Российский колокол №5-6 2017

Коллектив авторов

Спальня

Лучше обойтись без слов.Слабый оклик будет лишним.Встань пораньше, приготовьИ ходи по дому тише. Тише, тише, спят в углуДве ноги твои большие.Две сведённые в дугуРуки, словно руль машины,Обхватив высокий лоб,Дремлют тихо в изголовье…Силуэт коленей – горб —Повторит округлость брови.Ты устал и должен спать.Жизнь измяла, как бумагу.Как в корзину, на кроватьСо стола смахнув, с размахуТело бросила и ум…Ты, конечно, неповиненВ том, что половина думВ сонной бродит половине.Спальня – царствие глухих,Бытие теней застывших. Просто будь одной из

них.И ходипо домутише.

"Русая девочка Поля…"

Русая девочка ПоляСтоит посреди болотаИ жадно и жадно пьетСитцевое ее платьеНасквозь пропиталось тинойНо гниль не попала в ротНо ей все равно кажетсяДа да до сих пор кажетсяСтранный тугой животПлатье не помоглоЧто-то попало внутрьЛягушка внутри живетНаверное это лягушкаСовсем не моя бабуляСмотрела тогда в упорГлазами внутри навыкатеКвакающей гортаньюПомнится до сих порРусая девочка ПоляСтоит посреди кухниИ лижет и лижет столНа который она бессовестноСахар песок просыпалаМирный песок простой.

То, что я должна сказать

Когда меня просят что-то сказать о войне,Находит странное чувство отсутствия горла,Отсутствия глаз, позвоночника гордого,Отсутствия жизни во мне, как в отдельной стране. Вы скажете, глупо, укажете на гордыню,Но я помню каждый простреленный локоть,Груди в разрезе, чью-то животную похоть,Вскрытый живот, похожий на рваную дыню.Вывороченные суставы, жженые волосы,Кости, торчащие из-под платьица…Сжигают в печи жидовку, и кожа плавится,И тает, и свечкой станет, на стенах полосыОставит, когда ее подожгут сызнова,Запляшет нелепой тенью от тела бывшего,Когдатошнего, здорового и болевшего,Рассыпанного золой остывшею. Я ползла через лес и волокла половинуЧеловечьего тела, половину мундира,Половину оружия ротного командира,Примотав к себе неразрывною пуповиной.Я ползла через лес и вроде бы даже выползла,Только лес все ползет и ползет сквозь голову,Будто тощая вошь по ребенку голому,Испражненье чужого больного вымысла. Но я выжила, Боже, не выживая, выжила,Не ползая по окопам, лишилась конечностей,И видела свет, и путалась в бесконечности,И, чтобы выжить, все свои силы выжала.Вы тоже – признайтесь! – вы тоже помнитеТо, что в голову вмонтировано генетически,Что звенит и в земле, и в лампочке электрической,В майской, мирной, маминой теплой комнате. Сохрани мою память, Боже, как эту комнату,Конкретную комнату дома вполне конкретного,И если захочешь дыма – не чернее, чем сигаретного,А если огня захочешь – есть и попроще поводы. А если однажды случится – попутает все же бес —Не останется памяти, кроме привязанных ленточек, —Накажи снегом в мае, сорви ветром пилотки с девочек,Но не возвращай нас, Господи, в этот проклятый лес.

"После встреч с тобой…"

После встреч с тобойКак побитая.И не верится,Сколько выпито.И по-прежнемуВ лицемериеНет, не верю я,Нет, не верю я. Сколько будет их —Встреч непрошеных?И не взяты мы,И не брошены.Да и брать – зачем?Не Бастилия.Но постылых стенНе простила я.

