Ротмистр Гордеев
Шрифт:
– Круг закончен! – объявляет кто-то, и в нём я, к своему удивлению, узнаю ординарца Кузьму.
Тот ухмыляется во все тридцать два зуба и тихо бурчит под нос:
– Ещё б не повезло, коль я охолощённый патрон в барабан вставил.
– Хитрец! – грожу пальцем ординарцу, но зла на него не держу.
Всё правильно тот сделал, не хватало ещё, чтобы кто-то из сослуживцев со скуки сам вышиб себе мозги.
Русской рулеткой сюрпризы не заканчиваются.
– Господа, а давайте сыграем в «кукушку»? –
Звучат одобрительные голоса.
– Кто будет куковать?
– Штабс-ротмистр, виновник сегодняшнего куте… торжества, – икнув, говорит один из офицеров.
Ну да, резонно, я их поил-кормил, на мне и развлекательная программа. Вот только познания об этой игре у меня исключительно из старого советского фильма «Гори, гори, моя звезда» с Олегом Табаковым в главной роли.
Приступ здравомыслия охватывает меня на секунду, но уже поздно: начну отказываться – сочтут трусом.
– Хорошо, господа, – обречённо говорю я.
По опущенному взгляду Скоробута понимаю: при всём желании подменить все патроны на холостые у него не получится. Значит, игра будет всерьёз. Охотники опрокидывают ещё по стопочке, я отрицательно мотаю головой.
Само собой, здание офицерского собрания для «кукушки» не годится. Идём на край города, где есть подходящий амбар. По дороге холодный воздух выветривает из меня остатки хмеля. Вержбицкий даже не прячет злорадную усмешку. Сдаётся мне, недруг намерен сполна использовать выпавший ему шанс. Жаль, «кукушка» по правилам не может обороняться…
В амбаре, как положено, темно так, что не видно ни зги, даже повязки на глаза надевать не нужно. Всего игроков пятеро: четверо «охотников» с полным барабаном патронов в револьвере и я.
Меня ставят в центре амбара, охотники разбредаются по углам. Ощущение дурацкое, я готов провалиться под землю от стыда.
– Кукушка? – первым не выдерживает Вержбицкий.
– Ку-ку! – говорю я и бросаюсь на пол.
Над головой гремят выстрелы.
– Ку-ку!
Бах! Ба-бах! – дважды спускает кто-то крючок.
– Ку-ку!
Перекат, в темноте налетаю на что-то острое, спину пронзает боль.
Бах! Бах! Фьють!
С грохотом обрывается и падает невидимая полка.
Сколько патронов осталось у игроков? А хрен знает… Некогда было считать. Из последних сил лавирую, пытаясь предугадать, куда ударит пуля. Костерю себя последними словами за дурость. Лучше б в карты в дурака поиграли…
Ох ты ж блин! Меня таки слегка задело: пуля по касательной прошла у правого бедра. Вроде ничего серьёзного, царапина, но она напомнила, что в любой момент прилетит и другая пуля.
– Господа, я всё!
– Я тоже отстрелялся!
– Пуст…
Трое игроков отчитались, опустошив барабан. Вержбицкий, гад, молчит.
– Ку-ку!
Всем телом с напрягом жду пули, а её всё нет и нет.
Бросаюсь в противоположную сторону.
– Ку-ку!
Тихо.
– Ку-ку, штабс-капитан, твою мать!
Бах!
До меня доносится грязное ругательство Вержбицкого.
– Последний патрон…
Утираю рукавом пот. Не думаю, что игра длилась долго, но каждая секунда стоила мне уйму потраченных нервов.
Двери амбара растворяются, впуская патруль.
– Что здесь происходит?! – недовольно рявкает старший.
– Небольшое развлечение, – улыбается Вержбицкий.
– Ничего себе развлечение! Из-за вас по тревоге роту подняли: думали, японцы прорвались! – злится офицер из патруля.
Конфликт улаживает вовремя появившийся Маннергейм. Погоны подполковника оказывают магическое действие на патрульных. Они козыряют и уходят.
Маннергейм восхищённо протягивает мне руку.
– Вы показали себя храбрецом, ротмистр. Надеюсь, вы помните, что обещали взять меня в ближайший рейд?
С удовольствием откликаюсь на его рукопожатие.
– С огромным удовольствием, господин подполковник. Надеюсь, и вы мне поспособствуете…
– Это чем же? – удивляется он.
– Хотя бы поможете продвинуть мои рапорты. Хочется, чтобы они легли на стол кому надо, а не сразу попадали в корзину.
– Употреблю все свои связи. Но на многое не рассчитывайте, Николай Михалыч. Наша военная машина тяжела и неповоротлива и очень не любит всё новое. Впрочем, так везде.
Эту ночь я провожу в апартаментах певички. Её и в самом деле зовут Верой. Утром она продолжает нежиться в постели, а мне уже пора возвращаться в расположение взвода.
Лукашины, Кузьма и Будённый ждут меня на улице. После ночных игрищ, особенно тех, что в амбаре, я чувствую себя слегка не в себе, голова раскалывается, тело болит, но стоит оказаться в седле, и я забываю обо всём. Кузьма посматривает на меня с ухмылкой: он лучше всех осведомлён о моих вчерашних подвигах.
Внезапно будущий маршал ровняет своего коня с моим. С утра кончики его усов задорно топорщатся вверх.
– Вашбродь, разрешите обратиться?
– Обращайся, – любезно разрешаю я.
– Мне тут родственнички рассказали про вашу придумку… – сбивчиво излагает он.
– Какую?
– Про тачанки.
– Ну и?..
– Здорово придумали, вашбродь. Вот бы в каждой роте на усиление по такой… Это ж как здорово мы бы япошке хвост прищемили! – восторгается он.
Не могу сдержать улыбки. Совсем ещё молодой – сколько ему? чуть только за двадцать перевалило, – а уже начинает мыслить стратегическими масштабами. Полководец растёт.
Глава 25