Ровно в шесть двадцать
Шрифт:
Дивайн подсчитывал цифры, составлял отчеты и отправлял их прислужникам Коула, чтобы те проверили и вернули обратно, обозвав автора идиотом. Так повторялось раз за разом, пока наконец не заключали сделку, или не закрывали торги, или не отменяли подписание договора, или какая-нибудь важная шишка не принималась орать, требуя все немедленно переделать, или на пороге не объявлялось более выгодное предложение.
«В конце концов на кону не мои деньги».
Дивайн посмотрел на часы. Время обеда. Столовая находилась на третьем этаже. Еду там подавали отличную: тофу, гамбургеры, суши, гарниры всех сортов и видов,
7
Пескатарианство – близкая к вегетарианству идеология употребления пищи, разрешающая есть рыбу, а также беспозвоночных водных животных.
Почти все приносили обед с собой и ели за рабочим столом, засыпая клавиатуру крошками и размазывая брызги по экрану. Это могло стать причиной катастрофы: подтеки скрывали десятичные точки или превращали знаки доллара в евро или фунты стерлингов. Но, видимо, этого боялись меньше, чем появиться на третьем этаже.
Еще столовая считалась очередной приманкой для тех, кого брали в штат. Им туда ходить дозволялось.
До недавних пор Дивайн тоже не помышлял о визите в столовую. Однако вчерашний день изменил для него практически все. Отныне его работа заключалась в том, чтобы стать шпионом и находить важные сведения. Разведчику надо постоянно быть в движении и заглядывать в те места, которые другие люди обходят стороной.
Поэтому он поднялся и спросил:
– Никто не хочет пойти со мной в столовую?
Все воззрились на него так, будто он только что свалился в эпилептическом припадке. Переглянулись, пытаясь понять, шутит ли он. Потом, наконец, заметили синяки на лице. В итоге коллеги решили, что он попал в аварию и теперь бредит.
Желающих не нашлось. Дивайн вышел из кабинета и направился к лифту.
«Хоть вкусно поем, пока вы жуете шоколадные батончики и вытираете пальцы о фьючерсы фондовой биржи».
Он спустился на третий этаж, повернул налево и вошел в обеденный зал, который практически не уступал «Ритцу», или «Плазе» – или какие нынче рестораны считались самыми дорогими и престижными? Дивайн не знал, потому что никогда не ходил в подобные места. Он всю жизнь был простым солдатом на службе у властей.
Взяв тарелку и стакан с минералкой, он нашел свободный столик, прекрасно понимая, что все на него смотрят. Новичков здесь никогда не бывало. Обычно им требовалось не меньше четырех лет, чтобы набраться смелости и зайди сюда.
Он сел, прислонившись спиной к стене, и вдруг заметил, что зал почтил присутствием не кто иной, как сам Брэд Коул и часть его свиты. Босс нынче щеголял в строгом костюме, но без галстука – подобная вольность, наверное, объяснялась выходным.
Коул что-то произнес, и сидящие за столом рассмеялись, словно говоривший был величайшим комиком на свете. Им очень хотелось
Взгляд Коула рассеянно блуждал по залу. Он то махал кому-то рукой, то кивал, то ухмылялся, то хмурился, то становился серьезным, то снова смеялся.
Тем самым он будто говорил: «Смотрите, ваш король здесь, с вами, он не на яхте и не в загородном клубе играет в гольф… и не трахает свою сотрудницу на рабочем столе, пока другая ослепительная красотка плещется у него в бассейне».
Рентгеновский взгляд Коула вдруг метнулся к Дивайну. Лицо магната вмиг стало непроницаемым. Он смотрел на стажера неотрывно: одну секунду, вторую, третью. Явно рассматривал синяки – а еще самого Дивайна. Прощупывал, копал, пробирался к слабым местам, которые Дивайн мог нечаянно оставить.
Коул построил мощную империю. Для этого нужно быть умным и безжалостным человеком, причем скорее вторым, нежели первым, потому что он отбирал чужое добро, шагая по головам людей, терпящих финансовый крах.
Наконец Коул отвернулся. Вновь рассмеялся, свел брови, махнул руками и игриво поддел одного из соседей. На Дивайна он больше не смотрел.
Тот гадал, за что удостоился такого внимания. Может, Коул просто пялился сквозь него, а сам думал о проблемах на японском рынке облигаций, или о том, что налоговая проверка идет не по плану, или о том, что белокурая принцесса узнает о его потрахушках с молодыми финансистками на пятьдесят втором этаже?
Нет, Дивайну хватало опыта понять, что Коул смотрел на него осознанно и тому есть веская причина.
Наконец он понял свою ошибку, которая не давала ему покоя с самого утра.
«Лапуля».
Так Коул назвал Стамос после того, как трахнул. И Дивайн – тоже, ляпнув из чистой бравады. И по глупости, с которой бравада шагает рука об руку.
Стамос все рассказала Коулу, и тот, будучи умным и параноидальным ублюдком, понял, что Дивайн прошлым вечером увидел лишнее.
Именно поэтому он его разглядывал, суля неприятности.
Поразмыслив, Дивайн встал и отправился за новой порцией еды: может, это последний шанс поесть по-человечески.
Отставному генералу Кэмпбеллу, скорее всего, придется вербовать нового шпиона.
Глава 15
– Трэвис?
Не успел Дивайн выйти из здания, как его окликнули.
Он повернул голову и увидел Дженнифер Стамос.
– Да?
Девушка подошла ближе. Она была одета менее строго, чем он. Новички в мире финансовых воротил не имеют возможности одеваться по собственному вкусу, но ее наряд оказался не столь формален: черный пиджак и юбка, белая блузка с декольте. Никаких чулок – слишком жарко. Вместо шпилек – удобные туфли на низком каблуке.
– Я насчет вчерашнего…
Она взглянула на его синяки, но ничего не сказала.
Накануне случилось много чего, поэтому Дивайн не знал, о чем речь. Он решил промолчать – так можно выяснить гораздо больше, вдобавок чем меньше треплешь языком, тем меньше потом неприятностей. В этом он успел убедиться на собственном опыте.
– Насчет драки, – уточнила Стамос.
– В чем дело?
– Как ты сумел избить тех парней? Они же крупнее тебя.
– Я служил в армии. Там учат драться.