Ровесники. Герой асфальта
Шрифт:
– Тут тесно. – Кивнула я на остальных парней – таких же противных и невменяемых. – Я лучше постою.
– Ну-у…- Шумляев-старший огорчился так, словно получил отказ в предложении руки и сердца. – Иди тогда ко мне на коленочки, лапочка…
– Я тебе не лапочка. – Машинально отреагировала я на слащаво-маслянный комплимент, за что и удостоилась восхищения недавнего зэка.
– Ух ты!.. Кусачая какая… Толь, это твоя девочка?
– Не-а. – Откликнулся тот, едва успев отдышаться после второй стопки. – Это Виталькина… А чё, клевая? Понравилась?
– Не то слово. – Виктор перевёл любопытный взгляд на Виталика, застывшего возле меня в дверном проеме. – Виталька…Павлецкий что ли? Из второго дома? Во,
Виталик криво улыбнулся:
– Исхудаешь тут от такой жизни…Закончилась пора безоблачного детства вместе с бабушкиными пирожками.
Я посмотрела на своего парня как будто впервые увидела. Да уж, серьёзными были его проблемы, если за минувшие три года он так изменился. Интересно было бы представить Виталика толстым увальнем вроде Генки Ковальчука… Хотя, слава богу, что я его таким не знала. Терпеть не могу рыхлых, расплывшихся парней.
– Да чё ты там встал, Виталь? Проходи, садись, и девчонку свою веди, пусть у тебя на коленях посидит, если у меня не хочет.
– Где садиться-то? – Виталик огляделся. – Всё уже занято.
– А вон, Санёк у нас уже давно не отдыхал, ща мордой об стол нае…нётся. Санёк! – Виктор беспардонно пихнул развалившегося чуть ли не на столе собутыльника. – Санёк, иди поспи в комнату. Там девочки по тебе соскучились.
Санёк – облезлый и плешивый как драный кот парень, бормотнул в ответ что-то невнятное, но с места двинуться не смог, и тогда Шумляев, особо уже не церемонясь, столкнул его с табурета на пол, после чего кивнул Виталику гостеприимно:
– Иди, садись. Выпить хочешь?
Я была уверена, что он откажется. Однако Виталик, живо плюхнувшись на освободившееся место возле главного героя дня, даже не задумался над выбором ответа:
– Хочу. Наливай.
Что ж, этого следовало ожидать – психологические травмы зачастую может излечить только спиртное. И не мне тут судить, правильно ли он поступает. Аккуратно присев на колени к Виталику, я внимательно наблюдала за тем, как Виктор наливает водку в мутный гранёный стакан. Прямо как в кино. Социальная картинка из жизни хронических алкашей. Интересно, Виталик раньше пробовал водку? И сможет ли он её выпить, учитывая, что Шумляев заполнил ему стакан до половины.
Он выпил. Почти всё, что было. Только зажмурился и задержал дыхание как перед погружением под воду. Перевел дух и быстро сунул в рот кусок чёрного хлеба, сиротливо примостившийся на краю стола. Нет, пить Виталик определённо не умел. Виктор рассмеялся, уличив его в этом.
– Ну ты даёшь! Разве так пьют? – И мне. – Ты чего своего бойфренда ничему не учишь? Сама будешь?
– Нет. – Категорично отрезала я. Слишком категорично – Виктор даже настаивать не стал.
– Ну как хочешь. Может, ты и не куришь ещё?
Я вспомнила свой единственный опыт курения и невольно поёжилась:
– Да. Не курю.
– Ох…еть можно. Толян, ты кого нам привел? Если она ещё и целкой окажется, я прямо тут повешусь сейчас.
Господи, надеюсь, он не собирается это самолично проверять!
– Это не твоё дело, Вить. – Неожиданно вмешался Виталик – алкоголь, видимо, быстро оказал на него своё психотропное действие. – И не приставай к ней, ладно? Она не пьёт и не курит, и нечего её оскорблять.
