Рой: Битва бессмертных
Шрифт:
Тело Жоры они решили оставить пока на месте, чтобы не спугнуть врага. Возможно, убийца решит проверить, на месте ли труп, не обнаружил ли его кто…
Посовещались еще немного и сошлись на том, что пока придется расследование оставить — есть дела поважнее. Например, следовало без промедления установить контакт с бункером. Как оказалось, после того как командир группы связался с Центром и доложил обо всех произошедших событиях, боссы посовещались и решили пока никого не отзывать и экзекуциям не подвергать — успеется. Приказали довести начатое до конца.
— И
Слободчиков пожал плечами:
— Пока все.
Что-то не так было в его тоне, ну а Валера это «не так» прочел как в книжке.
— Колись, товарищ подполковник, — усмехнулся он. — Делись сомнениями, не бойся. Здесь все свои!
— Да знаю. Но… это ведь только мои ощущения, не больше.
— Давай и ощущения, — серьезно сказал Меркурьев. — Все сгодится.
А ощущения у командира были такие: показалось ему, что, несмотря на все громкие слова, там, на Большой земле, не слишком-то заплакали по поводу гибели Нахимова, хотя перед отправкой наставляли беречь профессора как самое святое.
Присутствующие обменялись выразительными взглядами. Слова подполковника показались подтверждением версии о разногласиях в верхах. Да, что-то там происходит, некие незримые миру движения…
— Ладно! — хлопнул в ладоши Проводник. — Как хочешь, начальник, а на всякие загадки времени нет. Сегодня мы никуда не пойдем, надо отдохнуть, да и поздно уже.
Подполковник кивнул:
— Тогда как насчет завтра с утра? Вы оба мне нужны.
— Легко, — заявил Меркурьев. — Часикам к семи будем у вас…
На том и распрощались. Мутанты вернулись к себе в бункер. Сели чаевничать. Обсуждали ближайшие задачи. Так время и скоротали до глубокой ночи.
— А вообще интересно, — молвил Валера, — как он сам мыслит, этот Рой хренов? Образы уж больно обычные какие-то он посылает, слишком земные что ли…
Алексей кивнул:
— Понятно, что Рой обладает совсем иным, не человеческим разумом. И мыслит совсем по-другому, не по-людски. Но с людьми Рой, видимо, использует при общении информацию, записанную в мозгу каждого отдельного индивида. И это, кстати, подтверждение того, что разум Роя на порядок выше человеческого.
Меркурьев встал из-за стола, потянулся.
— В общем, — обратился он к Валере, — утро вечера мудренее, с утречка пораньше к нашим подвалим — Слободчиков горит желанием поскорее до бункера добраться.
Он сделал приглашающий жест в сторону спального отсека:
— Иди подрыхни, а я пока почитаю — книжек натаскал целую прорву, а читать все некогда.
— Даешь, брат. Как это можно вообще не спать? — в который раз подивился друг-мутант.
Алексей ухмыльнулся:
— Ну, во-первых, я не могу совсем не спать. Сплю — только очень мало. А во-вторых, ты же сам заметил — у каждого из мутантов разные способности. Одинаковое только одно — охренительная регенерация всех клеток и тканей. Так что убить нас практически невозможно.
Подольский на это лишь поднял вверх большой палец — клево! И пошел на боковую. Предстояла
А город был тих и бездвижен. Даже его новые жители — зомби-люди и зомби-животные — куда-то попрятались. Дневная суета возле Башен к ночи тоже стихла. Лишь часовые, стоящие в ночном карауле, изредка шевелились, вздыхали — не больно им нравилось находиться в непонятно чем отравленном городе. Но приказ есть приказ — солдат, как и офицер, человек подневольный. Пошлют к черту на рога — и пойдешь как миленький. Но уж лучше черт с рогами, а не какая-то хрень размером с молекулу. Да еще нелюди эти, чтоб их!..
Но бойцы зря кипишовали — никто не собирался на них нападать или заражать их. Рой — всесильный и могучий — объявил перемирие.
И лишь коротающий ночь за чтением книг человек-мутант по прозвищу Проводник, а по имени Алексей, лишь он один знал, что все эти договоренности и перемирия — явление временное. Когда Рою станет выгодно, он пойдет в наступление на людей, на весь мир. И если кто-то из людей, мнящих себя великими, повел свою игру с Роем, надеясь перехитрить его и подчинить себе… то эти люди жестоко ошибаются.
Рою остался последний шаг: выйти за пределы обреченного, вымершего города и заполонить собою всю планету. И больше не будет мира человеческого на Земле. И нигде не будет.
Под утро Проводник все же задремал. И привиделось ему, будто большой белоснежный голубь — Голубь Мира — чинно расхаживает по плоской вершине горы. А гора та возвышается над всеми залитыми ярким солнечным светом окрестностями — зелеными дубравами, цветастыми лоскутами полей, светло-голубыми ленточками рек и речушек.
Ходит голубь, мирно курлычет — и так от этого хорошо, так покойно на душе, что хочется всю жизнь и все послежизнье пребывать вот в этом состоянии, вместе с Голубем Мира.
И вдруг — тень мрачная накрыла голубка. Откуда ни возьмись появился черный силуэт коршуна. Хищник спикировал на голубя и вонзил острый, как сабля янычара, клюв в горло мирной птицы, и разорвал аорту жизни. И закричал голубь жалобно, пронзительно, смертельно… Захрипел, болезный, умирая.
И с такой силой пронзила боль несусветная сердце Проводника, что разом он пробудился и, выпрямившись в кресле, словно стрела, застыл — в ужасе понимая, что случилось что-то плохое, непоправимое.
Тут же и друг его мутант пробудился разом ото сна. Ибо видел он то же, что и товарищ, и почувствовал те же тревогу, боль и отчаяние. Не сговариваясь, понимая друг друга без слов, они бросились к Башням.
Подольский, конечно, такой способности не имел — развивать крейсерскую скорость, но старался от товарища не отставать. И через десять минут они были на месте. А там…
Ешкин кот, точно в сонное царство они попали: кругом тишина, только часовые бдят, да и те спокойные как танк. Никакой тебе тревоги, никаких ЧП… Но что-то же встревожило мутантов — да еще как встревожило!