Ротмистр Гордеев
Шрифт:
– Впечатляет, – усмехается Ванновский, когда грохот выстрелов наконец смолкает.
– И идея с использованием флажкового семафора для отдания команд весьма кстати, – добавляет свои пять копеек Али Кули Мирза.
Вержбицкий наклоняется к уху полковника, что-то шепчет. Ванновский кивает. Мне это определённо не нравится. Никак штабс-капитан опять что-то затеял? Так и есть!
– А что по части результативности стрельбы?
– Легко, господин полковник.
Даю команду своей конно-пулемётной команде заменить холостые патронные ленты
К грохоту очередей теперь прибавляются стук пуль о дерево, а также летящие от щитов-мишеней во все стороны щепки.
Высокая комиссия тщательно осматривает мишени, от которых остались фактически рожки да ножки. Впечатлён даже Вержбицкий.
– Что ж, господа, – Ванновский оглаживает усы, – Николай Михалыч доказал нам, что не зря жжёт боеприпасы. Его задумка выглядит весьма эффективной. Думаю, стоит попробовать внедрить её в войсках, хотя бы в порядке эксперимента в вашем полку. При ближайшей возможности доложу командующему.
– Прошу прощения, господин полковник, – влезает Вержбицкий. – Пока она выглядит скорее эффектной. Об эффективности можно будет судить по результатам ближайшей атаки на вражеские позиции.
– Я планировал использовать отряд штабс-ротмистра для разведрейда в ближайших вражеских тылах.
– Можно совместить, господа, – встреваю я в разговор, который напрямую касается меня и моих людей. – Если совместить атаку с последующим пересечением линии фронта. По-иному нам тачанки на ту сторону не перетащить.
– Хотите взять такое мощное огневое средство в обычный разведрейд? Не будет ли это как из пушки по воробьям? – любопытствует Маннергейм.
– А если совместить разведку с диверсиями? Глубокий рейд по японским тылам. Тут тачанки будут в самый раз. И лошадей можно будет взять с собой для остальных бойцов.
– Нам будут потребны оперативные данные о расположении укреплений противника и сосредоточении их частей в прифронтовой полосе, – недовольно морщится наш комполка. – Если вы уйдёте в дальний рейд, какой смысл от вашей разведки, Николай Михалыч?
– Можно использовать почтовых голубей.
– Ближайшая голубиная станция в Порт-Артуре, но тамошние голуби натренированы доставлять сообщения в Леоянь и Чифу. К тому же все они задействованы для связи с осаждённым городом.
– Местный купец Цянь использует голубей для связи со своими приказчиками в соседних уездах. Полагаю, будет несложно договориться с ним об использовании его птиц.
Ванновский переглядывается с Али Кули Мирзой. Прямо вижу, как шевелятся извилины под их фуражками.
– А как вы намереваетесь преодолеть линию вражеских окопов с этими своими пулемётными телегами? – подпускает сарказма Вержбицкий.
– Использую переносные деревянные мостки – три доски, сколоченные между собой поперечными планками.
– И у вас они, разумеется, уже имеются в полном комплекте?
Чувствую скрытый подвох в новом вопросе поляка.
– Нет. Но их изготовление не займёт много времени.
– Сколько понадобится времени на подготовку, Николай Михалыч? – спрашивает Ванновский.
– Три дня, – прикидываю я.
– Вы же говорили, что изготовление этих ваших мостков не потребует много времени? – корчит недовольную физиономию Вержбицкий.
– Потребуется время на слаживание взаимодействия бойцов при пересечении линии окопов. Да и договориться с китайским купцом о его почтовых голубях тоже потребует времени, – излагаю я.
Маннергейм поворачивается к Али Кули Мирзе.
– Могу я напроситься в рейд с господином штабс-ротмистром?
– Мне бы тоже хотелось испробовать себя в настоящем деле, – неожиданно встревает в разговор Вержбицкий.
– Это, господа, уж как господин Гордеев решит, – разводит руками персидский принц.
Если компании тролля я искренне рад, то присутствие в рейде зловредного поляка энтузиазма во мне не вызывает – ну никакого.
– Господа, я не против. Но в рейде у отряда один командир, остальные беспрекословно выполняют его распоряжения и приказы вне зависимости от чинов.
– Согласен. – Маннергейм жмёт мою ладонь своею ручищей.
– Не имею возражений. – Вержбицкий пижонски щёлкает каблуками, сопровождая движение коротким кивком.
– Тогда возражений не имею.
А что остаётся?
Мостки сколотить успели – по три комплекта на каждую тачанку. С купцом о голубях договорились, на время рейда непосредственную заботу о пернатых эсэмэсках взял на себя мой ординарец: домовой неплохо умеет договариваться с мелкой домашней живностью. Правда, цену купец Цянов, как он сам себя именует на русский манер, запросил неимоверную – сто рублей золотом. Сам бы я не потянул, но тут платит казна, так что можно не переживать.
От ежедневных многочасовых занятий, к которым я не без удовольствия привлёк в качестве новобранцев Маннергейма и Вержбицкого, осталось даже немного времени, чтобы встретиться с местным кожевником и обрисовать ему задачу изготовления противопульной брони для тачанок и лошадей по принципу кожаного ламеллярного доспеха.
Признаюсь, Вержбицкий меня несколько удивил. От его обычного ехидства и сарказма почти не осталось следа. Штабс-капитан тянул тренировки наряду со всеми остальными и даже согласился переодеться на время рейда в наши «маскхалаты» по типу «леший».
И вот мы готовы к выступлению. Тачанки хоть сейчас в бой: рессоры проверены, ступицы смазаны, пулемётные ленты набиты патронами. Бойцы вооружены до зубов: у каждого помимо карабина ещё и по револьверу (для увеличения огневой мощи), у всех запас ручных гранат. Все в маскировочных накидках, рожи размалёваны почище чем у некоторых демонов.