Ростов-папа
Шрифт:
— А мне что в лоб, что по лбу. Какого лешего я вдруг легавым понадобился? — вроде вполне искренно удивился Челдонин.
— В паре вёрст отсюда в балке нашли два мёртвых тела: женщина и девочка, совсем ещё ребёнок. Есть подозрение, что это твоих рук дело, — не стал юлить я.
— Да вы, легавые, совсем белены объелись! Я как с войны мобилизовался, никого больше не убивал.
— Что-то тебе это не помешало в нас стрелять.
— А что — я должен был сложа руки сидеть, коль вы меня заарестовывать пришли. Это поди Гриценко — сволочь, на меня поклёп навёл?
— За оскорбление милиционера ответишь! — выкрикнул Гриценко.
Я метнул в его сторону гневный взгляд, он заткнулся.
— Слышь, Макар, давай с тобой поговорим один на один. Мы ведь точно не знаем: ты убийца или нет. Я зайду к тебе в дом без оружия, можешь, обыскать. Только не стреляй!
— Ишь ты, парламентёр нашёлся! Без оружия он пойдёт… Ладно, Быстров, вставай, я в тебя палить не стану.
Я поднялся. Сердечко предательски ёкало. Что если Челдонин — псих? С него станется разрядить в меня обрез.
Но и устраивать тут, посреди села, войнушку не хотелось. А ну как грохнем главного подозреваемого? Твёрдых доказательство против него всё равно ведь нет.
— Брось шпалер на землю, а потом подыми руки, — потребовал он.
Я выполнил приказ. Убедившись, что оружия при мне нет, Макар разрешил:
— Заходь в хату. Гость в дом — бог в дом, — невесело добавил он.
— Жора, а как же мы? — прошептал снизу Пётр.
— Всё нормально, просто оставайтесь начеку, — кивнул я и направился к крыльцу.
С каждым шагом ноги становились всё тяжелей. По спине струился холодный пот.
Как только я оказался на крыльце, дверь распахнулась, сильная рука схватила меня за шиворот и втащила в сени.
— Не вздумай шутковать! — предупредил Макар, направляя в мою сторону обрез.
Нас разделяло не меньше метра. Пожалуй, никакое кунг-фу тут не поможет. Я просто не успею его обезоружить.
Теперь я смог рассмотреть потенциального злодея получше. Ну да, худой и субтильный. Лет тридцать, не больше. Обыкновенный мужик не вызывавший во мне злости.
Хотя, если я пойму, что те два трупа в балке — дело его рук, сделаю всё, чтобы упокоить гада навеки.
— Насчёт бабы и девки не сбрехал? — насупился Макар.
— А то ты не слышал про них? — удивился я. — Гриценко вроде всю деревню обежал, про убитых опрашивал.
— Ко мне, видать, не заглянул. Не любит он меня… А с чего вы решили, что душегубец — это я?
Военной тайны тут не было, поэтому я слегка приоткрыл карты:
— Сопоставили кое-какие улики.
— Это какие же? — изумлённо протянул мужчина.
Его палец сильнее надавил на спусковой крючок. Вдруг не выдержит и пальнёт? Нервный он какой-то.
— По следам установили, что тела в балку сбросил невысокий худой мужчина, вдобавок ещё и хромой, — максимально нейтральным тоном сообщил я.
— Эвона как, — Макар задумался. — По приметам, не спорю, вылитый я, только Христом-богом клянусь, не убивал я их. Как бы хреново ни было, в жизни на себя такой грех бы не взял, чтобы бабу и девку порешить. Веришь, начальник?
Я оглядел его с ног до головы. Шестое чувство категорически не желало помогать мне в этом вопросе. Может, Челдонин не врёт, а может ломает спектакль, и это у него неплохо получается.
— Сделаем так, Макар: мы отвезём тебя в город, допросим как полагается. Если невиновный — отпустим, ну, а если…
— Я не убивал! — сказал как отрезал он.
— Тогда тебе нечего бояться. И да, если не будешь упрямиться, сделаем вид, что ты в нас не стрелял… С Гриценко я договорюсь.
Лицо Макара исказила гримаса. Он принимал непростое решение.
— Дашь слово, что не засудишь меня, коли я не виноват?
— Я должен найти убийцу, а не спихнуть вину на кого-то. Если это не ты, значит, настоящий преступник останется на свободе и снова будет убивать.
Губы Макара задрожали.
— Убедил, начальник. Ты меня — как, вязать будешь?
— Придётся, — вздохнул я.
Его лицо вдруг просияло.
— Если бы сбрехал «нет», я б тебе не в жисть не дался. А так вижу, ты, начальник, честный, слову твоему верить можно. Делай, что собирался.
— Сделаю. Только ты сначала потеплее оденься. Не май месяц.
Он усмехнулся.
— Заботливый какой…
После того, как он переоделся, я завёл Макару руки за спину и связал их верёвкой. Потом крикнул своим, чтобы ненароком не пристрелили, когда будем выходить из дома.
Геройским героем при этом я себя не чувствовал. Работа как она есть.
Челдонин спустился по ступенькам крыльца, бросил тоскливый взгляд на безоблачное небо и медленно похромал к Петру и Гриценко.
Что-то меня напрягло в его походке, только я не сразу понял что…
— А ну постой! — чуть не заорал я.
Арестованный замер и удивлённо оглянулся.
— Что ещё?
— Сейчас узнаешь.
Я обошёл его и встал напротив лицом к лицу.
— Ты на какую ногу хромаешь?
— На правую. Осколок в неё прилетел, с той поры и припадаю.
— Петь, — попросил я, — а ну закатай гражданину Челдонину правую штанину.
Напарник понимающе кивнул и выполнил мою просьбу.
На ноге арестованного я увидел то, что хотел: огромный безобразный шрам.
— Теперь левую.
Левая нога выглядела совершенно здоровой.
Я попросил Петра нож и разрезал ими верёвку на руках Макара.
— Гражданин Челдонин, вы свободны.
— Как это? — растерянно замигал Гриценко.