Российский колокол №5-6 2017

Шеф-редактор журнала «Российский колокол», журналист, публицист.

В каждом номере мы знакомим читателей с яркими и талантливыми писателями и поэтами, публикуем новые творения уже именитых литераторов современности.

С первых страниц задаем громкий и мощный аккорд: выпуск открывает подборка стихов культовой личности – Виктора Пеленягрэ. И удержали эту планку на высоком уровне на протяжении всего выпуска.

Он получился богатым на прозаические и поэтические произведения. Авторский состав «Российского колокола» выпуск 5–6 – блестящий и творчески одаренный. У многих из них за плечами опыт издания собственных книг, сотрудничество с профессиональными

издательствами, неоднократные публикации в России и за рубежом. Есть в нем и работы писателей, которые еще не имеют «багажа» из изданных книг и многочисленных публикаций в ведущих литературных изданиях. Их произведения вы вряд ли найдете в Интернете… Но эти личности достойны пристального внимания и читательского интереса. Ведь «Российский колокол» диктует моду в мире современной литературы. Мы помогаем начинающим писателям раскрыть талант и заявить о себе на всю страну, завоевать интерес у читателей и закрепиться в литературных кругах.

Закрывает выпуск традиционный обзор новинок литературы и знакомство с их авторами.

Приятного чтения.

Культовая фигура русского арьергарда. Основоположник и лидер литературного направления, получившего название «куртуазный маньеризм».

Автор более двадцати книг стихов, наиболее известные – «Стихотворения» (1991 г.), «Нескромные поцелуи» (2000 г.), «Эротикон» (2011 г.), а также многочисленных скандальных поэтических мистификаций – от древнеримского поэта Лукана до непристойного Ивана Баркова. Самая знаменитая из них «Эротические танки» (1991 г.) якобы средневекового японца Рубоко разошлась баснословным для современной поэзии тиражом в 300 000 экземпляров, затем неоднократно переиздавалась в Старом и Новом Свете.

Песни Виктора Пеленягрэ исполняют практически все звезды российской эстрады и стали музыкальной основой многочисленных фильмов и театральных постановок. На его счету – в алфавитном порядке – целый ряд всенародных суперхитов от «Акапулько» до «Я вышла на Пикадилли».

Теперь без его имени не обходится ни одна солидная антология. Лауреат знаковых музыкальных и литературных премий. Произведения поэта переведены на многие языки мира.

Тебя живописцы рисуют,И водку стаканами пьют,И любят тебя, и ревнуют,И шагу ступить не дают.Боюсь, что сопьюсь я вчистую,На ветер пущу божий дарЗа косу твою золотую,За губ остывающий жар. И вам ли вздыхать о любви,Терзая мой слух на гитаре,Все глуше в саду соловьи,И только поэты в ударе.Нас манит преступный картель,Веселых, беспутных, отважных,И каждый как есть менестрельСреди молодых и продажных.Прохожий шарахнется прочь,Качнется трава у разъезда.Все то, что шептала мне ночь,Напомнит чужая невеста.В компании буйных гуляк,Нардепов, бродяг, негодяевВхожу в низкопробный кабакИ радую новых хозяев.Взгляните, отменный поэтВеселых, беспутных, отважныхВстречает неверный рассветВ объятьях красавиц продажных.И все по команде встают,Вконец одурев от сонетов,И с дикими криками пьютВо славу продажных поэтов. Не знаю, любишь ты меня, как прежде, или нет.В душе храню я до сих пор бессмертный твой портрет,Как будто ангел в небесах, мне голос твой поет,Но знаю точно, что тебя никто уж не вернет.Не знаю, любишь ты меня, как прежде, или нет,А только в сердце навсегда оставила ты след.Во сне губами я ловлю твой локон золотой,А ты все так же хороша, беспечный ангел мой.Не знаю, любишь ты меня, как прежде, или нет.Тебя ли славил я в стихах, и тот ли я поэт.Грустишь ночами ли о нем? И помнишь ли его?Ведь я, признаться, о тебе не знаю ничего.Не знаю, любишь ты меня, как прежде, или нет,Но не померкнет никогда застенчивый твой свет.Там верен я, как верный пес, и нет меня верней.Проснись. Прислушайся. Взгляни: я плачу у дверей. Тебе все доказательства – как дым.Я верен был. Так в чем же признаваться,И что мне слухи, если разобраться,Как будто мы себе принадлежим.Все вижу я, все помню! ВоздадимБылому чувству, прежде чем расстаться.Я больше не намерен унижаться.Прошло сто лет. Я стал совсем другим.Ах, Наденька! Ужели все напрасноВ любви я споры вел с самой судьбой,Когда свобода обернулась адом.Ты ищешь доказательства? Прекрасно.Всех женщин, что стонали подо мной,Затмила ты своим холодным взглядом. Откинувшись на спинку кресла,Она в глаза мои глядит.Огонь ей пожирает чресла,И вся мадам уже горит.Как тонкая полоска света,В нее вошел я в тот же миг.Ах, сладкий сон! ах, зелень лета!С тех пор ни слова, ни привета.А ей, как водится, за этоЯ памятник в душе воздвиг.Чуть наклонившись, начекуУ входа в кущи,К себе неслышно привлекуТвой стан влекущий.Он мягким воском оплыветВ моих ладонях,Он как бы охраняет входОт посторонних.А там волшебная страна,Зовущий омут,И ни покрышки там, ни дна,Там люди тонут.И в той стране любви исток,Ключи и кручи,Я только там не одинокВ костюме Гуччи.Что значил я в твоей судьбе,Блуждая в чаще,Она зовет меня к себеЛегко, пьяняще.А в тех глубинах тьма и свет.Ты мир мне застишь.Любовь распахнута, как степь,Все вглубь, все настежь. Вновь ласкаю, люблю и целую,Так светло, что не видно лица.Вспоминаю любовь неземнуюИ на тонкой руке два кольца.За собою закрою все двериИ швырну за три моря ключи.Позабыл я мечты и потери,Бьется пламя неверной свечи.Все оплачено звонкой монетой,Почернела от времени медь.Что узнал ты о женщине этой,Чтобы так равнодушно смотреть?Вокруг тебя кольцо сжимаетсяМоих неотвратимых рук.Когда же чувство разгорается,Никто на свете не раскается,Переступив порочный круг.Но только так тела сближаются,К губам лукавым губы льнут,И все надежды обрываются,И перья страуса качаются,И близок, близок Страшный Суд… Скользить губами по ногам,Настигнутый весной невольной,Где стаи птиц летят к морям,Чернея цепью треугольной.Любовь раскинулась как степь,Заря алеет, разгораясь.Вновь подо мною эта цепьПлывет, размеренно качаясь.Какая страсть и глубина!А ты паришь, как ясный сокол,В лазури узкого окна,В холодном блеске этих стекол.И обнимает снова дальВсего тебя тоской окольной,И птичья стелется печаль,Чернея цепью треугольной.