Российский хоккей: от скандала до трагедии
Шрифт:
В этот момент у штрафной скамьи, как раз напротив скамеек для запасных, началась какая-то суматоха. Видимо, разгневанный на то, что судья у ворот не зажег красный свет, Иглсон перебрался через заграждение и пытался прорваться через оборонительный заслон милиции. Потом он говорил, что „хотел добраться до судьи у ворот и всыпать ему как следует. Мы наконец сквитали счет в самой важной из когда-либо игравшихся хоккейных встреч, — рассказывал он, — а три тысячи наших болельщиков и двадцать миллионов телезрителей в Канаде не знают, что происходит“. Милиционеры окружили Иглсона, взяли его под руки
Первым, кто обратил на это внимание, был Питер Маховлич. Размахивая клюшкой, он бросился к борту, за ним по льду бежали еще восемнадцать хоккеистов, Синден, Фергюссон, массажисты и пара ребят, не принимавших участия в этой игре. Кто-то перелез через борт и вырвал Иглсона из рук милиции. Окружив Ала, все они затем отправились через лед к нашей скамье…»
В итоге долгих разбирательств шайба канадцев все-таки была засчитана. Счет стат ничейным — 5:5. Завершись матч с таким результатом, это сыграло бы на руку нашим ребятам, поскольку тогда по разнице забитых и пропущенных шайб они смогли бы считать себя победителями Суперсерии. Но фортуна решила все-таки улыбнуться гостям. Причем на последних секундах матча. Вот как вспоминает об этом В. Третьяк:
«Наши игроки изменили своему обычному стилю, перешли к обороне. „Вместо постоянного наступления, которое их никогда не подводило, русские стали откатываться назад, — писал в своей книге „Хоккейное откровение“ тренер канадцев Г. Синден. — Это предоставило нам лучшие возможности… Теперь более чем когда-либо раньше мои парни настроены победить. Наши соперники стремились сохранить ничью. Мы — нет…“
И за 34 секунды до конца матча (за 34!) Хендерсон вывел профессионалов вперед — 6:5. Этот гол я всегда буду считать самым обидным из всех пропущенных.
Шайбой тогда владели наши хоккеисты. А Пол Хендерсон, споткнувшись, распластался за моими воротами. Но тут следует небрежный пас Васильева (таким образом, именно он активно поучаствовал в двух последних голах Суперсерии: один забил сам, другой забили не без его невольной помощи, а вернее ошибки, о чем он потом будет сожалеть всю жизнь. — Ф. Р.), и Курнуайе перехватывает шайбу. Никто не понял, что произошло. Полу пас следует как подарок судьбы, он явно не ждет его. Но… Все остальное — дело техники.
Я вообще считаю, что именно Хендерсон стал главным героем той серии. Не Эспозито, как думают многие. Пол забил решающие голы в двух последних играх. Он стал легендой за океаном. Любой канадец скажет вам, где находился и что делал в двух случаях: когда стреляли в президента Д. Кеннеди и когда Пол Хендерсон забивал победную шайбу в серии-72…»
А вот как описывает происходящее К. Драйден:
«Напряжение у всех достигло высшей точки. Из последних семи минут игры я запомнил только один момент: за тридцать четыре секунды до конца Пол Хендерсон забрасывает гол. Я до сих пор помню, как наши вошли в зону русских, а на часах оставалось меньше минуты игры. Шайба ударилась в борт, к ней бросились Эспозито и Курнуайе. Тем временем Хендерсон, опекаемый русской защитой, занял место у ворот Третьяка. И вдруг шайба летит из угла прямо на клюшку Хендерсону. Пол бросает. Я вижу, как шайба входит в ворота. Я видел, как она вошла! Но свет опять не зажегся. Однако и теперь ни у кого нет сомнения, что шайба побывала в воротах.
Хендерсон заскакал по льду, и мы под оглушительные крики зрителей бросились к Полу, чтобы поздравить его. Ну, дела! Как здорово этот парень выручает нас в трудную минуту! Он забросил решающую шайбу в шестой игре. На последних минутах седьмой встречи его гол тоже был решающим. И вот сейчас он забил победный гол за тридцать четыре секунды до конца решающей игры этих международных соревнований. Не помню, когда в последний раз я покидал ворота, чтобы поздравить кого-нибудь на противоположном конце льда. Сейчас я, наверное, установил рекорд в спринте на сто восемьдесят футов в полной вратарской экипировке и присоединился к толпе, окружившей Хендерсона.
Но тут я вспомнил, что до конца игры осталось тридцать четыре секунды. Ведь на прошлой встрече русские умудрились за девять секунд забросить две шайбы. Эти секунды были для меня самыми долгими в жизни. Они показались мне тридцатью четырьмя днями, но после всего пережитого мы не собирались уступать победу. Мы оборонялись как одержимые, ни разу не дав им как следует бросить по воротам. Конец, 6:5. Наши болельщики поют „О, Канада“ и машут флажками. А потом начинают скандировать: „Мы — номер один! Мы — номер один!“
В раздевалке игроки, их жены и официальные лица тоже вдруг грянули: „О, Канада“. Я не принадлежу к числу сверхпатриотов и не люблю размахивать флагом, но и мне показалось, что пение национального гимна тогда в раздевалке было вполне уместным.
После этой вспышки эмоций ребята вдруг как-то сникли. Мы были истощены и морально, и физически. У нас больше не было сил. Я оглядел ребят: у всех свитеры промокли от пота… Я испытывал чувство гордости за всех нас. Шесть недель назад мы были едва знакомы, а сейчас я знал каждого как родного…»
Вспоминает Р. Эллис: «Мы сидели в раздевалке, выжатые физически и эмоционально. Я никогда в жизни не был так истощен. Не было сил даже открыть шампанское. Потом мы переоделись и отправились на официальный банкет в „Метрополь“, где должны были встретиться с советскими хоккеистами. Но там никого не было. Видимо, они уехали раньше или вообще не приезжали (Драйден же пишет, что от советской команды на приеме присутствовали шесть или восемь человек из советской сборной. — Ф. Р.). Потоптавшись немного, мы решили поехать в гостиницу, а оттуда пойти куда-нибудь и отметить победу. Но все рестораны в Москве уже были закрыты, и мы просто пошли спать. А утром улетели домой…»
Вспоминает К. Драйден: «В шесть утра мы начали готовиться к отъезду в Прагу. Завтра вечером у нас встреча с чехословацкой сборной (она закончится ничейным результатом — 3:3. — Ф. Р.).
Когда мы ехали в аэропорт, пошел снег. На всем пути до аэропорта в автобусе то и дело слышалось слово „невероятно!“, хотя обычно хоккеисты никогда не обсуждают игру, состоявшуюся накануне. Мы снова прошли таможенный контроль в рекордно короткое время. Канадский посол Роберт Форд поздравил нас с победой и зачитал приветственную телеграмму премьер-министра Трюдо.