Российские фантасмагории (сборник)
Шрифт:
Лареньке чудилось детство Евгения.
Ей было жарко в постели; сердце ее билось. Ей стало стыдно за ее детство, за комнатки со стенами, оклеенными светлыми обоями, за излишне ревнивую мать, подстерегающую мужа на углах улиц, за семейные сцены. Она чувствовала себя недостойной своего насмешливого, редко бывавшего нежным жениха.
Спрыгнула с постели, подбежала босая к зеркалу, держась за раму, разглядывала свое худенькое веснушчатое лицо.
«Насколько велико расстояние
Она отворачивалась, снова глядела в зеркало, улыбалась, чтобы себе самой показаться более красивой.
Думала о том, что у Евгения совсем нет воли, что он погибнет, если она его не спасет: «У Евгения нет воли, у меня — сильная воля», — это ее несколько успокоило.
Ради Евгения Ларенька курила и жевала опий, темный и горький, чтобы быть всегда с Евгением, чтобы свою жизнь слить с его жизнью. От туркестанского яда ее руки и ноги превращались в палочки. Несмотря ни на что, Ларенька любила Евгения.
Вечером жених и невеста встретились, как было условлено, у Керепетина, пили вино и по-семейному играли в карты.
Окончив игру, втроем они вышли.
Василий Васильевич ехал в это время в трамвае. Против него сидел большеголовый, с редкими волосами, серощекий, толстоносый, с огромными ноздрями и величайшим ртом человек. Шляпа на нем была черная фетровая с порыжевшей лентой. Воротничок отложной, крахмальный; пальто пожелтевшее, с зеленоватым меховым воротничком. Василий Васильевич прыснул, увидев такую смешную фигуру. Из вежливости отвернулся и стал глядеть в окно. «Несомненно это гробовщик!» Василию Васильевичу представилась картина:
Брусницын, один из яичных торговцев, умирает. Гробовщик Авениров, с поднятым воротником, условившись с прислугой, ходит от фонаря до фонаря перед домом; он ждет, когда горничная в одном платьице выбежит и сообщит ему о кончине хозяина.
Авениров ходит, ходит, а Брусницын все не умирает.
В это время появляется другой гробовщик и подходит к первому.
«Что вы здесь поделываете, Келестин Иванович?» «Гм… гуляю».
«Гуляете? И я с вами погуляю!»
От фонаря до фонаря гробовщики принялись прогуливаться вместе.
Авениров ходит-ходит, остановится и посмотрит на конкурента.
Уткнется в воротник, молчит.
Выбегает девушка в наколке и передничке:
«Барин скончался…» — и скрывается.
Келестин Степанович и его конкурент бегут вместе по лестнице.
Позвонил Келестин Степанович.
Приняли они оба солидный вид и вдруг, перебивая друг друга, сообщили плачущей Кирилле Ивановне, что они гробовщики. Вдова растерялась.
«Вас двое… Я не знаю… делайте как знаете».
Заплакала.
Авениров, вне себя, кричит, подступая энергично к вдове: «Я всегда всех Брусницыных хоронил; вы ему не должны отдавать предпочтение!» И отталкивает нахала.
Василий Васильевич
Так как Василий Васильевич привык рассказывать сериями, то он вспомнил действительный случай и мысленно повторил его.
Один студент во время безработицы становится агентом по собиранию реклам и объявлений для журнала, посвященного творчеству национальностей.
Раз, собирая объявления, юноша входит в бюро похоронных процессий «Вечность». Недалеко от Сухаревки, входя в помещение, юноша слышит слова фривольного романса и постукивание молоточка.
Обивавший гроб татарским дешевым кружевом вскакивает, встает за стойку, сложив ладони, делает печальное лицо и спрашивает студента:
«По скорбному делу быть изволите?»
Молодой человек умел собирать объявления.
У гробовщика на секунду лицо зажглось.
«Хорошо бы на каждой странице ленточкой: Похоронное бюро „Вечность“.»
«Только денег у нас немного, даже красный выезд продать пришлось; мы инвалиды, а прежде мы с братом служили у Александрова. Может быть, помните? Может быть, родственнички пользовались?»
Старик вопросительно смотрит на студента.
Показывается пустой катафалк на улице, слетает факельщик с дрог, весь в белом, и кричит хозяину:
«Что же ты наделал, подлец? Обмерился! Я ей в голову — ноги не лезут; я ей в ноги — крышка не закрывается. Руби подставку для поджилок, сейчас выносить будут».
Схватывает факельщик подставку, взлетает на дроги и погоняет лошадь.
А юноша потом узнал, что все общежитие принимало участие в укладывании в гроб, что покойная была его знакомая.
И еще несколько рассказов вспомнил Василий Васильевич.
Он вспомнил, что еще не так давно, до войны, была мода покойников подкрашивать, что гримировщик из бюро похоронных процессий, по желанию родственников, мог превратить покойного в красавца, предмет изумления, посредством белил и румян.
Еще он вспомнил, как он попал на свадьбу, гробовщик венчался с акушеркой; что поселились они в одной квартире и что при каждом звонке молодожены были в сомнении, кого сейчас позовут — мужа или жену?
Трамвай летел.
У Карповки человек с огромной головой вышел.
Ермилов посмотрел ему вслед.
Скоро надо было выходить и Ермилову.
Побежал по улице. Со времени смерти Вареньки он не ходил, а бегал. С горестью он вспоминал, что на вечере у Торопуло не удалось поговорить о Вареньке, распространить и утвердить ее образ и таким образом исполнить свой долг перед ней.