Ровесники. Герой асфальта
Шрифт:
– Чего ты вообще умеешь? – Не остался в долгу Канарейка. – Хакер-недоучка. Знаешь, Ксюш, если американцы завтра сбросят на нас атомную бомбу, смело считай, что виновник ядерной войны идёт сейчас слева от тебя и хлопает своими честными, невинными глазами.
– Почему это? – Искренне удивилась я.
– Потому что он по Интернету прыгает как блоха по дворняжке. Для него защитный код в чужом компьютере сломать не сложнее, чем мне сигареты у бабки с прилавка свистнуть.
– Серьёзно? – Я во все глаза уставилась на Виталика, будто впервые за целый день
– Да, Вадь…С кем из нас в разведку идти нельзя – спорный вопрос.
– Нет, правда? – Предотвращая новый спор, пристала я к Павлецкому. – А у тебя что, Интернет дома есть?
– Есть. Не мой, правда, отцовский. Я полгода на курсы программистов ходил. Понравилось, затянуло.
– Затянуло. – Зловеще усмехнулся Вадим и щелчком пальцев швырнул окурок в грязный снег. – Так затянуло, что остановиться уже невозможно. Может ты там втихомолку банки грабишь, прикола ради, а?
– Конечно, граблю. – Подхватил Виталик ироничный тон товарища. – Это ты по мелкому работаешь: сигареты – ерунда какая! А я с дешёвкой не связываюсь, я по крупному, с размахом орудую.
От их бесконечного сарказма у меня голова пошла кругом. Сплошные хулиганы и воришки, хакеры и бабники…
– А ты где научился на гитаре играть? – Меняя тему разговора, спросила я у Вадима.
– На гитаре? Да есть тут человек один хороший, муж учительницы нашей.
– Здорово у тебя получается. Никогда раньше такого не видела. И голос очень красивый у тебя, поёшь просто потрясающе…Молодец.
– Я знаю. – Лукавая улыбка осветила детское лицо Вадима – на этот раз он даже не пытался изображать из себя скромника. Сияющие игривые глаза его так и говорили мне: «Вот какой я необыкновенный! Другого такого не найдёшь!»
– Для того чтобы так играть, надо, наверное, дома много тренироваться? – Поинтересовалась я с участием, от чего Канарейка развеселился окончательно:
– Дома? Откуда? У меня даже гитары своей нету.
– Когда же ты заниматься успеваешь?
– Я и не занимаюсь. Так, играю от случая к случаю – на вечерах, на праздниках, как сегодня, например. Тебе правда понравилось?
– Правда. – От души призналась я. – Особенно первая…Красиво очень звучало, трогательно.
– А у него все арийские медляки красиво звучат. – Заметил Виталик. – Даже жаль, что их не так много.
– Это «Ария»? – Я так удивилась, что почти встала на месте. Многие из моих друзей в Твери любили «Арию», и я иногда слышала песни этой группы, но сказать, чтобы они производили на меня хорошее впечатление?.. Сплошной крик и грохот…
– Ну да. – Ответил Вадим. – С нового альбома медляк, недавно вышел. Я два дня над этим «Закатом» бился, чтоб получилось сыграть. Хотел свеженькое что-то спеть народу.
– А музыку сам подбираешь?
– Конечно. Нот не знаю, поэтому чисто на слух.
Обалдеть… Сколько способностей – и всё в одном человеке… Такого не бывает….
– Тебе нравится «Ария»? – С живым любопытством обратилась
– Нравится. Была бы возможность все их песни под гитару спеть! Только не получается. Я и так уже пытался импровизировать, некоторые композиции переделал под инструментал. – Вадим прервался на полуслове, взглянул на меня недоверчиво. – А ты? Не может быть, чтобы тебе нравился тяжёлый рок.
Я вынуждена была признаться, что от тяжёлого рока я действительно очень далека.
– Ну и зря. – Совершенно серьёзно сказал Канарейка. – Ты бы хоть раз к словам в их песнях как следует прислушалась. Попса по сравнению с «Арией» - тупая дешёвка. Это, конечно, надо самому понять, без давления. О, мы уже пришли!
Я с удивлением обнаружила, что мы действительно стоим возле дома Виталика.
– Тут я живу. – Указал Вадим на противоположную «хрущобу». – А тебе далеко ещё пилить?
– Нет, до десятого «А». – Ответил за меня Виталик и вдруг, взяв под руку, неожиданно притянул к себе. – Вадь, я её провожу, ладно? А то темно уже, хулиганы ещё пристанут.
Вадим весело улыбнулся:
– Самый страшный хулиган на Бахче – это я. Забыл? – Он подмигнул мне заговорщицки. – Рад был познакомиться, Ксения. До завтра. Теперь, я так полагаю, мы втроём в школу будем ходить.
Это, конечно, был намёк на явную активность Виталика по отношению ко мне. Что ж, пусть. С такими друзьями не соскучишься.
– Кстати. – Опять обратился ко мне Канарейка. – Татьяна Евгеньевна в твоём доме живёт, ты в курсе?
– Серьёзно? – Удивилась я.
– Серьёзно. Первый подъезд, первый этаж, первая квартира – запомнить легко. Ты к ней зайди как-нибудь, пусть она тебе сценарий сказки даст. Порепетируешь дома, а потом мы с тобой на сцене встретимся уже подготовленные.
– Ой, Вадь, ладно. – Нетерпеливо перебил друга Виталика. – Спектакль мы ещё только в декабре будем ставить. Успеете ещё договориться, не забивай ей голову.
– Гля-аньте на него. – Вадим с деланным ужасом округлил глаза. – Павлецкий, да ты никак отделаться от меня хочешь поскорее? В кои-то веки, господи! Боишься, что уведу, а?
– Ничего не боюсь. – Огрызнулся уязвлённый Виталик, но, тем не менее, ещё плотнее прижал меня к себе. – Просто поздно уже, а у Ксюшки мама строгая.
– Мама? Ну, мама – это серьёзно. Ладно, дети мои, не буду мешать вашему безоблачному счастью, потопал я до хаты. Только утром обо мне вспомнить не забудьте, а то я обижусь и никогда вас больше батончиками не угощу. Пока!
Проговорив всё это почти без передыха, Вадим круто развернулся и быстро зашагал к своему подъезду. Я долго, словно зачарованная смотрела ему вслед, любуясь его лёгкой, уверенной походкой и стройной фигурой, на которой так красиво смотрелась отороченная белым мехом короткая коричневая дублёнка.
– Ну и как он тебе? – Поинтересовался Виталик, когда мы остались одни.
Я не сразу нашлась с ответом.
– Не знаю…Он такой смешной.
– Смешной. А ещё чертовски обаятельный. Ты уже, поди, в него влюбилась.