"В моей жизни очень мало тишины…"

В моей жизни очень мало тишины.Она есть, но я ее не извлекаю.В пакетике бумажном у спиныХраню ее, от слов оберегаю. Она лежит и греет позвонки,И молча любит, ненавидит молча.И на прикосновение рукиОтветит ночью. Когда сигнализации машинМозги взрывают и срывают крышу,В себе я замыкаюсь, как кувшин,И ровным счетом ничего не слышу. Когда дерутся дети меж собой,Орут, ревут, я затыкаю уши,И окунаюсь в воздух голубой,И тихий дар вкушаю словно грушу. Когда на площади выходят, как полки,Студенты, вдовы, коммивояжёры,Сжимаюсь в белый стержень от тоски,Все люди – воры. Они меня лишают тишины!О Боже мой, неужто не хватаетМне роли безалаберной жены…Я тихо ртом молчание хватаю. Я не молюсь уже – на то нужны слова.Слова, известно, порождают звуки…Закрой глаза, больная голова,И слушай, как звенят устало руки.

Комната

(зимний цикл)

1

Комната, пропахшая скандалом,Холодна, и в каждом закоулкеВремя, утонувшее в завалах,Мерзнет и позвякивает гулко. Здесь когда-то запахи сандалаУтекали в двери коридора,И на стульях кухни оседали,Повисали на тяжелых шторах. Было лето. Зной стоял у двери,Словно Ной у нового ковчега,Каждой твари безусловно веря,Подбирая в пару человека. Зной как волны бился о порожекИ в вечернем прятался тумане.Заползал в квартиру осторожноИ не чаял в комнате капкана. И пока дожди не зарядили,У капкана зубы не ржавели,Время в животе у крокодилаТикало и пело еле-еле.

2

Стало слякотно, сыро и мерзостно,Холодок пробирает до косточек.Ледяное и неизвестноеЧто-то прячется между строчек. Губы сомкнуты и покрытыКромкой льда и блестящим настом.Подозрительны мы и скрытны,Невнимательны. И несчастны. Комнатушка стала тесна как гроб.На полу стоит стол, на столе – сугроб.

3

Столько дней уже холод, что бестолково лечиться.Все застыло, ничто наперед не случится.И к твоим замкам припадает моя ключица —Ровно настолько, чтобы вырубиться и включиться.Прохудился костюм, оборвался вконец на принце,Он похож теперь на разжалованного в разночинцы,В разносчики стрёмной перемороженной пиццы,Переносчики неизлечимых инфекций. Он идет сквозь снег и молится, что-то должно случиться,А иначе – пропал и сдох безо всяких судов и следствий. Я возьму его за руку и присобачу в кресло.

4

В последней попытке согреться садимся рядом,Беремся за руки, мы так невозможно близко.Солнце бьется о лед, желая снести преграду,Напоминая с балкона пустую собачью миску.И что-то случается, то ли пролезло солнцеСквозь ледяную глыбу и плавит землю,То ли твои ладони, а может быть, только пальцыСтали теплее.

5

Солнечный диск исчез, а я протираю векиВатными дисками, влажностью мицеллярной.Вязаный свитер, как огромная черная метка,Тело мое обнимает.Вязаный свитер мохнат, как паучьи лапыЧерной вдовы, приросшей ко мне навечно,Мне становится страшно, «мама», – шепчу я, – «папа»,Но они далеко, а так бы пришли, конечно.Мне становится мерзко. Превозмогая холод,Стягиваю эту метку, мохнатую эту дрянь,Точным одним движеньем, держа за ворот.Снимаю и остальное, бегу к тебе на диван.Ты уже ждешь, ты на свои пальцы дышишь,Стараясь не упустить возникшее вдруг тепло,И тепло не уходит и вьется по телу выше.Ушло за окном солнце и словно в тебе взошло.

6

И вся осенняя стужа тут же идет насмарку,Самовоспламеняется, глядя на двух зверей.В комнате сразу становится неимоверно жарко,Будто включили разом тысячу батарей. Тысячи ламп накала слепят меня и душат,Душно мне, хоть и вовсе квартиру лиши дверей.Сотни воздушных замков создаются и сразу рушатся,Взрываются мириадами радужных пузырей. И вся осенняя слякоть просто летит на свалку,Спешно покинув комнату, полную жара тел.Ты тоже встаешь, голый, бормочешь, идя вразвалку, —Столица не знает холода, и люди в Москве не те.