Российский колокол № 2 (46) 2024
Шрифт:
Солнце так и не показывалось, лишь мутное пятно ползло по небу.
Ветер шуршал мусором, а других звуков не было. Максимыч дремал, Свиня где-то возился. Меня не выгоняли, но и не просили остаться.
– Спасибо за обед. Мне пора, пожалуй.
– Куда собрался? – поинтересовался Свиня.
– Да так, поброжу, посмотрю, что тут есть. – Говорить, что пойду на фабрику, не хотелось.
– Катись, Винтик! – Он махнул рукой.
Максимыч даже не пошевелился.
Стук и лязг нарастали, я вышел к гигантскому чёрному кубу без окон и дверей.
Прозвучал удар гонга, сегмент одной из стен опустился, наружу хлынул людской поток, мужчины, молодые и старые, молча двигались по дороге к спальным корпусам, глаза их были закрыты, а на лицах блуждали улыбки.
Наверное, мне стоило испугаться, но я расплакался: хочу туда, в привычный мир!
Я заорал неожиданно даже для себя:
– Кибербанка! Где моя кибербанка?
Никто не обернулся на крик.
Кое-как, оступаясь, я вернулся в руины. Я искал, сам не зная что, расшвыривал мусор, заглядывал в окна. «Хочу, чтоб было, как было!» – твердил я.
Разве нужна правда, которая не приносит счастья? Максимыч и Свиня – придурки, если выбрали уродину-реальность, а мне верните моё! Злость гнала вперёд, подпитывала силы.
Я
Желаю
Кибербанку!
Я
Жажду
Кибербанку!
Кибербанка
Нужна
Мне!
Словно марш, стучала в голове кровь. Чутьё привело меня к тому же дому, из которого я вышел. Лестница, убегающая вниз, синяя обшарпанная дверь, стук капель – всё как и было.
В нескольких сантиметрах над тумбочкой мерцала и переливалась пузатая литровая банка с нарисованным огурцом на боку. Кибербанка! Я метнулся к ней и схватил, прижал к груди, как живую.
Пальцами нащупал во рту разъём: я соврал тогда Свине, естественно, мне прекрасно известно, куда вставлять чип. Дрожащими руками открутил тугую крышку, извлёк своё сокровище и рухнул на полосатый матрас.
Из-за высунутого языка слюна текла по подбородку, но мне было всё равно, наконец с тихим щелчком чип встал на место. Никогда больше не куплюсь на рекламу: «Самое запоминающееся путешествие в вашей жизни!»
Я открыл глаза.
Григ лился спокойно и величаво, «Танец троллей». Привычно пахло кофе, система «Умный дом» никогда не даёт сбоев.
Стоя под тропическим душем, я вспоминал сон, что-то ведь было интересное, но так и не смог собрать воедино мелькающие образы, только расхотелось обращаться в ту самую фирму, которая обещала самое запоминающееся путешествие: слишком подозрительные руки у менеджера, покрытые то ли цыпками, то ли псориазом.
Метафора
Надежда Азоркина
Сила
Дети играли в поле за деревней. Оседлав своих драконов, они почти замкнули круг вокруг Инка. Драконы пыхали огнём, царапая траву когтистыми лапами.
– Гони, гони! Загоняй!
– Э-ге-гей! Вперёд, Сребробрюхий! – закричал темноволосый сероглазый мальчишка на тёмно-сером драконе с серебристым брюхом. – Ату его!
Его дракон ухватил Инка за шиворот длинной рубашонки и играючи подкинул в воздух. Изрядный кусок рубашки остался в пасти дракона, а голый Инк, взмахнув тощими ногами, шлёпнулся обратно на землю под оглушительный хохот загонщиков. Уворачиваясь от мощных хвостов, Инк змеёй метнулся в траве и вырвался из западни.
– Держи урода конопатого! – неслось ему вслед, но куда там – бегал он быстрее всех в деревне.
Впрочем, только он и бегал. Остальные передвигались чинным шагом или забирались на своих драконов, которые, к слову, бегать тоже не любили, предпочитали летать. Но молодые драконы за его спиной, к счастью, ещё не встали на крыло, поэтому Инк что есть мочи припустил к морю.
– Ста-старый Жрец, почему я – урод? – Инк всё никак не мог отдышаться, сердце колотилось в горле, потому слова из него выходили рваные.
– Ну какой же ты урод? – Жрец усмехнулся и плеснул ему в лицо водой из бронзового таза. – Голова, руки-ноги – всё на месте. Уши торчат, но это ничего, это потому, что голова у тебя ещё маленькая. Вырастет голова – уши уменьшатся.
Инк засмотрелся на своё отражение в тазу. Оно дрожало и рябилось.
– Ай! – зашипел Инк, со свистом втягивая воздух сквозь сжатые зубы. – Ай!
– Больно? – Жрец невозмутимо продолжал смазывать ожоги и ссадины на теле Инка пахучей жёлтой мазью. – А чего шепчешь? Кричи.
– Кричать нельзя. – Инк зажмурился и поджал пальцы на ногах. – Драконы услышат. Я – урод. У меня нет дракона.
– Инк, – Жрец погладил Инка по лохматой каштаново-рыжей голове и накрыл его куском чистого холста, – посмотри на меня. – Инк открыл глаза. Жрец склонил к нему лицо, изрезанное глубокими морщинами. – У тебя есть дракон. Только он ещё спит, понимаешь? Такое бывает. Надо разбудить его.
– Как?
– Кричи, Инк.
Инк снова зажмурился и замотал головой. Тогда Жрец простёр руку вверх и закричал громко и протяжно:
– А-а-ао-о-о…
Стая детей и драконов на поле замедлилась. Молодые драконы занервничали: отходить от детей им не хотелось, но не подчиниться зову Жреца было невозможно. Нехотя они потянулись к морскому храму. Ступив на каменные плиты у входа в храм, молодые драконы увидели Инка, завёрнутого в белую холстину, и зарычали. Тёмный с серебристым брюхом даже пыхнул огнём. Но одного взгляда Жреца из-под косматых бровей было достаточно, чтобы они присмирели и пригнули головы к земле.
– Если одолеешь свой страх, однажды драконы будут тебя почитать, Инк.