Рой
Шрифт:
– Уволиться? – переспросил я.
– Конечно.
– Но почему?
– Да мало ли почему? Тебе где-нибудь предложили более выгодную работу. У тебя начались какие-то проблемы со здоровьем. Или появились какие-нибудь семейные обстоятельства. Домашние проблемы. Просто убирайся оттуда, и поскорее. Увольняйся.
– Погоди… – сказал я. – Ты думаешь, это мне следует уволиться из-за того, что мой босс нарушает закон? Это ты мне советуешь?
– Нет, – сказал Гэри. – Как твой адвокат, я даю такой совет: если ты узнал о противозаконных действиях, ты обязан немедленно сообщить об
– Это похоже на трусость. Я думаю, следует известить инвесторов.
Гэри вздохнул. Положив руку мне на плечо, он сказал:
– Джек, инвесторы сами могут проследить за своими делами. А ты убирайся из этой компании, и как можно скорее.
Мне показалось, что это неправильно. Я был раздосадован, когда оказалось, что мою программу похитили. А теперь я даже не знал, похитили ли ее на самом деле. Возможно, ее просто продали. Это была частная компания, поэтому я сообщил обо всем одному из членов совета директоров.
Оказалось, что он тоже в этом замешан. На следующий день меня обвинили в преступной халатности и злостном неисполнении служебных обязанностей. Мне грозили судебным процессом. Пришлось подписать уйму бумаг, чтобы нормально уволиться. Мой адвокат занимался вместо меня всей этой бумажной волокитой и горестно вздыхал каждый раз, когда приходилось подписывать очередной документ.
В конце концов мы с этим разделались и вышли на солнечный свет. Я сказал:
– Хорошо, что все уже позади…
Гэри повернулся, посмотрел на меня и спросил:
– Почему ты так думаешь?
И в самом деле – как потом выяснилось, еще ничего не закончилось. Каким-то чудесным образом на мне как будто появилось какое-то клеймо. Я был хорошим, квалифицированным специалистом в востребованной области. Но когда я приходил на собеседования к работодателям, оказывалось, что их моя кандидатура не устраивает. Хуже того, работодатели явно испытывали в моем присутствии некоторую неловкость. Кремниевая Долина занимает большое пространство, но это довольно тесный мирок. Слухи здесь распространяются невероятно быстро. Со временем я попал на собеседование к Теду Ландау, сотруднику отдела кадров, с которым был немного знаком. Год назад я тренировал его сынишку перед соревнованиями по бейсболу в Малой Лиге. Когда «интервью» закончилось, я спросил у него:
– Тед, что ты обо мне слышал?
Он покачал головой.
– Ничего, Джек.
– Тед, за последние десять дней я побывал на десяти собеседованиях. Скажи мне, – не сдавался я.
– Да нечего говорить.
– Тед…
Он повозился с бумагами, стараясь не смотреть мне в глаза, потом вздохнул и признался:
– Джек Форман. Смутьян. Неуживчивый, не склонен к сотрудничеству. Скандалист. Вспыльчивый. Проблемная личность. Не умеет работать в команде. – Поколебавшись немного, он добавил: – И возможно, ты был замешан в каких-то противозаконных сделках. В чем именно, не говорят, но это как-то связано с теневым бизнесом. Тебя поймали на горячем.
– Меня поймали на горячем? – переспросил я. Внутри у меня все забурлило, и я начал что-то говорить, но быстро сообразил, что, наверное,
Перед тем как я ушел, Тед сказал мне:
– Джек, прими мой добрый совет. Выжди немного. В Долине все меняется очень быстро. У тебя отличное резюме и прекрасная квалификация. Подожди, пока… – он пожал плечами.
– Пару месяцев?
– Я бы сказал – месяца четыре. Может, пять.
Почему-то я понял, что он прав. После этого разговора я перестал так усердствовать. До меня дошли слухи о том, что Кремниевую Долину начнут потрошить законники, и, возможно, дойдет до судебных разбирательств. Впереди замаячило оправдание для меня, но пока мне ничего не оставалось, кроме как выжидать.
Я постепенно привык к тому, что утром не надо идти на работу. Джулия задерживалась на работе допоздна, а детям требовалось внимание. А поскольку я был дома, они обращались со своими проблемами ко мне, а не к нашей домработнице Марии. Я начал отвозить их в школу и забирать из школы, подбирать для них одежду, водить к детскому врачу и к стоматологу, и на спортивные тренировки. Первые несколько обедов, которые я приготовил, были ужасны, но постепенно у меня начало получаться лучше.
И, сам не заметив, как так получилось, я уже покупал салфетки под приборы и присматривал набор для сервировки стола в «Крейт и Баррел». И все это казалось мне совершенно нормальным.
Джулия вернулась домой примерно в половине десятого. Я без особого интереса смотрел по телевизору игру футбольной команды «Великаны». Джулия вошла и поцеловала меня в затылок.
– Дети спят? – спросила она.
– Да, только Николь еще недоделала домашнее задание.
– Ничего себе! А ей еще не пора в кровать?
– Нет, солнце, – ответил я. – Мы же договорились – помнишь? В этом году она может не ложиться спать до десяти.
Джулия пожала плечами. Похоже, она об этом забыла. Скорее всего, действительно забыла. У нас в семье произошло некоторое перераспределение ролей – раньше она больше знала о том, что касается детей, а теперь – я. Из-за этого Джулии иногда становилось неловко, она как будто частично утратила влияние в семье.
– Как малышка?
– Выздоравливает. Простуда почти прошла, остался только насморк. И кушает она уже лучше.
Мы вместе с Джулией прошли в детские спальни. Сперва она зашла к Аманде, наклонилась над колыбелью и нежно поцеловала спящую малышку. Глядя на жену, я подумал, что в материнском отношении к детям есть нечто, чего отцы никак не смогут заменить. У Джулии была какая-то особая связь с детьми, которой у меня никогда не было и не будет. Во всяком случае она была привязана к детям как-то по-другому. Джулия прислушалась к тихому дыханию малышки и сказала:
– Да, ей уже лучше.
Потом мы пошли в спальню к Эрику. Джулия вынула из-под одеяла Футболиста и, посмотрев на меня, нахмурила брови. Я пожал плечами, немного недовольный. Я знал, что перед сном Эрик играл со своим Футболистом, но в это самое время я укладывал спать малышку и не проследил за парнем. Я надеялся, что Джулия отнесется к этому недосмотру с большим пониманием.