятым противником всего католического в науке и жизни. Он был поклонником новой европейской науки, созданной Бэконом и Декартом; решительно выступал с резким, принципиальным отрицанием всякого авторитета духовенства как учительского сословия, требуя свободного, критического отношения
С такими взглядами на значение и положение духовенства в государстве Феофан закономерно стал сторонником сильной светской власти, обосновывал необходимость церковных и государственных реформ. Его взгляды были созвучны замыслам российского императора. Петр I оценил выдающиеся способности и правильное направление мыслей Феофана Прокоповича и в 1716 г. вызвал его в Петербург. Здесь Феофан сначала выступил в качестве проповедника-публициста, разъясняя действия правительства и доказывая необходимость преобразований, а также осмеивая и сатирически обличая ее противников. Из этих проповедей особенно замечательны «Слово о царском путешествии за границу» и «Слово о власти и чести царской» (1718), посвященное доказательству необходимости для России неограниченного самодержавия. Проповедник особенно ополчался на «богословов», полагавших, что власть духовная выше светской. Феофан Прокопович одновременно выступил и как предшественник отдела пропаганды и агитации ЦК КПСС, и как PR-менеджер своего времени.
В 1718 г. он стал епископом Псковским и главным помощником Петра Великого в делах духовного управления. Через руки Феофана проходят, им составляются или, по крайней мере, редактируются все важнейшие законодательные акты по делам церкви. Он продолжал писать учебники, богословские и политические трактаты; по поручению царя готовил предисловия и толкования к переводам иностранных книг. Ф. Прокопович составил «Духовный регламент» (1720), предисловие к Морскому уставу (1719), «Слово похвальное о флоте российском», краткое руководство для проповедников, «Объявление» о монашестве (1724), трактат о патриаршестве, «Первое учение отрокам», рассуждения о браках с иноверцами, о крещении, о расколе и т. д.
Особое значение имел подробный комментарий Ф. Прокоповича к «Уставу о престолонаследии», известный под заглавием «Правда воли монаршей в определении наследника державы своей». Прокопович обосновывал право монарха на назначение преемника по собственному выбору без оглядки на какие-либо традиции. Следует вспомнить, что в 1719 г. погиб родной сын Петра Алексей, и выбирать наследника престола было в общем-то не из кого. Феофан Прокопович существенно поддержал императора в его тяжелых раздумьях по поводу обычной российской проблемки – о преемнике. Монарх самый мудрый. Как решит, так и будет. Трудно отказать Ф. Прокоповичу в исключительном политическом чутье.
С 1720 г. Феофан был архиепископом Новгородским и вскоре затем сделался первенствующим членом Священного синода. Следует вспомнить, что патриарх Адриан, десятый за первый период патриаршества в России, умер еще в 1700 г. Петр Алексеевич очень не хотел назначать нового патриарха. Интеллектуальная поддержка со стороны Феофана позволила Петру I ликвидировать патриаршество и завершить огосударствление Православной церкви.
Мощное давление со стороны императора повлияло на формирование в Русской православной церкви своеобразной ситуации. Влиятельные представители великорусской церковной партии и старшие иерархи из киевских ученых, руководителем которых был Стефан Яворский, в своих воззрениях на отношения светской власти к духовной, а также и в некоторых богословских вопросах фактически склонялись к католическому учению. Феофан же стоял на точке зрения, близкой к убеждениям протестантских богословов, среди которых он имел немало друзей и почитателей. Любимец императора обладал ясным логическим умом и язвительным остроумием. Он выступал во всеоружии огромной эрудиции и в качестве полемиста был очень опасным противником. Его теорию так называемого «просвещенного деспотизма» всецело разделял государь. При Петре I Феофан чувствовал себя вполне защищенным от многочисленных врагов.
После смерти Петра Великого обстоятельства изменились. Староцерковная партия подняла голову. На Феофана обрушивались удар за ударом. Ему пришлось выдержать ожесточенную и опасную борьбу, отражая обвинения
В новой исторической обстановке официальный проповедник-публицист постепенно превращался из прогрессивного деятеля в последовательного консерватора. Он оставался в своем амплуа блестящего панегириста, но уже стал оправдывать существующий порядок даже и в тех случаях, когда он противоречил его собственному идеалу. Впрочем, и в эту тяжелую для него пору Феофан все-таки оставался человеком, высоко ценившим и, по возможности, отстаивавшим науку и просвещение. В лучших своих произведениях он представлял критически-обличительное направление, в рамках возможного выступал против невежества, ханжества и суеверия, а также показной псевдоучености. Его идеалом был просвещенный человек в просвещенном государстве. Феофан сатирически изображал современную ему русскую жизнь. Его, может быть с некоторым преувеличением, можно назвать первым русским сатириком, первым представителем того направления, к которому впоследствии примкнули лучшие литературные силы. Влияние Прокоповича обнаруживается в сатирах Кантемира, в которых можно найти идеи, образы из проповедей петровского публициста. Труды Феофана Прокоповича досконально изучал В. Н. Татищев. Умер певец неограниченного самодержавия в России Феофан Прокопович 8 сентября 1736 г. Но дело его живет. Риторика Феофана явно слышится в пафосных выступлениях некоторых современных российских идеологов и политиков.
4.5.2. Ксения Петербургская – покровительница страждущих
Ксения Петербургская была юродивой. Расцвет русского юродства пришелся на время Московского царства, а Ксения жила уже в просвещенном XVIII в.
Св. Блаженная Ксения Петербургская.
«Юродивыми не всегда становятся по собственной воле, сознательно идя на этот высокий духовный подвиг. Бывает так, что внезапно нагрянувшая беда, потрясение в одночасье ломают жизнь, меняют судьбу. Потеря любимого человека, в котором был заключен весь смысл существования, заставляет скорбящее любящее сердце искать истинного утешения. И тогда удаляется человек от мира земного, от его зыбкого, призрачного счастья и открываются ему новые, неведомые раньше горизонты безбрежного духовного мира, и становится он ближе к Богу…» [80]
80
Небесные покровители Санкт-Петербурга / Сост. О. С. Надпородская. СПб.: Нева, М.: ОЛМА-ПРЕСС, 2003. С. 84.
Реальность и жизненность данного утверждения подтверждает, например, судьба россиянина Виталия Калоева, потерявшего жену и детей в авиакатастрофе.
Ксения Григорьевна Петрова родилась около 1731 или 1732 г. Она вышла замуж за Андрея Петрова, певчего придворной капеллы, имевшего довольно высокий чин полковника. Семейное счастье продолжалось недолго ввиду скоропостижной кончины Андрея Федоровича. Верующие люди отмечают, что он ушел в мир иной без исповеди и причастия, что считалось плохим обстоятельством: душа покойного обрекалась на вечные муки.
Вдовой Ксения осталась в 26 лет. Во время похорон она надела на себя штаны, кафтан, камзол и картуз покойного мужа, просила называть себя Андреем Федоровичем. Ксения, ставшая Андреем, похоронила… саму себя. Когда она начала раздавать свое имущество нищим, родственники попытались воспрепятствовать этому, с их точки зрения, безумству. Начальство же покойного Андрея Федоровича нашло Ксению абсолютно здоровой и правомочной распоряжаться своим имуществом. Дом Ксения подарила хорошей знакомой Параскеве Антоновой с условием пускать жить бедных людей даром. По некоторым данным, несколько лет Ксения находилась в Алексеевской женской обители близ Арзамаса.