Ровно в полдень
Шрифт:
Фиби снова опустилась на стул, чувствуя, как горячий шар в груди начал понемногу растворяться.
— Вот ты и ошибся.
— Я уже сказал, допрос окончен.
— Вот и чудесно, — Лиз встала со своего места. Офицер Микс, вы арестованы.
Из комнаты допросов Фиби направилась прямо в свой кабинет. Заперев за собой дверь, она сделала то, к чему раньше прибегала лишь в крайних случаях, а именно плотно закрыла все жалюзи. Затем осторожно присела на стул.
Тело ее сотрясала странная дрожь. «Что ты хочешь, — мысленно сказала себе Фиби, —
Да, горячий шар в груди растворился, но за это ей пришлось заплатить немалую цену.
Она не отозвалась на стук в дверь, подумала только: «Уходите, дайте мне побыть одной хотя бы пять минут».
Но дверь распахнулась, и в комнату вошла Лиз.
— Извини. Ты в порядке?
— Если честно, то меня трясет.
— Там этого не было заметно.
— Он смотрел на меня, смотрел мне прямо в глаза. Он ничуть не сожалел о том, что избил меня. Единственное, чего ему хотелось, — сделать мне еще больнее.
— Это его и выдало, — заметила Лиз. — Даже адвокат не смог помешать. Арни просто утратил над собой контроль. И когда это дойдет до суда…
— Лиз, мы обе знаем, что это никогда не дойдет до суда.
Лиз присела на край стола.
— Ладно, пусть так. Думаю, они договорятся. Наше управление, прокурор — никто не хочет публичного разбирательства. Вдобавок даже с учетом того, что произошло на допросе, дело это немного шаткое… Впрочем, у нас достаточно оснований, чтобы обвинить Микса, так что его адвокат наверняка захочет пойти на мировую. Нет никаких сомнений в том, что Арни разжалуют и он потеряет свой жетон. Тебе этого достаточно, Фиби?
— Думаю, да. И спасибо тебе за все.
— Ты и сама сделала немало, чтобы довести это все до конца.
— Послушай-ка, — сказала Фиби, заметив, что Лиз собирается уйти, — я знаю тут один уютный бар — ирландский паб на Ривер-стрит. Я бы хотела пригласить тебя туда на кружечку пива. Только не сейчас, а через несколько дней — когда мое лицо позволит мне наконец показаться на людях.
— Договорились. Позвони, когда будешь готова. Пока, Фиби.
На нижнем этаже здания Арни мерил шагами свою камеру. Они все-таки арестовали его. Трижды никчемный адвокат!
И все эти проклятые сучки. Нападение, побои, сексуальные домогательства. Они решили засадить его — и все потому, что эта идиотка не смогла стерпеть несколько синяков, которые она, видит бог, полностью заслужила.
Но это у них не пройдет. Упрятать его в тюрьму? Как бы не так.
Он резко повернулся на звук открываемой двери. Слова уже готовы были сорваться у него с языка, но при виде отца, который предостерегающе покачал головой, Арни лишь мрачно промолчал.
И только когда охрана ушла,
— Они пытаются пришить мне это чертово дело. Неужели она думает, что сможет засадить меня в тюрьму, опозорив предварительно перед коллегами? Эта сучка…
— Сядь. И заткнись.
Арни сел, однако слова продолжали литься из него потоком.
— Вдобавок они привлекли к этому девицу из прокуратуры. Чертовы девки, это они все устроили. О чем, скажи на милость, думает Чак? — в раздражении поинтересовался Арни, имея в виду прокурора. — Почему он не закроет это идиотское дело?
— Были выдвинуты официальные обвинения, и теперь он намерен отпустить тебя под залог.
— Ничего не скажешь, здорово, — Арни с отвращением вскинул руки. — Меня суют в тюрьму по этому гребаному делу, а выйти отсюда я могу только под залог. К черту, па. Я могу потерять полицейский жетон. Нужно связаться с отделом внутреннего расследования, пусть они займутся Макнамарой. Ты же знаешь, это все происки Мак-Ви. Из-за этой парочки я и попал сюда.
Микс-старший выслушал эту тираду со сжатыми губами.
— Ты попал сюда потому, что не смог вовремя заткнуться — совсем как сейчас. А теперь я хочу спросить у тебя кое-что. Только между нами. Я спрошу один раз, и ты ответишь мне правду. Не вздумай солгать. Если я пойму, что ты лжешь, то сразу развернусь и уйду, так что дальше ты будешь выпутываться сам, без моей помощи.
Раздражение мгновенно исчезло с лица Арни, превратившись сначала в растерянность, а затем и в страх.
— Бога ради, папа.
— Это ты напал на нее, Арни? Смотри мне в глаза. Это ты сделал?
— Я…
— Не вздумай лгать.
— Она отстранила меня. Использовала меня как козла отпущения. Ты же сам учил меня, что никому нельзя давать спуску. Если тебя пнули, пни в ответ.
Микс мрачно смотрел на сына.
— Я что, учил тебя бить женщину? Я учил тебя этому, парень?
— Я не мог оставить все как есть. Я…
Резкий удар по лицу заставил его умолкнуть на полуслове. Арни, набычившись, смотрел на отца влажными от слез глазами.
— Я что, учил тебя нападать на офицера полиции, да еще со спины? Я хотел, чтобы ты стал мужчиной, черт возьми, а не прятался на лестнице и не бросался с кулаками на женщин. Ты — позор не только нашей семьи, но и нашей профессии.
— Если на тебя наезжают, дай сдачи — и как следует. Так ты меня учил. Так я и поступил.
— Если ты не видишь разницы, говорить тут уже бесполезно.
Микс устало поднялся на ноги.
— Я постараюсь сделать для тебя то, что пока еще в моих силах. Ты мой сын, и я сделаю это для тебя, для твоей матери, для моего внука. Но с работой тебе придется распрощаться. И если бы я мог тут что-то изменить, то все равно бы не стал.
— Но как же ты сможешь гордиться нашей фамилией, если твой сын уже не будет полицейским?
— Не знаю. Я вытащу тебя отсюда — все, что я могу для тебя сделать. Что потом — не знаю.