Вот это уже было гораздо больше похоже на моего Виталика. Я почувствовала себя намного уверенней на его коленях. Правда, радоваться было особенно нечему. Потекли тупые застольные разговоры под звон стаканов и сигаретный дым. На кухню время от времени заходили помятые девки и парни, перекидывались с сидящими за столом пустыми фразами, пили и снова растекались по комнатам. Вилли Токарев сменился почему-то «Скорпионом». Слух уже привык к громкой музыке, глаза перестало щипать до слёз. Я не принимала участия в общих беседах, просто сидела у Виталика на коленях и с безмолвным отчаянием смотрела, как он опускается всё ниже и ниже, скатываясь постепенно к самому подножью человеческого развития. Курить Виталик отказался сразу же, чего нельзя сказать о водке. Неискушённый в спиртных напитках, он опьянел у меня на глазах в считанные минут двадцать. Я видела, как это для него непривычно, и тихонько шептала ему на ухо перед каждой новой стопкой: «Может, тебе хватит?»
Виталик упрямо мотал отяжелевшей головой и, судорожно хватая совсем родной стакан, опрокидывал его в рот, уже практически не жмурясь и не закусывая. Что ж, если человек поставил перед собой конкретную цель напиться, абсолютно невозможно его остановить и, в конце концов, я эту затею бросила. Больше всего я боялась, что Виктор или кто-нибудь из его дружков примут меня за одну из обитающих здесь мочалок и позволят себе что-нибудь. Ведь нынешний Виталик сам нуждался в опеке, и на него положиться я уже никак не могла. Даже на коленях у Виталика сидеть стало трудновато, и я вынуждена была слезть – на моё счастье, рядом к этому времени освободилась ещё одна табуретка.
Сказать по совести, я уже сильно жалела о том, что пришла в эту мерзкую квартиру. Стоило бы сразу проявить характер и отговорить Виталика от его намерения. Может, он бы и послушался. Тогда. Сейчас ему вообще невозможно было что-либо втолковать и это, признаться, сильнее всего меня тревожило. Виталик категорически не хотел идти домой, где, по его понятиям, был ещё больший ад, чем здесь. Алкоголь расслабил его, раскрепостил и выхлестнул наружу всё, что копилось на душе долгое время. Если прежде Виталик не хотел жаловаться, то теперь его буквально прорвало.
– Я всегда…Всегда хотел понять…Что я делаю не так…Всю жизнь…- Язык у Виталика заплетался, голова клонилась на грудь. – Я уроки учил… Я не дрался…Ну…Старался не драться…И все, чтоб он пах…пахвалил…Зачем?.. Ему по фигу…Никогда хорошего не видит… А вот плохо-ое…Стоит только оступиться чуть-чуть… Всё-ё…Как будто нарочно ждёт… С-сука…Мать раньше времени в гроб вгонит… У неё же сердце…Гип..Гипер…Ги-пер-то-ния…
Мне захотелось заметить, что сам он сегодня шокирует Галину Петровну ничуть не меньше, но по привычке промолчала – какой смысл убеждать в чём-то пьяного? Кроме нас на кухне к тому времени почти никого не осталось. Почти, если не считать всё также мирно храпящего возле мусорки Санька. За окном темнело. Музыка больше не играла – кассета в магнитофоне кончилась, а переворачивать её было некому. Теперь тишину в квартире нарушала лишь периодическая возня в обеих комнатах, жужжание холодильника и монотонная болтовня Виталика. Я подозревала, что и он довольно скоро окажется в положении Санька – где-нибудь под столом у батареи, и мне, как ни крути, придётся его тут оставить. А ведь всей душой не хотелось. К тому же перед глазами навязчиво возникал образ несчастной, тучной Галины Петровны – с её кроткими голубыми глазами и маленьким трогательным ротиком. С её тяжелой одышкой и извиняющимся робким голоском. Интересно, знает ли она уже о том, что произошло дома в её отсутствие? Рассказал ли ей муж? Думаю, вряд ли. Они ведь почти не общаются друг с другом.
– Виталь…Пойдём уже отсюда…Мама будет волноваться…
Я осторожно тронула Виталика за плечо, но он пребывал сейчас где-то внутри себя, и голоса моего не услышал, равно как не почувствовал и прикосновения.
– Сволочи… О чём они думали?...Идиоты… - К кому это относилось – не понятно. – Пятнадцать лет вранья…Одно враньё…Как они им не захлебнутся?.. Болото…Грязь…Им нельзя было жениться…Даже из-за меня…Лучше бы аборт сделала…Не-ет…Благородство…Кому она нужно?...Я только мешал им… Всю жизнь…Я ему мешался…Как заноза…А я-то в чём виноват?!